Читать книгу "Лик избавителя - Наталия Ломовская"

Ресницы затрепетали, Стася прерывисто вздохнула во сне. Глеб отшатнулся. Близилось утро, в коридоре погас свет. Глеб открыл дверь и растворился в серой тьме.

Утром Стася почувствовала себя пободрее. Приехал Вагаев, осмотрел пациентку, извлек из ее носа тампоны.

– Болит? – спросил так участливо.

Стася покачала головой. Тимур Адамович нахмурился и прижал ладонь к ее лбу. От этого жеста, исполненного скрытой ласки, у Стаси почему-то навернулись слезы.

– Вот так так! Ты что это разнюнилась, красавица? Ну-ну, все позади. Сейчас измерим температуру, сделаем пару уколов. Хотел тебя сегодня домой отпустить, да жаль расставаться. Побудь уж со мной еще денечек. В зеркало-то уже смотрелась?

– Нет еще, – пропищала Стася.

– И правильно. Там пока не на что смотреть. Только две дырочки из-под гипса сопят.

Медсестра принесла градусник.

– У меня нет температуры, – вяло сопротивлялась Стася.

– У Тимура Адамовича глаз – алмаз! Если он думает, что есть, значит, есть!

– Тут никакого алмаза не нужно, – отмахнулся Вагаев. – Вижу: у нее не хуже брильянта глазки блестят. Так не от радости же меня видеть? А жаль, жаль, что не от радости!

Отчего-то Стася смутилась. Она понимала, что Тимур Адамович не уделяет ей никакого особого внимания, это всего лишь манера общаться с пациентками… Но ведь и ее внезапная симпатия к Вагаеву могла быть вызвана послеоперационной эйфорией?

Градусник показал тридцать семь и восемь десятых. Стасю уложили в постель и сделали два укола подряд. Принесли обед, но от еды она отказалась. У нее слегка кружилась голова, она предпочла бы поспать. Только что она ночью тогда будет делать? Поэтому Стася включила маленький телевизор. На экране мелькнули кадры незнакомого фильма – три женщины в тесном помещении, не то в тюремной камере, не то в больничной палате. Одна лежала на койке и смотрела отрешенно, две другие активно что-то обсуждали, но смысл их слов не доходил до Стаси. Кажется, она умудрилась нарваться на российский сериал сомнительного качества. Один из тех фильмов, героини которых страдают сто восемьдесят пять серий подряд, попадают то в тюрьму, то в сумасшедший дом, то в дом терпимости, то в рабство… Из хижины – во дворец; с вершин благосостояния – в бездну нищеты. Мобильность психики этих героинь достойна зависти, из любых жизненных передряг они выходят абсолютно уравновешенными людьми, им даже валерьянка без надобности! Напротив, исключительным внешним данным этих женщин позавидовать сложно – с одной стороны, баснословная красота позволяет им привлекательно выглядеть даже в смирительной рубашке, с другой стороны, именно красота привлекает к ним разнокалиберных подлецов, похотливых безумцев, расчетливых негодяев. Впрочем, тяжелые испытания не могут пройти бесследно и отражаются все же на рассудке героини, иначе как объяснить, что она снова и снова попадает в лапы к подлецам и прочей честной компании?

«Вот я, например, больше никогда, – подумала Стася, проваливаясь в дремоту. – Два раза в одну воронку не…»

Она спала.

Тусклый свет, саднящее горло, жажда. Стася ощутила мощное дежавю, ей показалось, что все ее действия предрешены до мелочей, она сама могла предсказать их последовательность. Сейчас она позвонит, звонок прозвучит слишком громко в гулкой ночной тишине, но на зов никто не придет. Появится… Кто? Тот, кто позаботится о ней, вот так.

И в самом деле, в коридоре послышались шаги. Стася проснулась и не удивилась, когда на пороге палаты показался Глеб.

– Медсестра что, опять спит? – произнесла она так громко, что Глеб вздрогнул и прижал палец к губам. – Я никого не звала. Зачем вы пришли?

Но он не смутился.

– Меня Тимур Адамович попросил. Вам сейчас нужно подойти к нему на осмотр. Я провожу.

– Сейчас же ночь, – удивилась Стася.

– Это неважно. Дело в том, что он уезжает завтра утром, очень рано. В срочную командировку. Если он не успеет осмотреть вас немедленно, то не успеет вообще, ясно? Вставайте, я вам помогу.

Стася набросила халатик и вышла в коридор. Охранник мешкал в палате. Потом появился и он, взял Стасю под локоть, как в тот день после операции, и они быстро пошли по коридору, потом вниз по лестнице…

– Одевайтесь.

Оказалось, Глеб прихватил Стасину куртку, ботинки…

– Зачем?

– Как зачем? – удивился в ответ Глеб. – Нам же в другой корпус идти, вы что, в тапочках пойдете? Заболеете! Одевайтесь пока, я сейчас вернусь.

Он пошел по коридору. Стася посмотрела ему вслед. Она ничего не знала о «другом» корпусе. Ей казалось, что в этой клинике корпус всего один, просто небольшое здание на тихой улице. Но если надо… Да уж, простужаться ей сейчас некстати. Она застегнула «молнию» куртки, натянула на уши шапку, и только тогда наклонилась, чтобы завязать шнурки. Стасе стало жарко в одежде, ее замутило, кровь прилила к щекам, океанским прибоем зашумела в ушах. Куда же запропастился Глеб? Ей стало страшно в темном холле – темнота полна шорохов, вздохов, шевелится, как огромный спящий зверь…

И тут что-то больно ужалило ее под лопатку. Укус оказал на Стасю странное и почти моментальное действие. Колени подогнулись, все тело стало мягким, тяжелым, и Стася упала, как тряпичная кукла, на пол. Темнота сгустилась, окружила ее, навалилась… Стася хотела позвать на помощь, хотела закричать, но губы не повиновались ей.

И снова наступила ночь.

А проснулась Стася в гробу.

Она пыталась сесть, но ударилась головой о деревянную крышку.

Справа – стена. Сырые, сочащиеся слизью доски.

Ноги уперлись в стенку. И затылок – в противоположную.

Она хотела крикнуть, но голос еще не вернулся к ней.

Стася водила рукой в кромешной тьме, но не видела своей руки и не знала – есть ли они на самом деле?

Она пыталась вспомнить, что произошло с ней, и вспомнила только, как потеряла сознание в холле клиники. Кажется, ее укусило какое-то насекомое… Оса? Когда-то она читала книгу, там девушка потеряла сознание от укуса осы, бедняжку похоронили заживо, а потом догадались и спасли.

«Что, если происходящее со мной сейчас и есть смерть?» – подумала Стася. Вечность во мраке, когда нельзя пошевелиться, нельзя ничего изменить? И никого не позвать, ни у кого не испросить милости? Эта мысль была ужасна, от нее волосы встали дыбом.

Обострившийся слух уловил чье-то сонное дыхание, и Стася внезапно для себя успокоилась. Должно быть, произошло что-то, о чем она пока не знает. После обморока ее могли поместить, скажем, в реанимационный бокс…

«Где пахнет плесенью, как у нас в подвале», – прошептала ей на ушко Люся.

Вдруг вспыхнул свет – безжалостно яркий, белый, больничный, и Стася ослепла от этого света. Проморгавшись, она поняла, что светит голая стоваттная лампочка под потолком, а сама она лежит на странной койке, больше похожей на откидную полку в поезде. На нижнюю полку. А на верхней тоже кто-то лежит, проснулся вот, ворочается и матерится – нежным девичьим голоском. Голос показался Стасе знакомым.