Читать книгу "Мстислав Ростропович. Любовь с виолончелью в руках - Ольга Афанасьева"

Выступление Ростроповича у Берлинской стены в 1989 г.

Следующим шагом Хренникова стало адресованное М. Горбачеву письмо о восстановлении Ростроповича и Вишневской в советском гражданстве. Он, как официальное лицо, получил ответ из Верховного Совета СССР о том, что «внести необходимые предложения в Президиум Верховного Совета СССР о восстановлении в гражданстве СССР Ростроповича и Вишневской комиссия может в случае их обращения». Но Ростропович не собирался этого делать: он не просил о лишении гражданства, а лишился его незаконно и без всяких оснований.

Хренников снова обратился в Верховный Совет, подчеркнув, что ни Ростропович, ни Вишневская не приняли гражданства других стран и пропагандировали «лучшие достижения советской музыкальной культуры».

В начале 1989 года Вашингтонский оркестр под управлением М. Ростроповича был приглашен на гастроли в Москву и Ленинград. Вишневская решила мужа не сопровождать. Тогдашний министр культуры СССР Н. Губенко приложил немало усилий, убеждая новых руководителей страны в необходимости возвращения гражданства Ростроповичу и Вишневской. И это ему удалось. Когда до гастролей оставалось меньше месяца, соответствующий Указ был подписан, Губенко тотчас же известил об этом Вишневскую и Ростроповича.

17 января 1990 года в вашингтонское отделение ТАСС было передано заявление Ростроповича: «Мы рассматриваем возвращение нам советского гражданства, как прямое и открытое признание совершенной в прошлом ошибки. Возвращены нам и правительственные награды, которых, оказывается, лишили нас отдельным указом, о чем мы только сегодня узнали. Почти шестнадцать лет жизни на Западе, прошедшие после нашего изгнания, пока не дают возможности опять менять нашу жизнь. Однако акт нашей реабилитации дает возможность иметь в будущем творческие и человеческие контакты с нашим народом, искусственно оборванные советским правительством в 1978 году».

Гастроли в СССР предварил фестиваль русской и советской музыки в Вашингтоне, где оркестр сыграл почти всю намеченную для гастролей программу: Шестую симфонию П. Чайковского, Восьмую симфонию Д. Шостаковича, Пятую симфонию С. Прокофьева.

Перед поездкой Ростропович навестил в Вермонте Солженицына — для него важны были совет и напутствие старого друга.

В Москве готовились к его приезду. В аэропорту Шереметьево толпы народа несли плакаты: «Слава Ростроповичу!», «Гале и Славе — слава!», «Спасибо за Солженицына!» Когда прибывший из Токио самолет «Эр Франс» приземлился, самому министру Н. Губенко пришлось прокладывать гостям путь сквозь толпу. На этом фоне приезд на концерт испанской королевы Софии и миллионера А. Хаммера, одного из попечителей Национального симфонического оркестра, прошел незамеченным. Из аэропорта Ростропович и Вишневская отправились на Новодевичье кладбище, на могилу Шостаковича. С кладбища поехали на улицу Неждановой, к себе на квартиру, где прошли лучшие годы.

В пресс-центре Министерства иностранных дел прошла пресс-конференция. Американский посол дал в честь Ростроповича прием в Спас-хаусе — доме американского посольства, где поселились супруги, чтобы снять с себя бытовые заботы. Утро занимали публичные репетиции, дававшие возможность послушать оркестр студентам-музыкантам, тем, кто не мог попасть на концерт.

После двух концертов в Москве были два концерта в Ленинграде, где Вишневская успела съездить в родной Кронштадт. Из Ленинграда Ростропович с Галиной отправились в Лондон, оттуда — в Вашингтон. На рассвете его провожали в Пулково многочисленные почитатели.

Теперь его благотворительная деятельность стала распространяться и на Россию. Он подарил России миллион одноразовых шприцев и пятьдесят тысяч долларов — гонорар от гастролей, в Ленинград послал пять инвалидных колясок и оборудование для зубоврачебного кабинета. К нему стали ездить советские официальные лица, мэр бывшего Ленинграда, ныне Петербурга, А. Собчак стремился сблизиться с ним. Ростропович стал самым популярным исполнителем 1990 года.

В мае 1991 года Ростропович справил свадьбу старшей дочери Ольги с Олафом Герран-Гермесом. Свадьбу он закатил сенсационную, на удивление всему Парижу, немало повидавшему. Свадебный туалет для невесты изготовил в русском стиле знаменитый Ив Сен-Лоран: сарафан, кокошник, ленты в волосах, украшенные драгоценностями. Молодые венчались в русской церкви Св. Александра Невского в Париже. Дорогу из церкви устилали розы, а гостям играл на свадебном пиру ансамбль скрипачей.

Возвращение на Родину. Встреча в аэропорту

19 августа 1991 года Ростропович узнал об антиправительственном путче в СССР и сразу решил ехать в Москву. Виолончель с собой не взял: не до игры было в Москве, да и не знал, как развернутся события, останется ли в живых. В Москве на паспортном контроле он объяснил, что приехал на конгресс соотечественников, и отправился прямиком в Белый Дом на защиту демократии. Он провел в Белом доме почти трое суток, и когда напряжение спало, возвратился к своим делам, концертам, к семье с мыслью, что должен помогать России более активно.

Перед отъездом Ростропович попросил предоставить ему слово на российском телевидении. Он сказал: «Дорогие друзья! Мы знаем, как вам тяжело, мы видим эти очереди за едой. Но я только хочу, чтобы это никогда в дальнейшем не стало для вас шантажом, чтобы вас не обманывали тем, что вот подсчитают ресурсы и за неделю сделают вас богатыми. Только мы сами можем это сделать, только понимая, что мы свободны, не работаем на обогащение компартии — для их угодий, что мы работаем, чтобы сделать богатыми самих себя и своих детей. <…>

Давайте будем сейчас верить в то, что мы действительно сделаем нашу жизнь прекрасной. …Спасибо, дорогие друзья, спасибо всем, кто разрешил мне в это счастливое время быть с вами!»

В канун 1992 года Ростропович и Вишневская приехали из своего дома в Лаппенранте в Петербург по приглашению мэра города А. Собчака, чтобы встретить Новый год.

Б. Ельцин присудил Ростроповичу премию. На ее вручение музыкант не поехал, но сообщил, что деньги употребит на строительство больницы. За премией России последовала Каталонская премия. Испанское жюри отметило его «выдающиеся художественные достоинства» и «смелую защиту свободы, прав человека и демократии в своей стране». Полученные от испанцев сто тысяч долларов Ростропович тоже прибавил к средствам для московской детской больницы.

«…Могу вам сказать, что считаю себя не просто счастливым, а самым счастливым человеком на Земле.

Я бесконечно счастлив. А знаете, что приносит счастье? У тебя много друзей, и ты этим друзьям угоден, потому что несешь им добро. И, конечно, гигантское счастье — иметь двух прекрасных дочерей и шестерых замечательных внуков — это то, к чему все вы, мои дорогие юные друзья, должны стремиться. Но самое главное — еще два обстоятельства: первое — то, что моя профессия является одновременно и моим хобби. Это же удивительное счастье — заниматься тем, без чего ты не можешь жить, а я без музыки не могу жить, не могу дышать. И второе: моя профессия приносит мне не только моральное, духовное удовлетворение, но и возможность помочь людям. И я могу сделать это не потому, что где-то наворовал очень много денег, а благодаря тому, что заработал эти деньги своим трудом. Ощущение счастья от этого не сравнимо ни с каким другим.