Читать книгу "Развитие интуиции. Как принимать верные решения без сомнений и стресса - Гай Клакстон"

Интересно, что похожий эффект, когда поощрение приводит к обратным результатам, можно наблюдать и в животном мире. Крысы и обезьяны, которым нужно освоить навык для добычи еды, гораздо меньше узнают об окружающей среде, если они очень голодны, чем если они только немного проголодались. Чем важнее человеку достичь цели и решить проблему, тем меньше он обращает внимание на общую картину мира вокруг и тем больше старается выбрать лишь те параметры, которые помогут «поставить галочку» о сделанной работе; таким образом он приспосабливается делать до поры до времени; но, когда мир меняется и появляются новые возможности, такой подход к делу считается ограниченным, а человек – зашоренным (сказанное во многом относится и к поведению животных){69}. Кажется, что материальное вознаграждение должно повысить работоспособность, однако при этом нет условий для озарения и высококлассных решений. Слишком много пряников, равно как и ударов кнута, вредно для творческой интуиции.

Еще одно необходимое условие, способствующее творческой интуиции, – это, если так можно выразиться, «пинок». Прорастание семян идеи можно сравнить с тем, как будущая мать узнаёт о появлении внутри нее независимой жизни. И то, насколько она чувствительна к этим слабым сигналам, как она отвечает на них, существенно влияет на сам процесс созидания. Ход вынашивания идеи во многом зависит от способности включить на границе между сознательным и бессознательным своего рода восприятие, принимать все, не будучи стяжателем, и вдохновляться, не будучи ослепленным. По всей видимости, самое главное заключается в том, что опытные интуиты могут наблюдать появление своих творений, не торопя их, не приглаживая и не стараясь сразу же обратить в слова.

В 60-е годы XX века поэт Тед Хьюз выступал по радио с лекциями о литературном творчестве для молодежи. В одной из них он очень красиво описал способность спокойно наблюдать за мыслями, не беспокоя их: «В школе… меня очень заинтересовали мои собственные мысли, которые я никак не мог поймать. Иногда мне было даже сложно назвать это мыслями – это было больше похоже на слабое чувство… [и] в большинстве своем они были бесполезны, потому что я никогда не мог их “прибрать к рукам”. С подобной проблемой сталкиваются очень многие. Мысли, которые возникают у них в голове, мимолетны: вспышка – и все исчезло. И хотя они понимают, что знают что-то, что у них есть идеи, они не могут вытащить их на поверхность, когда это нужно. Кажется, что они не могут дотянуться до своего разума… Процесс размышления, с помощью которого мы вторгаемся во внутренний мир… это тот вид мышления, которое мы должны узнать. Можно представить себе, что наш разум лежит, как рыба, на дне озера, рядом с которым сидит человек, не умеющий рыбачить… Вероятно, я даже не должен называть это размышлением. Я говорю о какой-то хитрости или навыке, которые помогают нам поймать эти неуловимые расплывчатые мысли, собрать и держать вместе так, чтобы их можно было хорошенько рассмотреть»{70}.

Далее Хьюз говорит о том, что сам не слишком преуспел в подобной рыбалке. Но тот навык, что у него есть, он приобрел не в школе, а… на рыбалке, в буквальном смысле слова с удочкой и поплавком. Когда вы часами смотрите перед собой на красно-желтую точку на воде, все обычные небольшие раздражители, которые то и дело борются за ваше внимание, постепенно испаряются. Вы при этом остаетесь наедине со своим сознанием, которое отдыхает и на поплавке – беспечно, но очень сосредоточенно, – и в покоящемся под ним невидимом, независимом водном царстве, которое, скорее всего, движется к поверхности и к приманке у вас на крючке. Воображение и сознание исследуют надводный и подводной мир. Таким образом, рыбалка – это упражнение, развивающее своего рода расслабленный, но внимательный режим работы разума, сочетающий в себе познание и воображение, питающий интуицию. В то же время она предлагает модель того, каким именно психологический настрой становится посредником между разумом и субразумом.

Такой способ накопления и изучения плодов интуиции – когда вы не сбиваете их с веток, не делаете из них варенье или начинку для пирога – и есть, по словам Хьюза, то, с чем люди по-разному знакомы и в чем по-разному преуспели. Это мастерство, которое можно развить не во время рыбалки в буквальном смысле слова, но при помощи размышления, во время наблюдения за чем-то. И при этом не вмешиваясь в сумеречный мир, который лежит между сознанием и субразумом, между тьмой и светом, между сном и бодрствованием. Если сидеть тихо и наблюдать, то в сумерках разума можно разглядеть легкие движения предвестников сознательных умственных способностей и, если повезет, увидеть мерцание новой и полезной мысли. Как сказал Эмерсон в эссе об уверенности в себе, говоря о творческих способностях,

«человек должен научиться распознавать возникающий изнутри луч света и наблюдать за ним… В каждом слове гения мы узнаём свои собственные мысли, от которых отказались. Они возвращаются к нам с отчужденным величием»{71}.

Несколько исследований показывают существование большого количества отличий между способами, которыми люди могут достичь состояния спокойной мечтательности. А также, что это связано с тем, насколько творчески развитыми их считают. Например, людей с живым воображением, которые могут в любой момент перенестись в свои фантазии или вспоминать детство во всех трогательных деталях, весьма высоко оценивают при стандартном тестировании творческих способоностей{72}.

Точно так же психоаналитик Джеймс Хиллман осуждает неофрейдистскую игру, где игроки должны «растолковать» сон. Хиллман считает, что сон часто представляет собой целое, мистическое сочетание смысла и тайны, которое можно просто-напросто растерять при попытке расчленить на знакомые мыслительные категории. Снам свойственно лишь давать легкие намеки. «Образ кажется всегда более глубоким, более сильным и красивым, чем его осознание». Спрашивать «Что это значит?» про сон так же неправильно, как про картину, стихотворение или про закат, раз уж на то пошло. «Присваивать снам значения, свойственные здравому рассудку… все равно что перетаскивать по мосту с одного берега на другой все то, что достали со дна сетью. При таком отношении мы хотим получить от бессознательного как можно больше, хотим использовать его ради собственного эго, чтобы добыть информацию, силы, способности: мне, мне, мне…»{73} Согласно аналитической психологии, правильное отношение к снам состоит в том, чтобы «подружиться» с ними: «участвовать в них, вникать в их образы и понимать настроение… играть с ними, узнавать их – все как с друзьями». Поэтому «первое, что нужно усвоить в подходе ко сну без толкования, – что мы даем ему время и проявляем терпение, не ищем решения и не стремимся к завершению… При таком подходе мы встречаемся со сном на воображаемой поверхности и даем ему возможность раскрыться дальше самому».