Читать книгу "Пират в моих объятиях - Данелла Хармон"

– Но, Сэм, у тебя нет права грабить людей только потому, что они богаты. Поэтому я и не хочу плыть с тобой.

– Черт побери, Мария! Хочешь, я покажу тебе корабль, полный несчастных людей, которых постоянно избивают? Англичане относятся к матросам хуже, чем в любой другой стране. Об этом свидетельствуют шрамы на моей спине.

– Я их уже заметила, – сказала Мария. – За что же с тобой так поступили? Наказание за мятеж?

– Нет, за неподчинение!

– Это меня ничуть не удивляет, – ответила Мария с едва заметной усмешкой.

Сэм резко развернулся и ударил кулаком в дверь с такой силой, что затрещали доски. Затем, прислонившись к косяку, уставился в пол и что-то пробормотал вполголоса.

– Что ты сказал? – спросила Мария.

– Сказал, что сделал все это ради тебя.

Она смотрела на него с недоумением.

– Да, ради тебя, – продолжал Сэм. – Захватывая очередной корабль, я представлял, как вспыхнут твои глаза, когда я отдам тебе свою долю добычи. Я думал только о тебе… – Мария взглянула на него с упреком, и он отвел глаза. – Я обещал, что вернусь с золотом и серебром и сделаю тебя принцессой, ведь так? Я бы сложил к твоим ногам все свои сокровища.

– Я бы не приняла их, Сэм, – заявила Мария.

– Не приняла?.. – Сэм был уязвлен. – Я провел целый год в погоне за сокровищами! Целый год! И какова же твоя благодарность?

– Я уже говорила, что об этом думаю. Неужели ты полагал, что я смогу принять награбленное?..

– Да, полагал! – закричал он громовым голосом. – А если бы думал иначе, то никогда бы не вернулся, уверяю тебя! Можешь жить так, как тебе нравится, но мне здесь делать нечего.

Сэм подбежал к постели, отшвырнул подушки и схватил два пистолета, которые оставил ему Пол. Мария с ужасом наблюдала, как он метался по комнате. Распахнув дверцы буфета, Сэм сбросил на пол все банки и пузырьки с лекарствами. Громко ругаясь, захлопнул дверцы и, подбежав к сундуку, стоявшему у кровати, стал ломать его замок.

Мария вскочила на ноги.

– Что ты делаешь?

– Ищу одну вещь.

– Какую? Тебе лучше спросить у меня, а не ломать все вокруг.

– Ты мне и так уже все сказала. Где мой кинжал? Тот, что дал мне Пол? Где он?

– Какой кинжал? – спросила Мария с невинным видом и тем самым выдала себя.

Сэм прищурился. Он крепко схватил Марию за руку. Она пристально посмотрела ему в глаза.

– Ты делаешь мне больно, Черный Сэм, – проговорила она.

Он ухватил ее за лиф платья и привлек к себе.

– Где мой кинжал?

– А куда ты собрался? Почему ты не можешь обойтись без него?

– Я иду спасать своих друзей!

– Каких друзей?

– Тех двоих, о которых ты говорила. Их, конечно же, держат в тюрьме, и если я не спасу их, то никто не спасет. А теперь скажи мне, где кинжал?

– Спасать своих друзей? – проговорила Мария. – Тогда тебе будет маловато двух пистолетов и кинжала! Тебе придется вооружить целый отряд!

– Черт возьми, что ты несешь?

– Я говорю о маленьком судне, которое, как ты бормотал в бреду, вы захватили незадолго до крушения…

– Так что с ним?

– А то, что семь пиратов, которые были на борту, остались живы! – выпалила Мария. Сэм уставился на нее в изумлении, а она продолжала: – Это маленькое судно затонуло в ту же ночь, что и «Уэсли», но у семерых пиратов все-таки есть оправдание: они разбили корабль, потому что были мертвецки пьяны!

Сэм смертельно побледнел. Ноздри его раздувались, глаза сверкали. Мария в испуге попятилась.

– И где же их держат, этих семерых? – проговорил он вкрадчивым голосом, в котором звучала угроза.

– В бостонской тюрьме.

– А где они содержались раньше?

– В тюрьме Барнстейбл, – прошептала Мария.

– И ты ничего мне не сказала?

– Но ведь ты все равно не смог бы их спасти.

– Будь ты проклята, маленькая ведьма! Если бы ты раньше сказала мне о них, я непременно вызволил бы их! Но нет, ты намеренно выжидала, а теперь уже ничего нельзя сделать. И теперь мне придется отправиться в Бостон.

Сэм ударил ногой по стулу, и тот отлетел к противоположной стене. Последовал еще один удар – и сундучок перевернулся, крышка откинулась, и одеяла вывалились на пол.

Мария не на шутку испугалась.

– Остановись, Сэм! – воскликнула она.

– Где мой кинжал? Отвечай! – Он снова схватил ее за руку.

Она посмотрела на сундучок, и Сэм проследил за ее взглядом; глаза его налились кровью. Мария почувствовала, что бледнеет, – ведь в сундучке был не только кинжал, но и вещи маленького Чарлза.

– Отпусти меня! – закричала она. – Мне больно!

Но Сэм крепко держал ее за руку. Глядя ей в глаза, он проговорил:

– Ты скажешь мне, где он лежит, Мария, и тогда я отпущу тебя. Ведь тебе не нужны драгоценные камни, которыми украшен кинжал. А… я знаю, чего ты хочешь, знаю, чего ты добиваешься. – Он вперился в нее взглядом. – Если отдашь мне кинжал, я сумею тебя вознаградить.

Мария сразу поняла, что речь идет не о золоте и серебре, слишком уж красноречив был взгляд Сэма.

– Будь ты проклят, Сэм Беллами! Ты просто… негодяй! Ты…

В следующее мгновение Сэм впился поцелуем в ее губы, и Мария тотчас же почувствовала, что ее неудержимо влечет к этому человеку.

– Может, ты считаешь, что я еще недостаточно окреп? – спросил он, отстранившись.

– Но, Сэм, пожалуйста… Только не так!

Мария пыталась вырваться, но тщетно. Сэм подтащил ее к постели и расстегнул пуговицы на платье. Повалил на матрас. Он был настойчив и груб, и в ласках его не чувствовалось нежности, только похоть, порожденная злостью. Мария вырывалась и молотила его кулаками.

– Прекрати! Ради всего святого, прекрати! – кричала она, заливаясь слезами.

Но Сэм придавил ее к матрасу всей своей тяжестью, и его рука легла ей на грудь.

– Нет, Сэм, нет! – вскрикивала Мария. – Только не это. Прошу тебя, умоляю…

Прошла минута, другая, а она ничего не почувствовала. Мария медленно открыла глаза и увидела бледное лицо Сэма. Выругавшись сквозь зубы, он лег на спину и затих. Мария тихонько всхлипывала. Сэм молчал.

– О Господи… – пробормотал он наконец.

Сэм понимал, что не совладал с собой, и стыдился этой несдержанности. Закрыв лицо руками, он пытался успокоиться. Минута проходила за минутой, а они по-прежнему лежали молча. Наконец Сэм поднялся, подтянул бриджи и посмотрел на Марию. Но теперь в его глазах была не ярость, а мольба.