Читать книгу "Спектакль для одного зрителя - Марина Серова"

Приехав в наш номер в «Анбе», я сразу заказала кофе. На сей раз это был кофе по-арабски…

— Ты что, решила сегодня запастись кофеином на всю жизнь? — спросил Бен.

— Нет, — ответила я, взяв его за руку. — Ты разве забыл, что говорила нам об этом напитке Лариса Виноградова?

Бен, безусловно, помнил, тем более что фраза была сказана меньше часа назад. И, несмотря на то что при упоминании имени Ларисы на его физиономии отразились явно негативные эмоции, он воспринял ситуацию правильно.

Он погасил свет, взял меня на руки и бережно отнес на кровать. Его умелые пальцы нежно расстегивали оковы, которые стягивали мою одежду. Он нажал кнопку радио, где передавали последние известия на непонятном нам языке. Я шепотом спросила его, зачем он это делает.

— Не хочу отставать от своей жены — решил заняться изучением азербайджанского языка. К тому же когда говорит радио, горничные не слышат некоторых звуков, которые могут доноситься из нашего номера и помешать их спокойному сну.

— Какая забота о гостиничном персонале! — в тон ему сказала я и поцеловала его в губы.

После этого никаких уже разговоров ни о чем не было. Чувствуя его горячее дыхание на своем теле, я лежала, откинувшись в неге, а мои соски напряглись в ожидании сладострастного соития с любимым. В этот момент я любила Бена, и никто другой мне был не нужен.

Меня охватила волна безумной страсти, которая уносила меня вверх к звездам, и даже выше… Я купалась в море любви и ласки, он проникал в меня, входил в мои желания, мое тело, мою душу. Это было безумство, которое я не смела расценить как наказание, — об этом писал Омар Хайям. Немного погодя, когда в меня влилась волшебная волна его страсти и он, тяжело дыша, вдруг как-то легко соскользнул, некоторое время мы лежали и всматривались в черноту ночи за окном.

Красный свет ночника приятно будоражил. Бен придвинулся ко мне еще раз и долго ласкал мое тело.

Я сказала, что устала, но он не хотел слушать. Видимо, кофе подействовал на него должным образом.

И снова против воли он овладел мной. А может быть, это только в словах была выражена какая-то усталость, а на самом деле это была лишь игра речевого перебора. Может быть, в глубине души мне хотелось, чтобы он наконец проявил свою мужскую категоричность, которой ему так не хватало прежде.

Я пыталась его оттолкнуть, но он с силой сжал меня в своих объятиях и надавил своими губами на мои.

Я только помню, как сказала: «Не надо!» — но было уже поздно. Я громко застонала, и мне показалось, что я перекрикиваю выпуск новостей по радио, которые сообщали что-то про Гейдара Алиева и Сулеймана Демиреля.

За дверью послышались чьи-то торопливые шаги, но меня это, по правде сказать, мало волновало. Со мной был тот, которого я так желала лет двенадцать назад, и даже не думала, что с ним будет так хорошо.

Может быть, хорошо и то, что наша встреча состоялась именно сейчас, когда нам не надо вступать в какие-то формальные отношения, привыкать друг к другу и к характерам наших родителей… Наверное, есть здравый смысл в изречении: «Лучше поздно, чем никогда».

Он в третий раз овладел мной. Я уже не сопротивлялась, а как-то пассивно принимала его. Но мне было хорошо.

…Когда мы проснулись, то были приятно удивлены, что всю ночь не размыкали объятий. Ласковое зимнее солнце Азербайджана золотыми лучами играло на зеркальной поверхности круглого полированного стола, где в чашках остался недопитый вчерашний кофе по-арабски и недоеденные круассаны. До встречи с Лизой Лисицыной оставалось всего три часа.

Глава 10

Я подбросила кости, как это всегда случается в экстремальных ситуациях, перед решающим этапом своего расследования.

9+34+17 — «К удаче, если вы ее не прозеваете».

Что ж, хорошо! Единственное, что слегка беспокоит, — это то, что удачу можно прозевать. И, значит, я должна постоянно находиться в состоянии напряжения. И еще… По-видимому, Бен мне скорее будет мешать, нежели помогать.

— Дима, не ходи со мной на встречу, там тебе делать совершенно нечего, — решительно сказала я, надевая на себя кожаную куртку.

— Как это не ходить?

— Туда должна прийти твоя жена… И когда она тебя узнает… Нет! Совершенно незачем рисковать!

— Но тебя она тоже может узнать.

— В отличие от тебя, я знаю правила конспирации и в таких ситуациях соблюдаю выдержку. К тому же мы не виделись несколько лет… И вообще, не спорь со мной.

Тон мой был непререкаемым. Бен хмурил брови, но особенно возражать не стал: видимо, сказывалось напряжение прошедшей ночи. Я же, наоборот, была заряжена на борьбу и усталости совершенно не чувствовала. Поцеловав его на прощание, я вышла из номера отеля «Анба» и даже не воспользовалась лифтом, решив сбежать вниз по лестнице: вчерашний кофе давал о себе знать даже утром.

Мы с Ларисой встретилась за квартал от кафе «Наргиз». Еще раз обговорив все детали ее поведения, я, пожелав удачи, проследила взглядом, как она вошла в кафе и села за столик. Немного погодя туда вошла и я, усевшись за самый дальний столик и занимая, таким образом, стратегически выгодную позицию для обзора происходящего.

Я сидела с таким видом, будто была не Таней Ивановой, а некой дамой полусвета из славянской республики, увлеченная статьей в газете «СПИД-Инфо».

На самом деле из-за стекол своих дымчатых очков я внимательно следила за каждым вновь входившим посетителем в кафе. Бросив беглый взгляд на часы, я увидела, что уже пять минут первого. Неужели не придет? Неужели что-то почувствовала?..

Но вскоре в очередной раз дверь кафе открылась с мелодичным звоном, и на пороге в изящной блондинке я с трудом узнала свою бывшую одноклассницу.

Парик очень шел ей. Элегантный дамский костюм, который был виден из-под распахнутого дорогого плаща бежевого цвета, подчеркивал стройную фигуру Елизаветы.

Она совсем не была похожа на шлюху и вполне бы могла сойти за светскую львицу или любовницу государственного деятеля любой страны. В ушах Лизы были скромные, но очень стильные клипсы, а на среднем пальце левой руки искрились камни бриллиантового кольца. Вероятно, это был тот самый подарок Гусейн-аги, о котором он упоминал в своем предсмертном монологе.

В Лизе и вправду, если верить утверждениям обоих Исмайловых, было нечто притягательное, магическое. Даже по моим, женским, наблюдениям, это было так. Она была проста и величественна одновременно. Неподрожаемым жестом она сняла темные очки, и опять при ярком свете хрустальных бра сверкнули бриллианты. Было в этом жесте что-то властное и категоричное.

За те годы, что мы не виделись с Лизой, в ней ко всему прочему прибавилась некая царственность, и я, хотя и не была режиссером, мгновенно поняла, почему Цигун дал ей роль Клеопатры.