Читать книгу "Маленькая Обитель - Пьер Пежю"

Воллар, в свою очередь, становился прозрачным, весело разгадывал все, что попадалось ему на глаза, наслаждаясь отсутствием важности всего, почти всего.

Воллар опомнился. Как узнать о ней? Он старался разделить женщин в больших магазинах на две категории: тех, кто распределяет товары по этикеткам, и тех, кто приобретает их. А Тереза? В тот день, когда она пришла в книжный магазин, он, в сущности, не обратил на это внимания. Кассирша? Продавщица? Парикмахерша? Официантка? Да какое это имеет значение?

Безграничная легкость охватила Воллара. Успокоительное ощущение банальности происходящего. Для его поисков оставалось время и пространство, окружающее Терезу. Он искал не слишком усердно, просто обходил торговые галереи, но с волнующей радостью вкушал теплую смесь надоедливой музыки и слащавых слов. Старый книготорговец, как ослепленный бык, медленно обходил арену.

За стеклами освещенных парикмахерских салонов суетились девушки с усталыми личиками. В открытых и шумных барах молодые женщины возились со стаканами, деньгами, сигаретами. Сидя за позвякивающими кассами, другие женщины, вырядившиеся в яркие цветные кофточки, выставляли товары на своих чудесных столиках, товары, снабженные красивыми этикетками для прочтения.

Ни одна из этих женщин не была Терезой Бланшо, но все они немного напоминали ее. Везде были одинаковы!

Воллар плыл по воле волн, прокручивая восхитительно бессмысленные, успокаивающие фразы. Он уже не понимал, где находится. Был доволен. Его взгляд блуждал, как у опьяненной птицы, и вдруг ему показалось, что он разобрал надпись «Книжный магазин», изображенную розовыми буквами на синем фоне. Между линией телевизоров, крупным планом демонстрирующих изображения пресмыкающихся, и нагромождением оригинальных украшений были сложены товары, с виду бесспорно напоминающие книги. Воллара это взволновало. Он мог бы кинуться туда, схватить любой из томов. Но ничего такого не сделал. Не возникло желания. Эти книги казались ему такими же далекими, как зеленоватые рептилии, ползающие по экранам.

Он хотел лишь продолжить свое блуждание, приятное парение по поверхности, не имеющей никакого значения… Один, в хорошем расположении духа, в раю слов, вырывающихся на мгновение, как мыльные пузыри.

Именно в этот момент запыхавшаяся Тереза бросилась к нему, прижав руку к груди.

— Месье Воллар, я только что увидела, как вы проходили. Побежала за вами. Меня оттолкнули. Я потеряла вас из виду. Здесь столько народу. Вы ведь искали меня, не так ли?

Воллар не знал, что ответить. Изобразил улыбку, но уже не понимал значения встречи. В этой случайности было что-то очень тяжкое, ибо она отрывала его от приятного продвижения, многозвучной прострации, чудесным образом опустошившей его мысли и прогнавшей старые фразы.

Тереза говорила, слишком много говорила: облегчение продлилось недолго.

— Я закончила свою работу и свободна сегодня вечером. Я работаю в Свадебном мире: восемьсот квадратных метров свадебных платьев, товаров для брачных церемоний, понимаете?

Воллар понимал, с наслаждением повторяя про себя слова «Свадебный мир».

— Я знаю, вы будете говорить со мной о Еве. Несколько дней назад я звонила: она не очень хорошо себя чувствует. Каждый день я говорю себе, что брошу эту работу и на предельной скорости помчусь к ней, погляжу на нее, что-то сделаю, хоть что-то. А потом пережидаю до завтра.

Продавщица и книготорговец шли теперь рядом в беспокойной ночи. Тереза держала за руку Воллара, поглощенного созерцанием красивых букв кроваво-красного цвета, высвеченных на фоне неба, еще не погрузившегося во тьму.

— Я справлялась о ней чаще, чем вы думаете. И припомните, ведь когда она была в больнице, я делала то, что могла. Разговаривать с нею? Но что, по-вашему, могла я ей рассказать? Я же не такая, как вы: не умею подбирать слова, фразы… Хотя в глубине души и люблю это. Между прочим, я записываю то, что мне нравится, в тетрадь… А сама ничего хорошего не могу сказать. Я слишком часто передвигалась. Вот что я написала, послушайте: «Вся моя жизнь сдвинута, как размытая фотография». Да, месье Воллар, моя жизнь не только невзрачна, она абсолютно расплывчата. Слишком много мест, слишком много людей, слишком много мужчин. И все они одинаковы!

Тереза почти повисла на руке Воллара, двумя руками ухватившись за него, но он почти не слушал ее.

— Знаю, Ева могла принести мне удачу, составить мое счастье. Говорят, что для некоторых женщин появление ребенка меняет все. А мне было тяжело стать матерью. Напрасно думают, что можно быть матерью в полном одиночестве, понимаете. Ведь при этом остаешься девочкой. Девочкой, у которой есть дочь. К тому же постоянно ощущаешь окружающий тебя мрак, а также туман в голове. И постоянное желание куда-то уйти, найти что-то другое и…

— …убежать?

Хрупкая молодая женщина и высокий мужчина подошли к краю железного мостика, перекинутого через шоссе. Они поднялись по нему, остановились посередине, а внизу, под ними, мчались скоростные машины. Огромные грузовики, предназначенные для больших магазинов, следовали один за другим в грозовом грохоте, что вынуждало Терезу кричать громче.

Воллар прислонился к проржавевшим перилам, а молодая женщина непроизвольно прижалась к нему, ухватившись за отворот его куртки, как будто хотела взобраться на гору Воллар.

— Я хотела сказать вам, что для меня очень важен ваш приход именно сегодня. Это знак!

— О! Понимаете, знаки, — возразил Воллар, — они миллиардами проявляются каждую секунду. Снегопад знаков. Белых или черных.

— Но вы пришли, и я знаю, что вы не такой, как все, то есть как все другие мужчины.

— Вы заводите такие речи каждый раз, когда оказываетесь с мужчиной?

— Да нет, вы другой… Сильный. Далекий и совсем близкий. Не знаю… И кроме того, я думаю о том, что вы сделали для Евы.

— Задавил ее, например? Расколол ей череп? Лишил дара речи на всю жизнь?

В отчаянии подняв голову к Воллару, Тереза выкрикнула тогда:

— Прошу вас. Не оставляйте меня в одиночестве. Не бросайте меня.

Она уткнулась лицом в грудь огромного и тяжелого, как скала, мужчины, зарылась носом под его руку, но не плакала, потому что уже не умела плакать.

— Успокойтесь! Вы дрожите, — просто сказал Воллар, мягко обняв ее. Затем осмотрелся: — Приятная, однако, погода. Лучше взгляните, как все спокойно: эти дороги, протянувшиеся во всех направлениях, магазины, стоянки, вывески. Все кажется незаконченным и вместе с тем завершенным. Наконец-то завершенным! И навсегда незаконченным! Посмотрите: идет снег! Хлопья знаков, которые ничего не означают.

Тереза прижалась еще сильнее и, несмотря на теплый воздух, съежилась, потом начала дрожать. Не говоря ни слова, Воллар снял куртку, ту самую куртку, в которую уже укутывал Еву, и набросил ее на плечи молодой женщины.

Он думал лишь о том, как прикрыть это хрупкое существо, но вопреки всякому ожиданию вынужден был признать, что прижимал к себе не растерянного ребенка, а женщину, прикосновение к которой, ее теплота, запах сильно волновали его.