Читать книгу "Таинственное убийство Линды Валлин - Лейф Г. В. Перссон"

Пора закрутить гайки, подумал он.

— Ну, например, различные формы терапии, вроде дебрифинга, он ведь фактически относится к ним, — сказала Лу и натужно улыбнулась ему. — Моя дверь всегда открыта, и многие верующие…

— Мне не нужны другие боги рядом со мной, — взорвался Бекстрём и указал в ее сторону рукой, поднимаясь со стула. — Я имею в виду ту самонадеянность, которую ты и твои коллеги демонстрируете, когда пытаетесь занять место Творца. Разве ты не понимаешь, что тем самым вы нарушаете первую заповедь?

Или же вторую? Хотя какое это имеет значение, подумал он.

— У меня и в мыслях не было вывести тебя из равновесия, я действительно не хотела…

— Все дела человеческие — суета и томление духа, — перебил ее Бекстрём. — Екклезиаст, глава двенадцать, стих четырнадцать, — продолжил он, не спуская с Лу взгляда. Он ляпнул это наобум и рисковал опростоволоситься, но она, похоже, не отличалась особой религиозностью.

— Я искренне извиняюсь, если оскорбила тебя, — пробормотала Лу и еле заметно улыбнулась.

— Моя дверь всегда открыта, — сказал Бекстрём и открыл дверь ее кабинета, стараясь тем самым придать больше значимости своим словам. — Ты должна понять, Лилиан, — продолжил он высокопарным тоном. — Мы — люди… мы предполагаем, а Господь располагает.

«Самое время запереться в сортире, где я смогу спокойно отвести душу», — подумал Бекстрём и закрыл за собой дверь.

Придя в отель и поднявшись в свой номер, он сразу же налил себе холодного пива.

— У тех, кто пьет прямо из банок, наверное, не все в порядке с головой. Чертовы неандертальцы.

Бекстрём сделал несколько больших глотков и жадно слизал пену с верхней губы. Потом он завалился на кровать, включил телевизор и принялся перелистывать телефонные сообщения. Таких набралось немало, и большинство из них были от Карин с местного радио. В последнем, полученном всего несколько часов назад, она уверяла, что «нам не понадобится болтать о работе», и с целью продемонстрировать благие намерения даже дала ему свой домашний номер. «Могу я пригласить тебя перекусить в каком-нибудь укромном местечке?»

Женщина в опасности, подумал Бекстрём и потянулся к телефону на своей тумбочке.

— Она, похоже, уже на грани, — решил он, набирая ее номер.

Укромное местечко представляло собой маленький трактир, где часть столиков стояла под открытым небом и откуда открывался вид на очередное смоландское озеро. Трактир находился на приличном расстоянии от города, но такси Бекстрёму оплачивал работодатель, так что это не создавало ему проблем.

«Слава богу, ни одного чертова журналиста пока, во всяком случае, если верить моим глазам старого сыщика», — подумал он, выдвигая стул для своей спутницы.

— Наконец мы одни, комиссар. Ура, ура, ура. — Карин улыбнулась и губами, и глазами. — Что ты хотел бы съесть? Я угощаю.

— Ни в коем случае, — запротестовал Бекстрём. Он еще в такси решил оформить свою переработку как встречу с еще одним тайным осведомителем, и, естественно, в качестве доказательства ему требовался счет.

— Я хотел бы отведать чего-нибудь вкусного, — продолжил он, скосившись на загорелые руки и ноги своей спутницы. На ней было тонкое летнее платье, три верхние пуговицы которого она, вероятно, забыла застегнуть.

Пожалуй, платье слишком легкое, подумал Бекстрём.

— Все прошло просто отлично, — подвел он итог вечера, когда оставил свою даму перед подъездом ее дома. Все ее попытки перевести разговор на убийство Линды он сразу же пресекал. А чтобы поддерживать беседу и как бы между делом рассказать немного о себе, предложил ей обычную полицейскую классику и в заключение надавал щедрых обещаний на будущее.

— Ты ведь, наверное, понял, что я чувствую, — вздохнула Карин, катая в ладонях бокал с вином. — Люди должны знать, что происходит. Пусть даже речь идет об убийстве. Убили ведь нашу, местную девушку.

— Большинство из того, что пишут в газетах о нашем убийстве, просто пустая болтовня, если это как-то тебя утешит, — сказал Бекстрём.

Чего не сделаешь ради баб, подумал он.

— Неужели? — воскликнула она с искоркой надежды в глазах.

— Мы поступим так… — Бекстрём наклонился вперед и как бы случайно коснулся ее руки. — Как только я доберусь до этого идиота и буду уверен, что это действительно он, обещаю, ты первой все узнаешь. Только ты. Никто другой.

— Ты обещаешь? На сто процентов? — спросила Карин и посмотрела на него.

— На сто процентов, — солгал Бекстрём, не убирая ладони с ее руки. — Ты, и только ты.

«Как все просто», — подумал он.

Придя в отель, он сразу же взял курс на бар. Только три бокала пива за весь вечер, а его мучила жажда, как верблюда, проделавшего путь от Иерусалима до Мекки. В дальнем углу вдобавок сидел Рогерссон с огромной емкостью янтарного напитка и, судя по его виду, пребывал в ужасном настроении. Два десятка журналистов и другие, находившиеся в заведении гражданские, по какой-то причине предпочли сидеть на максимальном удалении от него.

— Я пообещал сломать руку первому из стервятников, который попытается сесть рядом со мной, вот все и отстали, — объяснил Рогерссон. — Что будешь пить? Кстати, теперь моя очередь угощать.

— Большой бокал крепкого, — сказал Бекстрём и махнул официанту, который по какой-то причине выглядел довольно настороженным.

«Ты всегда так дипломатичен, Рогге», — подумал он.

— Случилось что-нибудь? — спросил Рогерссон, когда Бекстрём получил свое пиво и успел слегка утолить жажду.

— У меня состоялась долгая беседа с нашим собственным кризисным терапевтом, — сообщил Бекстрём и ухмыльнулся. — Потом мне пришлось идти в сортир. То есть получается три раза сегодня.

— По-моему, ты нормальный человек. На кой тебе болтать с подобной дамочкой, — вздохнул Рогерссон и покачал головой.

— Послушай, — сказал Бекстрём и наклонился над столом. Далее он рассказал всю историю. Рогерссон заметно оживился, и они еще долго сидели и влили в себя несколько порций шнапса, которые Бекстрём велел бармену внести в счет за номер, так что за все должен был заплатить работодатель.

К тому моменту, когда пришло время подниматься к себе и ложиться спать, заведение уже почти опустело. Рогерссон выглядел значительно веселее и даже пожелал спокойной ночи немногочисленным репортерам, которые еще оставались и явно намеревались напиться.

— Езжайте домой, глупые черти, — сказал он.

17

Векшё, вторник 8 июля

Явно не все журналисты последовали совету, данному им Рогерссоном предыдущим вечером, поскольку уже за завтраком Бекстрём и его коллеги смогли познакомиться с последней сенсацией в самой большой из вечерних газет. «ОН ПЫТАЛСЯ УБИТЬ СОСЕДКУ ЛИНДЫ», — сообщал огромный заголовок, в то время как большая статья на полосах шесть, семь и восемь описывала в ярких красках всю историю: «Убийца полицейского попытался лишить жизни и меня тоже. Соседка Линды Маргарета рассказывает».