Читать книгу "Обет мести. Ратник Михаила Святого - Алексей Соловьев"

К назначенному сроку следующего дня, преодолев по гати непроходимое болото и вброд пару речек, десяток конных попарно рассыпался в густых зарослях ольшаника и ивняка недалеко от берега Рузы, а также перенял узкую лесную тропинку, ведущую в сторону одноименного московского городка.

Серело. В речной пойме лягушки начали дружно провожать угасающий день, остервенело пытаясь переорать одна другую в многоголосом самозабвенном хоре. На луговинах затеяли свой пересвист перепела, словно напоминая людям в железе: «Спать пора, спать пора!!» Но молодым тверичам было в тот момент не до сна.

— Если узнаю, что соврал, лично шкуру спущу мелкими клочками! — поеживаясь от озноба, пообещал стоявший рядом с Иваном и Олферием ратник. — Нету у меня веры таким вот, туда-сюда мечущимся…

— А ну цыц! — зло шепнул десятник. — В сыром воздухе твои ахи за версту слыхать. Придут, коль туда ушли, некуда им боле деться. Без него в этих чащах да болотах сгинут запросто. Это тебе не тракт проезжий.

В стороне от тропы проскрипел козодой. Это могла быть птица, а мог и условный сигнал, означавший, что неизвестные миновали самый дальний секрет. Иван тотчас откликнулся кряковым селезнем. Козодой вновь отозвался.

— Товсь! — едва выдохнул десятник. И к Олферию: — Давай, как я учил! Помни — первая стрела тебе, коли!..

Держа самострел на изготовку, десятник смотрел то на съежившегося мужика, то на кусок луговины перед собой.

Послышался чавкающий звук приближающихся лошадиных копыт. Привыкшие к полумраку глаза уже различали силуэт всадника. Незнакомый голос громко окликнул:

— Олферий, ты где?

— Тута я, — пискнул голос в ответ. — Туточки…

А дальше случилось непредвиденное. Почуяв под новым всадником кобылу, горячий Заграй сапнул бархатистыми ноздрями и призывно заржал. Ему вторил еще один жеребец из засады.

— Бориска, беги!!! — мгновенно оценив ситуацию, заорал передовой и резко завернул кобылу, намереваясь на махах уйти в темноту.

Иван мгновенно догадался, что сторожкие изменники разделились, и скорее всего везший грамоту от Юрия Московского дожидался в отдалении условного знака от напарника. А вместо этого услышал сполох. Медлить было нельзя.

— Имаем их!!! — зычно, словно на рати, гаркнул десятник, пришпоривая провинившегося Заграя. Он уже не слышал, как с разных сторон затрещали кусты, зачавкала осока. Все внимание было сосредоточено на темном пятне в десятке саженей перед собой. Задержать, любой ценой задержать!

На полном скаку он вскинул арбалет и даванул на спуск, целя в лошадь. Несчастное животное дико заржало: железная игла целиком ушла в глубь ее плоти. Еще несколько рывков, и кобыла беспомощно затанцевала на одном месте, припадая на заднюю правую, а затем вообще завалилась на никогда и никем не кошенную в этих местах траву.

Посыльный успел выпростать ноги и выскочить из-под погибающего помощника. Иван размашистым ударом опустил на железный шлем врага тупую сторону сабли. К оглушенному подскочили еще двое, раздался сочный русский мат. Путы плотно оплели ноги и руки. Сделано!!!

— Где письмо?! — сунулся к пленнику Иван, уже нисколько не заботясь о тишине. — Твой второй кто?!

Однако плененный оказался не робкого десятка. Меткий плевок попал десятнику в глаз. Иван ответил ударом окольчуженной правой руки, но желаемого ответа так и не получил.

Подскакал еще один дружинник, с седла вопросил:

— Взяли?

— Как видишь. У вас что?

— Там, где Сашко стоял, сшибка была, крики и звон сабель слышал. Может, тоже взяли, а может, и утек.

— Дурак, туда надо было, на подмогу!!! Догнать, догнать, любой ценой взять гада!!! Гривна за живого или мертвого!!! Он не должен уйти!!

Послав Заграя в намет, Иван ломанул сквозь кусты. У реки уже кто-то вздул факел, и в прыгающем свете было видно двух стоящих лошадей и одного человека, наклонившегося к земле. Когда десятник досягнул до них, он сдавленно зарычал.

Сашко беспомощно сидел, словно дитя куклу, держа левой рукой правую кровоточащую культю. Кисть валялась отдельно, все еще сжимая бесполезную теперь рукоять меча. Подоспевший на помощь ратник умело накладывал жгут.

— Потерпи, Сашок, потерпи!!! Не отдадим тебя костлявой! Видишь, уже перестает бежать. И чего ты, дурило, никак не хотел тяжесть эту на саблю менять? Ничего, князь тебе с голоду помереть не даст, пристроит куды-нибудь. И без руки жить можно!

Сашко, видимо, в шоке все еще не чувствовал боли и порывался встать. Увидев Ивана, он поднял к старшему залитое кровью страшное лицо и прокричал:

— Прости, Иван, прости, если сможешь!! Ловок гад оказался, не совладал я! Саблей как чародей работает! Пимен поскакал вдогон, а только не возьмет он один, силен, мразь поганая!

— Лица не разглядел? Не из знакомых?

— Не узрел. Сетка на нем кольчужная была, все лицо закрывала. Борода черная, это узрел. Да бронь дорогая, это точно! Целой деревни такая стоит!!

Иван вновь беспощадно бросил коня вперед. Тропинка виделась с трудом, он пригнулся к самой гриве, чтобы низкий сук не выбил из седла. Всадник почти достиг Рузы, когда едва не врезался в возвращающегося Пимена.

— Ну что, где он?

— Не догнать!! Конь словно птица летел. Да и темно очень, Федорыч… шелом где-то потерял, за малым голову не расшиб об сук. Ушел он…

— А ну, тихо!!

Иван затаил дыхание, прислушиваясь. Доносились лишь звуки наступившей ночи: кваканье лягушек, перекличка птиц. Словно ничего и не случилось за эти мгновения, словно все еще стояли они в засаде в напряженном ожидании.

— Кто был, не признал?

— Дак я только со спины и успел узреть! Сашко велел догнать, я и бросился. А только конь его гораздо лучше мово… — Дружинник виновато глянул на своего старшего и тихо спросил: — Искать будем или… вертаемся?

Не ответив, Иван завернул Заграя и шагом поехал назад.

К тому моменту, как они подъехали к месту стычки, у жарко пылающего костра уже собрались все. Олферий суетился возле раненого, наматывая на культю свежую повязку. Увидев Ивана, он угодливо залопотал:

— Травки я ему нажевал и положил, боярин! Травка, чтоб не загнило и кровушку свернуло. Живого до Волока довезешь, не сумлевайся. В деревне я еще раз перемотаю.

— Ты знал, что они отдельно вертаться будут?

Олферий с готовностью рухнул на колени, умоляюще протянув вверх руки:

— Помилуй Бог, боярин! Я б сказал заранее, кабы знал-то!..

— Какой я тебе, к черту, боярин! Встань, сейчас тронемся. За Сашку мне головой ответишь!!

— Гнида продажная! — сплюнул связанный пленник. — Мало тебе плачено было, мразь?! Ниче, недолго куковать осталось, отомстят за меня. Напарник-то мой знает, где живешь, помни!!