Читать книгу ""Артиллеристы, Сталин дал приказ!" Мы умирали, чтобы победить - Петр Михин"

Надо же, как вовремя поскользнулся Ахмет!

Вот так получилось, что от смерти нас спасли жадность и бессердечие Гордиенко, который не дал мне в дорогу хорошего разведчика. Не пожадничай командир, мы с Яшкой подбежали бы точно под бомбу — и не было бы в живых ни резвого Яшки Коренного, ни меня. Оказывается, и во зле благо таится.

Не мешкая, вскочили с Ахметом, обежали еще дымившуюся воронку и кинулись в снег. Все! Прозевали нас немецкие танкисты! Не стреляли в нас — наверное, гадали, будет нас самолет бомбить или нет, а не будет — всегда, мол, успеем их пристрелить. А вот и не успели! Но скорее всего немецкие танкисты успели связаться с самолетом по радио и уступили ему лакомую цель. У них же, не то что у нас, связь по радио очень четкая.

Умный Ахмет

Итак, самый опасный участок нашего пути позади. Счастье улыбнулось нам: мы с Ахметом живы. Теперь надо поскорее выбираться отсюда. По-пластунски, зарываясь в глубокий снег, мы быстро поползли к ближайшему омету соломы. Передохнув, дальше двинулись уже в рост. Но населенные пункты, чтобы не встретиться с немцами, обходили стороной.

К вечеру, совсем обессиленные, зашли в небольшую деревушку. Там оказалась полевая армейская хлебопекарня дивизии, снабжавшая хлебом все наши части и подразделения. Голодные, мы так обрадовались, что сейчас раздобудем буханочку хлеба и подкрепимся! Но откормленный лейтенант-тыловик Букреев, начальник пекарни, проверив наши документы, потребовал продовольственный аттестат. А откуда он возьмется у нас, этот аттестат, мы же не в командировку направляемся, а с донесением бежим! Как ни умоляли его, как ни убеждали, что вот-вот в деревню придут немецкие танки, хлеба он нам так и не дал. Обозленные, мы молили бога, чтоб этот жирный тыловик в лапы к немцам попал вместе со своим хлебом.

Уже после войны на одной из встреч ветеранов дивизии капитан Букреев, кстати тоже курянин, к старости располневший до неприличия, полез со мною приятельски обниматься как старый боевой друг. Вспомнив тот случай, а больше я с ним за всю войну ни разу и не встречался: он — в далеких тылах, я — на передовой, я едва удержался, чтобы не дать ему в морду. Тем более что бывшие штабные работники ранее рассказали мне, как Букреев все три года, пока мы воевали, услужливо кормил начальство мучными деликатесами, а четверых девушек-пекарей отправил в тыл рожать, пообещав каждой после войны пожениться.

Получив от ворот поворот в родной пекарне, мы направились к очередной деревне. Зашли в одну из хат и слезно попросили покушать. Милосердная старушка поделилась с нами тем, что имела, сварила картошки, и мы вместе с хозяйкой поужинали.

За оставшуюся ночь мы испытали множество мытарств. Под утро, проделав за ночь более двух десятков километров, а идти приходилось осторожно, зашли мы в одну небольшую деревеньку. Немцев в ней не было. Стучимся в опрятный домик с верандой. Нам долго не отвечали и не открывали. Попытались докричаться через наглухо запертую дверь:

— Мы — советские солдаты, дайте нам попить!

После долгих уговоров дверь все-таки открылась. Зашли в темную комнату, свечу фонариком. Человек в нижнем белье сидит, свесив ноги, на кровати, в руке направленный на меня пистолет. Обезоружив его, я выяснил, что это наш, советский военнослужащий, старшина, направляющийся из госпиталя в свою часть. Взмолился старшина: пистолет ему нужен для самообороны в дальнейшем пути — и я вернул оружие. Хозяйка, до смерти перепуганная нашей схваткой со старшиной, чуть не упала в обморок. Но быстро справилась с волнением и решила нас с Ахметом задобрить. Продолжая метаться по комнате в одной спиднице, выставила на стол кринку молока и краюху хлеба. Мы подкрепились и пошли дальше.

Уже светало, когда на нашем пути оказался небольшой хутор, дворов на десять. Одинокий старик предложил нам часок поспать в его хате. Настелили соломы на полу, улеглись. Но только заснули, как он будит:

— Хлопцы, вставайте, немецкие танки въезжают в хутор. Да вы не торопитесь, они еще только на краю хутора. — В представлении старика, сто метров для танков — большое расстояние.

Мы мигом выскочили во двор; пригнувшись, проскочили вдоль плетня, через огород — и к ометам соломы, а дальше, уже бегом, направились на Изюм.

Опять на пути хутор. Но, в какую хату ни зайдем, никто не хочет нас покормить: все немцы позабирали, отвечают. Несолоно хлебавши, вышли мы из очередной хаты. Смотрю, а у Ахмета под мышкой деревянное корыто с мукой — прихватил в сенях хаты, где нам также отказали в куске хлеба. Спрашиваю:

— Ахмет, зачем нам эта мука?

Ахмет молча ссыпал муку в вещмешок, а корыто бросил хозяйке во двор.

— Была бы у вас мука, я бы вам испекла лепешек, — посочувствовала нам хозяйка следующей хаты, подбрасывая в русскую печь сухой хворост.

Тут Ахмет и высыпал на стол муку из вещмешка. Через пятнадцать минут мы уже ели горячие лепешки.

К вечеру второго дня пути мы вошли в село, располагавшееся на правом берегу Донца, почти напротив Изюма. Там оказался штаб артиллерии нашей дивизии. Командующий артиллерией дивизии полковник Чубаков обрадовался нашему приходу, тут же передал по связи содержание донесения в штаб армии, а мне разрешил перемещаться дальше вместе с его штабом.

Много обстрелов миновали мы со стариком Ахметом, но задание выполнили. А у меня будто гора с плеч свалилась.

Так закончилась моя вожделенная «прогулка» в тыл. С пакетом-донесением средь бела дня я сумел-таки выбраться из окружения и, отмахав более полусотни километров, доставил его по назначению. А наши окруженные в Барвенкове полки получили приказ вырваться из окружения. Что они и сделали следующей ночью. С боями им удалось прорвать кольцо немцев. Не без потерь, конечно. На то и война.

Из Барвенкова мы отступили к Изюму, за Донец. Здесь, за рекой, мы заняли оборону и держали этот рубеж с марта по июль сорок третьего, до самой Курской битвы.

Санбат оказался на передовой. Рассказ военврача В. Сомовой

Два полка 52-й дивизии ушли вперед на Барвенково, а застрявшие в глубоких снегах остальные части, тылы и санбат растянулись на десятки километров, догоняя передовые полки, и до Барвенкова не дошли. Как оказалось, к счастью. В конце февраля город оказался в окружении. Расширяя кольцо окружения вплоть до Северского Донца, немцы прошлись танками и по тылам дивизии, которые поначалу в окружение не попали.

Передовой отряд 106-го медсанбата находился впереди основного состава, был развернут в небольшой деревушке Голая Долина у шоссе Красный Оскол — Барвенково, в семи километрах западнее Северского Донца. Я находилась в составе этого передового отряда, и мы ничего не знали о прорыве немецких танков. Только вчера вечером, изнуренные заснеженной дорогой, мы прибыли на место. В течение месяца дивизия интенсивно наступала от Старобельска до Артемовска, потом через Славянск к Барвенкову, было много тяжелых боев и много потерь, постоянные маневры и переезды по глубоким снегам, бомбежки, нескончаемый поток раненых. Напряженные дни и бессонные ночи так измотали нас, что, как только мы прибыли в Голую Долину, сразу же повалились спать.