Читать книгу "Дальше живите сами - Джонатан Троппер"

— Я хочу помочь тебе развивать дело. Компания должна расти.

— Растить, значит, хочешь? Как свою коноплю?

— Я тогда получил доход!

— А сколько мы потратили на адвокатов, чтобы выпутать тебя из этой истории?

— Послушай, Пол. Ты в меня не веришь, это понятно. Я и сам в себя никогда особо не верил. Но люди меняются. И я теперь тоже другой. Мы с тобой хорошо дополняем друг друга, Пол. Ты у нас — мозговой центр, и никто на твою роль не покушается. Но как насчет рекламы и маркетинга? Работы с кадрами? С прессой? Пол, я в этом деле ас, я умею общаться с людьми, а ты нет. Ты хороший парень, но жутко упертый и, если честно, не самый приятный в общении. Всех вокруг распугать можешь одним своим видом. Вот сейчас, например, на тебя страшно смотреть. Ты красный как помидор. И дышать забыл. Эй, народ, он дышит или уже не дышит?

Пол с силой ударяет кулаком по столу.

— Это моя жизнь! — кричит он. — Я угробил последние десять лет на эту компанию и едва свожу концы с концами. Я по уши в долгах, компания того и гляди гикнется. Прости, Филипп, но мы не можем сейчас устраивать экскурсии в мир бизнеса для неудачников.

— Понимаю твои доводы, Пол, — терпеливо говорит Филипп. — Но речь идет о семейном деле, так что шансы поучаствовать у нас с тобой равные. Мы ведь из одного курятника.

Пол поднимается, резко отодвинув стул:

— Разговор окончен.

В комнату входит встревоженная мать:

— Какой разговор?

— Ну, ясно, — примиряюще говорит Филипп. — Для вас это как гром среди ясного неба. Нужно время переварить.

— Что переварить? — спрашивает мать. — Мне кто-нибудь объяснит, что происходит?

— Тут нечего переваривать, болван! Ты не будешь у меня работать!

— У тебя — не буду. С тобой — буду. Я выкуплю доли у Джада и Венди. Джад, тебя ведь в бизнес не тянет, правда? А ты, Венди, и без того богаче иранского шаха.

Я украдкой смотрю на Барри — не обиделся ли? Похоже, что нет.

— Да что ты выкупишь, цыпленок? Ты и костюма приличного себе купить не в состоянии.

— Люди меняются, брателло.

Тяжелый взгляд Пола надолго задерживается на Трейси, и на лице его появляется кривая, горькая усмешка.

— Что ж, все понятно, — говорит он, качая головой. — Помолвка с далеко идущими планами. Продажная тварь.

Филипп вскакивает:

— Как он ее обозвал?

— Не ее. Я тебя обозвал. Ты всегда был продажной тварью.

— А ну повтори!

— Только не в доме! — говорит мать. Она никогда не разнимала наших драк, наоборот, считала, что при здоровых отношениях в семье братья должны время от времени мутузить друг друга. Главное, чтобы ничего не разбили, поэтому — не в доме.

Пол надвигается на Филиппа, и с каждым шагом его преимущество в росте и весовой категории видно все разительнее. Когда они стоят уже почти вплотную, между ними втискивается Трейси.

— Отлично, друзья мои, — говорит она громко и четко, словно ведущая на семинаре. — Каждый из вас высказал свою точку зрения и привел доводы, которые противная сторона должна рассмотреть и обдумать. По возможности непредвзято. Никто не обязывает вас принимать безотлагательные решения. И никакие решения невозможны, пока вы оба не посмотрите на ситуацию под иным углом, не попробуете понять друг друга. Поэтому давайте договоримся, что дальнейшее обсуждение откладывается до тех пор, пора вы не воспримете новую информацию в полном объеме и не внесете поправки в собственную точку зрения. Договорились?

Мы таращимся на Трейси, точно она толкнула речь на каком-то древнем языке. Наша семья состоит из бойцов и зрителей. Логические доводы и апелляция к разуму нам абсолютно чужды, они подрывают устои нашей жизни. Пол оглядывает Трейси с головы до ног, словно ставит под вопрос само ее существование. Потом кивает и переводит взгляд на Филиппа:

— Тупица. Недоросль. Продажная тварь.

Филипп сияет голливудской улыбкой.

— Жалкий импотент.

Руки Пола взлетают так резко и смыкаются на шее Филиппа такой железной хваткой, что даже трудно сказать, отчего вскрикивает Элис — от наглости Филиппа или от страха, что Пол его просто убьет. Они катятся по полу и врезаются в сервант, сбивая блюда с едой, подсвечники, а заодно и не успевшую вовремя отскочить Трейси.

— Только не в доме! — Мама встает над Полом и Филиппом и отвешивает каждому по подзатыльнику. — На улице деритесь в свое удовольствие.

Неизвестно, каким уроном для дома и лично для Филиппа все это могло закончиться, если бы на пороге — точно мираж, точно призрак, вплывший из прихожей в комнату, — не появилась Джен.

— Всем привет, — говорит она со смущенной улыбкой.

При виде Джен все присутствующие, не говоря уже о моих внутренних органах, напряженно замирают. Ошеломленный Пол застывает, занеся кулак над Филиппом.

— Дверь была незаперта, — поясняет Джен. — Надеюсь, я не помешала…

— Джен, дорогая, — произносит мать, мгновенно взяв себя в руки. — Какой приятный сюрприз.

Бывают моменты, когда мать ведет себя так, словно мы с ней существуем в разных, непересекающихся мирах. Сначала она невозмутимо наблюдает, как ее сыновья, старший и младший, дубасят друг друга, и волнуется только за фарфор и хрусталь, а потом говорит «добро пожаловать» женщине, которая разбила жизнь ее среднему сыну. И все — не моргнув глазом.

Что до меня… Я в полном потрясении. Джен приехала, Джен здесь, и теперь все станут разглядывать осколки нашего брака под микроскопом. Одновременно я внутренне невольно вскидываюсь: вдруг ее приезд что-то значит? Вдруг это значит, что мы снова будем вместе? Внезапно это больше не кажется невозможным: беременность оказалась ложной тревогой, Джен останется на шиву, мы с ней ночью устроим тяжелый разбор полетов, я буду кричать, она плакать, но мы все равно будем трахаться на раздолбанном диване в подвале. Отсидев шиву, мы вернемся домой и начнем все сначала. Я даже не заеду за вещами к супругам Ли — пускай все останется их следующему обездоленному жильцу. А я куплю себе все новое, и у нас начнется новая жизнь.

Джен смотрит на меня. Я — на нее. И тут я вспоминаю про деньги, про шестнадцать тысяч долларов, что лежат в конверте на дне моей спортивной сумки. Это те самые деньги, которые она угрожала снять с нашего общего счета, когда звонила мне на автоответчик. Она приехала не мириться и даже не выразить нам соболезнования. У нее в животе ребенок Уэйда, а в башке — наши деньги. Во мне снова вскипает гнев, а заодно и здравое презрение к самому себе, идиоту, который мечтает воссоединиться с женой, наставившей ему рога.

— Я вам так сочувствую, — говорит Джен, обнимая мою мать.

— Спасибо, милая.

И тут, не дав этой сюрреалистической сцене достигнуть апогея, Филипп улучает момент, выскальзывает из-под занесенного кулака Пола и наносит ему резкий неожиданный удар в челюсть. Пол брякается на пол. Вскочив на ноги, Филипп победоносно встает над Полом, потирая ушибленные пальцы. Джен смотрит на меня, удивленно вздернув брови. Я в ответ пожимаю плечами. И в этот момент мы — снова мы, потому что понимаем друг друга без слов. Но я тут же вспоминаю, что это не так, и отвожу глаза. Элис бухается на колени возле Пола — пытается привести его в чувство. Трейси поспешно уводит Филиппа из комнаты.