Читать книгу "Ненависть - Юлия Остапенко"

Каким он был бы?

Вот таким, да?

А что? Не так уж и плохо. Не ему судить, как это выглядит со стороны, но внутри, в себе он восхищался этой бездумной, безответственной легкостью. Он не чувствовал себя так с той самой ночи, когда темноволосая плясунья в оранжевом платье потащила его танцевать... с той ночи, когда она пела о Вейнтгейме,– пела песню, которая возвращается, о городе, в котором он станет настоящим собой. Ему всю жизнь лгали: его отец, сделавший из него глупую ловкую машину, потом он сам, оставаясь этой машиной, потом Клирис, притворявшаяся, будто машины нет... А немолодая брюнетка спела ему о месте, в котором он в самом деле сможет научиться быть другим – сможет, а не просто попытается. И с тех пор ему больше не лгали. С тех пор ему говорили правду. Диз, Гвиндейл... и он сам.

И поэтому, занимаясь любовью с жаркой красоткой, выбранной для него наемником Кормаком, Дэмьен думал не о вдове маляра, не о женщине-оракуле, не о рыжеволосой мстительнице за других. Он думал о ней, о женщине, годившейся ему в матери, женщине с огнем в черных глазах и складками в уголках рта, о женщине в оранжевом платье, которая плясала на тлеющих углях его иллюзий, смачно припечатывая их твердыми каблуками, и пела о мосте через снег в Вейнтгейме.

Ближе к рассвету, проснувшись в незнакомой комнате рядом с дрыхнущим собутыльником, Дэмьен содрогнулся от головной боли и пополз в угол. Там его вытошнило, там он и уснул. Утром Кормак растолкал его, свежий и довольный Они похмелились вместе, молча и дружно, словно родные братья. Вяло обменялись восторгами по поводу шустрых девиц, стыдясь признаться друг другу в том, что помнят их прелести более чем смутно. Потом Кормак спросил, куда, собственно, Дэмьен держит путь.

– Так и я в Вейнтгейм! – с неуместным восторгом заявил он, получив ответ. Дэмьен, не разделявший его радости, хотел возразить... а потом понял, что не может найти предлог. Потому что нельзя использовать заявление: «Иди-ка на хрен, любезный, не нуждаюсь я в попутчиках» – в качестве такого предлога с человеком, с которым пил, гулял и откровенно беседовал ночь напролет. Даже если не помнишь, о чем.

Они покинули трактир после полудня. Вместе.

– Где твой меч? – удивленно спросил Кормак, лишь только они выехали на дорогу.

– У меня его нет,– улыбнулся Дэмьен. Память о проржавевшем товарище, оставшемся в доме Клирис, была звонкой и пустой, как его мысли в эту минуту. У него был с собой небольшой стилет в простых кожаных ножнах на случай встречи с охотниками до легкой добычи, коих немало на лесных дорогах. Этого более чем достаточно. Он не возьмет больше меч в руки. Никогда.

Кормак окинул попутчика пристальным, изучающим взглядом.

– Так чем же ты зарабатываешь на жизнь? – поинтересовался он, видимо, озадаченный тем, что Дэмьен вовсе не оказался его собратом по ремеслу.

– То тем, то этим,– пожал плечами тот.– Последние пару лет дровосеком был...

– Дровосеком,– без удивления повторил Кормак и хмыкнул.– Ну и в каких местах столько платят дровосекам, что на такую кобылку хватило?

Дэмьен усмехнулся, потрепал по холке гнедую кобылу, купленную все в той же деревне. Он отдал за нее почти весь задаток за дрова и отметил, что во взгляде конюха, пересчитывавшего деньги, не было удивления – только любопытство. Выходя, Дэмьен услышал, как он шепнул жене: «Таки свалил парень» – и почувствовал острый укол совести. Они никогда не сомневались, что рано или поздно он снова бросит Клирис. Слишком хорошо они помнили его прежнего, чтобы обмануться. Как оказалось, лучше, чем помнил он сам.

– И долго ты дрова-то колол? – Насмешливый вопрос Кормака выдернул его из коробящей, смущенной задумчивости.

– Три года,– быстро ответил Дэмьен и отвернулся, давая понять, что не расположен обсуждать эту тему.

Отвернулся – и не заметил странной мимолетной вспышки, мелькнувшей в белесых глазах его попутчика. Через минуту, снова повернувшись и видя по недоверчивому прищуру Кормака, что того все же интересует, как это человека, которого столь легко принять за солдата удачи, угораздило так долго заниматься мужицким промыслом, Дэмьен решил сменить тему:

– Зачем ты едешь в Вейнтгейм?

– За работой,– охотно откликнулся наемник, словно бы невзначай подкрутив усы.– Большой заказ мне там обещали. Крупный. А то все мелочь какая-то в по– следнее время попадается. Перевелся клиент!

– Да не в том дело, просто законы помягче стали,– рассеянно возразил Дэмьен, глядя на желто-бурую дымку, дрожащую у горизонта, там, где дорога сворачивала на север.– Теперь не каждого убийцу вешают, вот господа и предпочитают экономить. Лучше уж сиятельные ручки замарать, чем на лишнюю сотню раскошелиться.

– Да-а уж,– протянул Кормак, с ухмылкой покосившись на попутчика.– То ли дело лет пять назад... года три даже. А при жизни Гертольда и вовсе раздолье было...– он выждал паузу, словно ожидая от Дэмьена комментария, и, не получив его, разочарованно добавил: – Теперь щедрого заказчика не так-то просто найти. Вот такой меня в Вейнтгейме и ждет. А ты?..

– Что – я?

– Тебя кто ждет в Вейнтгейме?

Хороший вопрос. В самом деле, просто отличный. Дэмьен тоже задал бы его, если бы знал кому.

– Дело,– коротко ответил он.

– Женщина? – усмехнулся Кормак.

Дэмьен вздрогнул. Могло ведь оказаться, что его попутчик прав. В Вейнтгейме его ждет женщина. Некрасивая жаркая женщина, рыжая валькирия с медленной смертью на кончике ножа. Дэмьен невольно дернул щекой, прогоняя зуд из внезапно напомнившего о себе шрама. Зачем он едет в Вейнтгейм? Зачем? Лишь теперь он осмелился задать себе этот вопрос.

«А может, там она? Черноволосая плясунья из Тэберга? – мелькнула у него сумасшедшая мысль.– Стоит на мосту через снег и ждет меня... Черт, да что вообще такое этот мост через снег?»

– Кормак, ты знаешь что-нибудь о вейнтгеймских друидах? – вдруг спросил он.

Наемник бросил на него удивленный взгляд.

– Да ты никак в монастырь собрался, парень? – спросил он, и насмешка в его голосе смешалась с плохо скрытым недоумением.

«Если честно, понятия не имею»,– такой ответ был бы, пожалуй, единственным правдивым, но Дэмьен резонно рассудил, что подобное заявление повлечет за собой поток вопросов, на которые он не хотел и не собирался отвечать. В конце концов, он знал этого человека меньше суток.

– А все-таки? – настойчиво проговорил Дэмьен, и Кормак передернул костлявыми плечами.

– Да что знаю... Закрытый орден монахов-отшельников, чуть не заживо погребенных в своих храмах... Храмы эти занимают не меньше десятка кварталов, половину города, пожалуй. На люди выходят мало. Кому поклоняются, сам черт не разберет. По-моему, у них даже устоявшегося пантеона нет.

– Ты знаком с кем-нибудь из них?

– Знавал. Хотя они ребята неразговорчивые...

– Как у них проходит обряд посвящения?