Читать книгу "Палач. Книга 2 - Александр Ачлей"

Был у них в Москве мэр такой, Лужков. Почти 20 лет он был абсолютным хозяином города. Убеждал всех, что отстроил чуть ли не лучший город в мире. На каждом углу кричал, как в России и в Москве хорошо, и осуждал тех, кто с ним не соглашался. И что? Этой осенью его сняли. Со скандалом. Его жена оказалась самой богатой женщиной в мире. Состояние 3 млрд долларов. Это богаче Елизаветы Английской. Правда, он утверждает, что она так богата не потому, что занималась строительством в городе, где правил ее муж, а потому, что уж очень талантливый бизнесмен, лучше сказать, бизнесвумен. Но вот что удивительно. Как только он лишился своей должности, она бизнесом заниматься перестала, забрала свои сокровища и уехала в Австрию. Потом они захотели там, за границей, и остаться. Дочери учатся в Англии. Ему же там вроде как отказали. Но это его не остановило. Он начал униженно бегать по европейским посольствам, в том числе тех стран, которые всячески поносил, ту же Латвию, к примеру, и просить вида на жительство!

Они все гадят, а потом, как крысы, бегут с корабля, ими же самими затопленного. Никакого рынка здесь нет. Один сплошной базар. А на базаре все продается и все покупается. Поэтому если больнице повезет с начальником, то там останется кое-что и для больных. Если нет — лекарства покупай сама. Сестрам плати, врачам плати. И так далее. Врачи скорой точно знают, где и какая из них находится, и за дополнительную плату готовы тебя туда отвезти. Вот и все! — Катя устало откинулась на сиденье.

— Ну и чего они все это терпят?

— Да они и не терпят. У кого есть деньги — уезжают. По уровню эмиграции Россия сейчас занимает одно из первых мест в мире. Те, кто остается, ненавидят власть всею душой. Дней десять тому назад здесь рядом с Кремлем молодежь устроила такое! Правда, их гнев пока направлен на людей другой веры и цвета кожи. Но это только начало, поверь. Завтра они пойдут на Кремль. И начнется русский бунт. Кровавый и беспощадный!

— А что это такое, бунт? — спросила Алессия.

— Бунт — это революция без правил, это стихия, это бурный селевый поток, который сметает все на своем пути. И это, поверь мне, страшно. Я неплохо знаю русскую историю. И могу говорить об этом вполне авторитетно.

Алессия после Катиных разъяснений как-то погрустнела, почему-то с сожалением посмотрела на лежащего рядом Альбертыча и положила свою руку ему на грудь, на что он отреагировал подобием улыбки на своем распухшем лице.

Машина скорой помощи въехала в какой-то двор. Врач привел в чувство больного. С их помощью он вышел из машины, и через мгновение они оказались внутри большого помещения. «Приемное отделение, наверно», — подумала Алессия. Правда, к ним никто не выбежал навстречу, никто не засуетился вокруг пострадавшего, никто не поспешил оказать ему помощь. На соседних носилках лежала какая-то старушка, которая тихо постанывала и беспомощно озиралась. Как потом выяснилось, она оказалась жертвой собственного сына, который избил родную мать, сломал ей руку и челюсть лишь за то, что она не захотела, а может, не смогла дать ему денег на выпивку. У Альбертыча тоже оказалась сломанной челюсть, причем в двух местах, сотрясение мозга и небольшая травма на затылке. Это показал сделанный через час после их прибытия рентген. Потом еще с полчаса ушло на оформление каких-то бумаг, и только после этого его увезли на операцию.

Девушки вышли из больницы и вдруг поняли, что не знают, как отсюда выбраться. Клиника находилась в каком-то заброшенном районе города, машины у них не было. Будь они в Италии, проблем бы не возникло. Достаточно было вызвать такси по телефону. Но здесь, и Алессия это очень быстро поняла, было все не так, как у них. И доверилась полностью Кате. Та же решительно подошла к крупному мужчине в грязно-серой униформе, скорее всего, охраннику, о чем-то с ним переговорила, тот куда-то позвонил, и через несколько минут к ним подошел крупный полный человек, никак ни похожий на русского. После короткого разговора с Катей он рукой пригласил их следовать за ним, вышел за территорию больницы, открыл дверцы видавшего виды рыдвана, хотел помочь девушкам сесть, но после их отказа разместился, не без труда, за рулем, и машина тронулась с места.

— О чем ты с ним говорила? — спросила Алессия, тщетно пытаясь найти на заднем сиденье ремни безопасности.

— Договаривалась о цене.

— А что, у них нет таксометра? — Алессия спросила и тут же поняла, что сморозила глупость. — Теперь я поняла, что значить «бомбить». Это сажать человека в развалюху по договорной цене. Мадонна! Я же совсем забыла! А где мой чемодан?

Глава XX

Приключения итальянок в России
(Москва. 2010)

Чемодан им найти так и не удалось. Но в милицию они обращаться не стали. После того, что Алессия про нее узнала, она поняла всю бесполезность этого занятия. Все равно никто его искать не будет. Пропали все вещи. Благо, деньги и документы находились в сумочке. На следующий день Катя повела ее по московским магазинам, которые удивили не только наличием очень хорошего товара, но и баснословными ценами. Алессия поблагодарила Небо за то, что была достаточно обеспеченна и могла себе позволить некоторые излишества. Дешевку она не любила. Предпочитала иметь в гардеробе немного вещей, но очень хорошего качества. А потому, хоть и втридорога, приобрела классные брюки и джинсы, юбку и красивое платье, немного белья и косметики, на чем и остановилась.

Катя постаралась. Она все организовала так, что у них не было буквально ни минутки продыха. На следующий день они посетили Красную площадь и музеи Кремля, которые привели Алессию в полный восторг. Затем были Третьяковская галерея и Большой театр, Музей изобразительных искусств и квартира Пушкина на Арбате, поездка в Сергиев Посад и в Звенигород. Экскурсии и прогулки по городу как-то оттеснили на второй план весь тот негатив, которого она с излишком хлебнула в первый день своего пребывания в Москве. А на первый вышли потрясающие и столь не похожие на итальянские храмы, с чудесными в прямом смысле этого слова иконами, замечательные картины русских художников, дворцы и усадьбы старой Москвы, веселые и очень интересные русские друзья Кати, обладавшие изрядным чувством юмора и энциклопедическими знаниями в различных сферах. К чему она так и не смогла привыкнуть, так это к водке, которую русские, да и сама Катя, пили по всякому поводу и со всеми блюдами подряд, а также к странным русским салатам, состоящим из мелко нарезанной всякой всячины, густо залитой майонезом. Хотя борщ ей понравился сразу.

Она постоянно вспоминала про соседа. И в конце концов настояла, чтобы они навестили его в больнице. Альбертыч заметно похудел. Есть он не мог, так как челюсти были стянуты проволокой. Приходилось довольствоваться только жидкой пищей. Опухоль на лице сошла. В общем, выглядел он хорошо. Через обтягивающий свитер проглядывала развитая мускулатура, что в сочетании с грустными и голодными глазами вызывало в ее сердце чувство материнской жалости к этому взрослому дяде. Ему было около пятидесяти. Ей немногим более тридцати. Но разницы в возрасте она не чувствовала. Альбертыч явно не тянул на свои годы и выглядел гораздо моложе своих лет. В общем, он ей очень понравился. И она с сожалением осознавала, что их знакомству не суждено было закончиться чем-то более серьезным, чем обычное приятельство. Время ее отпуска подходило к концу. Да и языковой барьер казался непреодолимым препятствием.