Читать книгу "Новгородская сага. Книга 5. Воевода заморских земель - Андрей Посняков"

Ульянка полетела в воду, не успев даже вскрикнуть…

Отсутствие Ульянки обнаружила Софья. Вернувшись с каравеллы, переодетая в тонкое платье цвета сирени, она прошлась до ручья — увидев сарафан, осмотрелась. Нигде не заметив купающейся девушки, покричала… Ответа не последовало. Встревоженная, Софья побежала к берегу, позвать людей.

Когда из лесу вернулись Олег Иваныч и Гриша, поиски шли вовсю. Ушкуйники прочесали все берега ручья, все его ответвления — и, судя по всему, потратили время напрасно.

— Словно стадо слонов прошло! — сплюнул Олег Иваныч, осматривая заросший кустами берег. На Гришу было страшно смотреть. И в самом деле — что с Ульянкой? Неужели утонула? А может…

— Что гадать, осматривать надо, — как мог, утешал его Олег Иваныч. — Впрочем найдешь тут что, пожалуй.

Презрительно фыркнув, он приказал привести разъездную лодку. Усевшись, вместе с Гришей подплыли к запруде. Проверять дно шестами никакой необходимости не было — настолько прозрачной оказалась вода в ручье — каждый камешек видно. И ничего больше. Никаких утопленниц, что, конечно, было, с одной стороны, хорошо, но с другой — заставляло теряться в догадках.

— Ага! — воскликнул Олег Иваныч, внимательно осматривающий запруду. — Глянь-ка! — Он протянул Грише длинный черный волос, запутавшийся в пожухлых ветках поваленного бобрами дерева. Значит, они вели розыски в правильном направлении — девушка явно была здесь! Но — куда делась?

Олег Иваныч и Гриша, оставив лодку у запруды, осмотрели все ответвления — и не обнаружили ни единого следа. Гриша совсем упал духом и лишь горестно вздыхал.

— Что ж. Поднимемся вверх по ручью, — пожал плечами Олег Иваныч. — Только возьмем с собой ушкуйников с саблями… Хотя нет — от них тут толку, как от медведя в посудной лавке. Эй, ребята! — крикнул он, приложив руки к губам. — У вас там что, сабли? Топоры? Ну, давайте сюда топоры… Нет, уж без вас обойдемся. Лучше помогите прочесывать протоки…

Идти по заросшему и коряжистому берегу ручья оказалось непросто. Ветки, крапива, какая-то ломающаяся под ногами трухлятина, сучки, так и норовящие попасть в глаз. В редких случаях, когда уж совсем невозможно было пройти, пользовались топорами. Кусты и деревья смыкались над ручьем узким зеленоватым шатром, скрывающим от палящих лучей солнца прохладный сырой сумрак.

— Стой! — Олег Иваныч еле успел остановить размахнувшегося топором Гришу, которого неосторожно пропустил вперед. Тот недоумевающе обернулся.

— Там, над ручьем, видишь? Ветка сломана.

— Да мало ли…

— Нет, Гриша, не мало. Я сам в юности на байдарках сплавлялся по подобным речкам. Видишь, там, с левого берега — коряги. А справа камни. Только посередине лодка пройдет — но и там ей ветки мешают. Их, видно, приподняли осторожно — а самая тонкая не выдержала, сломалась. Вон, излом-то совсем свежий!

Григорий, не снимая сапог, ухнул в ручей. Добрался до искомой ветки, внимательно осмотрел:

— Правда твоя, Олег Иваныч. Действительно, недавно сломана. Но как ты ее отыскал, тут же не видать ни черта?

— Просто я знал, что искать, — усмехнулся Олег Иваныч. — Значит, ситуация такая — увезли твою Ульянку на лодке. Думаю, наши «друзья» индейцы.

— Кто?!

— Ну, эти. Тлинкиты. Вопрос — зачем? Думаю — не затем, чтобы зажарить на костре и съесть. Да не делай ты такое лицо! Они для этого, по-моему, слишком цивилизованны, да и не нужно им то. А нужно другое — чтобы мы скорее отсюда убрались, о чем нас так нагло просил вчера тот молодой Чингачгук… Тьфу. Ну, Чайак, кажется, так его зовут. — Олег Иваныч протянул Грише руку, помогая выбраться на берег. — Экий ты мокрый, — засмеялся он, а потом продолжил:

— Значит, я так полагаю — со дня на день нужно ждать тлинкитских посланцев. С предложением — мы вам девушку обратно, а вы… ну, ясно, что.

— Твои бы слова, Олег Иваныч, да богу в уши! — воспрянул духом Гриша, но тут же погрустнел: — А вдруг не так все?

— Ну, гадать не будем. А чую я, нужно нам на тот берег сего острова наведаться. На утлой лодчонке, Гришаня, по морю далеко не уплывешь! Вдоль берега только, и то, если волн больших нет. Смекаешь, о чем я?

Гриша кивнул. Еще бы! Есть шансы, что похищенная Ульянка здесь же, на острове. Они дошли по ручью до самого озера. Обратно возвращались лесом, встретив по пути Геронтия с Ваней.

— Я тоже думаю, что это местные, — выслушав Олега Иваныча, кивнул Геронтий. — К тому же расскажи-ка, Ваня, что мы встретили на том берегу озерка?

— Силки! — воскликнул отрок. — Он вытянулся за зиму, только сильно исхудал — на успевшем загореть лице проступали скулы. Впрочем, серо-голубые глаза смотрели бодро: — Силки, Олег Иваныч! Видно, охотой промышляют местные.

— Силки, говоришь… — Олег Иваныч задумался. — На мелкого зверя… На птицу? А ты место, где они стоят, хорошо запомнил, а?

Молодой вождь Чайак — Красный орел — сын старого тойона Котлеаха, вернулся домой с пленницей, красивой как солнце! Всю дорогу он гладил связанную девушку по спине и улыбался. Нет, он вовсе не был злым человеком, этот молодой тлинкитский вождь, и свои действия вовсе не считал чем-то плохим. Вообще, идея захватить пленника возникла у них с Кав-аком спонтанно. Когда подплыли к запруде, услыхали плеск — бобры так не плещутся. Вместо того чтоб свернуть в протоку, быстро вытащили челн на берег, полюбовались обнаженной нимфой, переглянулись, нырнули… Ну, а дальше уж дело техники.

— Отец, я привез себе жену! — входя в вигвам из оленьих шкур, обрадовал старика-тойона Чайак. Он весело улыбался, показывая ослепительно белые зубы. Мощные мускулы перекатывались под коричневой кожей, в длинные черные волосы были вплетены два пера — орла и ворона. Чайак звался Красным Орлом, а его род — род старика Котлеаха — был родом Ворона. Деревянный тотемный столб, изображавший мудрую птицу, горделиво возвышался перед вигвамом вождя. Возле столба сидела на корточках старуха с седыми распущенными волосами, курила трубку, и, покачиваясь, напевала что-то себе под нос. Кутханга Таат — Звезда Ночи — так звали старуху — приходилась Чайаку двоюродной бабкой и, поговаривали, была колдуньей. Отличаясь едким языком и злобным нравом, старая Кутханга не очень-то располагала к себе людей рода Ворона. С возрастом характер ее все больше портился, хотя, казалось, куда уж хуже… Вот и сидела сейчас одна, ждала, авось пройдет кто мимо, зацепится языком. Что сказать — надежда была слабая, а поговорить уж очень хотелось.

— Здравствуй, бабушка Кутханга. Толст ли твой нос? — Выйдя из отцовского вигвама, почтительно приветствовал старуху Чайак. «Толст ли твой нос?» — было традиционной формулой пожелания здоровья: считалось, что чем здоровей человек, чем лучше он живет и питается — тем больше жира откладывается в носу. Нос старой ведьмы — длинный, костистый и крючковатый — вряд ли можно было бы назвать толстым.

— А, мальчик мой Чайак, — прошамкала беззубым ртом старуха. — Что нового в мире?