Читать книгу "Битва на Калке - Виктор Поротников"

На ночь татары отступили, но на следующий день опять пошли на штурм, соорудив множество лестниц из жердей. Несколько раз татарам удавалось то в одном, то в другом месте взобраться на сцепленные возы, но и только. Пробиться в глубь стана татары не могли, так как русичи встречали их густым частоколом копий. К концу дня татарские отряды снова отступили ни с чем.

На третий день с раннего утра татарские лучники стали засыпать русский стан сотнями зажженных стрел, желая вызвать пожар и переполох. Однако киевляне были готовы и к этому. Они гасили свои вспыхнувшие шатры землей и песком, укладывали на очаги пламени сырые кожи. Ничего не добившись обстрелом из луков, мунгалы решили вручную растащить повозки киевлян и таким образом ворваться в их лагерь. Тысячи татар яростно лезли на холм, передние из них перерубали ножами и топорами оглобли и веревки, скреплявшие возы между собой. Киевляне, поняв тактику мунгалов, высыпали из-за повозок на склон холма, выстроившись плотными шеренгами. Их продолговатые красные щиты опоясали вершину холма, словно два красных забора. Наступая снизу вверх, татары так и не смогли пробиться через этот живой заслон. В вечерних сумерках татары вновь отступили, унося своих убитых и раненых.

На четвертый день от татар прибыли послы для переговоров с киевским князем. Послов было трое: два мунгала и араб-толмач.

Мстислав Романович встретил татарских посланцев в своем шатре, сидя на походном троне, в окружении воевод. Это было третье татарское посольство, отдающее ему низкий земной поклон, за последний месяц. С первыми двумя посольствами великий князь особо не церемонился, ныне он оказался в непростой ситуации, поэтому рубить сплеча не собирался.

Оба мунгала были в длинных дорогих одеяниях, с золотыми поясами, в яловых сапогах с загнутыми носками и голенищами, на головах у них были высокие шапки с опушкой из чернобурых лисиц. Толмач был в красно-желтом полосатом халате, кожаных шнурованных башмаках, с чалмой на голове.

Один из мунгалов, темный от загара, со шрамом на левой щеке, с жидкой седой бородой, обратился к великому князю с такими словами:

— Славные Цыгыр-хан и Тешу-нойон приветствуют храброго киевского князя! Монголы большой кровью заплатили за победу при Калке-реке. Поэтому мы хотим разойтись с киевским князем миром. Пусть русы сложат оружие, им будет позволено вернуться домой, но все добро в вашем стане будет нашей добычей.

Толмач перевел все сказанное послом на русский язык. Мстислав Романович криво усмехнулся:

— Ишь, чего удумали, черти косоглазые! Безоружных-то нас вы живо посечете. С оружием мы сюда пришли, с оружием и уйдем. Так и скажите своим ханам.

Послы с поклоном удалились.

С вершины холма киевляне видели, как к татарскому стану подтягиваются конные отряды мунгалов, возвращающиеся из погони за отступающим русским воинством. Теперь перевес сил стал явно в пользу татар. Киевляне приготовились к отражению нового штурма. Но от татар вновь пожаловали послы.

— Славный Субудай-багатур извещает киевского князя, что помощи ему ждать неоткуда, все русские полки полегли в сече, — проговорил все тот же посол со шрамом на щеке. — Субудай желает воздать должное мужеству киевского князя, потому-то и предлагает ему перемирие. Потери русов и так очень велики, незачем продолжать эту бойню. Субудай говорит киевскому князю: сложи оружие и веди своих воинов домой.

Мстислав Романович выслушал посла с угрюмым лицом. Даже если мунгал лжет и русским полкам удалось прорваться к Днепру, на подмогу действительно нет никаких надежд. Киевлянам придется как-то самим выпутываться из этого труднейшего положения.

— Повторяю, нехристь, оружие мы не сдадим! — промолвил Мстислав Романович, грозно сдвинув брови. — С оружием мы — сила! А веры к вашим клятвам у нас нет. Ступайте!

Послы ни с чем вернулись в татарский стан.

В полдень в шатре великого князя состоялся военный совет. На нем присутствовали все воеводы, а также князья Александр Глебович и юный Андрей Владимирович.

— Что будем делать, други? — обратился к собравшимся Мстислав Романович. — Помощи нам ждать неоткуда. Враги превосходят нас втрое числом. Коль выйдем в поле, то все поляжем, как один, в неравной сече. Но и отсидеться здесь, на холме, нам тоже не удастся, ибо вода у нас на исходе.

— На пару деньков воды у нас еще хватит, — с надеждой в голосе проговорил Александр Глебович, — а там татары, быть может, и сами уберутся восвояси. Не век же им тут стоять!

— Вы же видели, други, как воюют татары, как они преследуют уже разбитого врага, — заговорил гридничий киевского князя. — Все их слова — обман. Не пропустят нас татары на Русь ни с оружием, ни тем более безоружных. Пробиваться нужно силой, покуда ратники и кони наши от жажды не ослабели. Сегодня же ночью пробиваться!

Самые решительные из воевод поддержали Ермолая Федосеича. Поддержал его и юный зять великого князя.

— Татары измучены битвой и преследованием, не смогут они остановить наше войско, — сверкая очами, молвил князь Андрей. — Как стемнеет, надо седлать коней! Исполчать пешую рать! Все, может, и не прорвутся, но кто-то обязательно прорвется.

Мстислав Романович хмуро поглаживал бороду, взирая на Андрея Владимировича.

«Огонь-младень! — думал он. — О чести печется больше, чем о жизни. Как истинный князь! А о том не думает, что дочь моя все глаза выплачет, коль его в сече татарская стрела или сабля сразит. К тому же Сбыслава на сносях, ей со спокойным сердцем дитя нужно доносить».

Но вот зазвучали голоса тех бояр, кто уже отчаялся победить татар, на кого произвело самое удручающее впечатление бегство Мстислава Удатного и Даниила Романовича. Эти люди настаивали только на одном: с татарскими ханами нужно договориться, иначе смерть. Благо татары сами предлагают киевскому князю разойтись миром.

В разгар споров от татар опять прибыли послы, но на этот раз с ними был еще один человек, по обличью наполовину русин, наполовину половчин. Это был бродник Плоскиня.

Бродниками на Руси звали смердов и беглых холопов, которые бежали от засилья князей в степи, расселяясь свободными общинами по берегам степных рек. Свои поселения бродники обустраивали обычно на островах или речных мысах, помимо земледелия они занимались еще рыболовством и охотой на водоплавающую птицу. Особенно много бродников было на Дону.

Плоскиня поведал великому князю, что его и еще полсотни бродников татары пленили близ устья Маныча, при его впадении в Дон. Там стояло селение бродников, которое татары сожгли. Прекрасно зная окрестные степи и реки, бродники служили у татар проводниками.

— Не от великой радости пошел я на службу к татарам, княже, а от крайней безысходности, — молвил Плоскиня, кланяясь Мстиславу Романовичу. — Теперь вот ханы татарские поручили мне, горемычному, уговорить тебя, пресветлый князь, сдаться им на милость. Не гневайся на меня за это. Хоть бродники и выбрали меня старшиной в нашей общине, но рядом с любым князем и боярином я все равно человек маленький.