Читать книгу "Downшифтер - Макс Нарышкин"

Оторвавшись от стояка кованых ворот, священник двинулся к нам и уже через полминуты был рядом. По тому, как быстро оторвалась от моей одежды рука Лиды, я догадался, что этим двоим нет необходимости знакомиться.

Я скользнул по батюшке взглядом и снова вытер лоб.

— Простите, — начал я, — я понимаю, насколько глупо звучит мой вопрос, но все-таки, кто вы?

— Я отец этой девушки, — спокойно ответил батюшка, и я прикинул их возраст. — Священник церкви Рождества Богородицы, отец Александр.

Ей — без двух дней восемнадцать, ему — около сорока. Получается. И в голове моей тут же случился беспорядок. Дочь святого человека, посредника между небом и землей, проповедника добра и ярого противника Сатаны травит меня зельем, а тот невозмутим, словно речь идет о погоде.

Дочь этого человека познакомила меня с дьяволом, заставив поцеловаться с ним взасос, а он спокоен, как колонна внутри храма Христа Спасителя!

— Тогда у меня к вам пара вопросов, святой отец. Наверное, излишне предполагать, что вы не знаете, чем занималась этой ночью ваша дочурка. Поэтому опустим ненужные реплики и начнем с главного: какого черта?

Он посмотрел в землю и провел передо мной дланью, указывая путь в храм.

— Вы здесь живете? — удивился я, ступая на крыльцо и машинально накладывая на себя крест. — Нормальный особнячок. Три этажа, вода, отопление центральное… Соток пятьдесят земли, прислуга.

— Проходите наверх, Артур Иванович, — ответил он мне, ничуть не скорбя над моими кощунственными выпадами, — вот сюда, по лестнице, направо. Кушать хотите?

— Благодаря вашей дочери — нет.

— Тогда чаю? — продолжал пытаться прилично выглядеть отец отравительницы. — Или, быть может, морсу клюквенного?

— Благодарю покорнейше, меня сегодня уже напоили. Именно клюквенным.

Гостиная священника на втором этаже храма выглядела не вызывающе, но и жилище аскета тоже не напоминала. Кожаная мебель соседствовала с простенькими обоями, а персидский ковер на полу противоречил выбеленному мочалом потолку. Мне понравились окна. Высокие, с закруглениями в верхней своей части, они стояли рядом и образовывали идеальную по форме аркаду. Рамы были, конечно, пластиковые, мало того, на стеклах виднелись золоченые, в английском стиле, вкрапления. Они образовывали правильные решетки.

Вдоль стен стояли два огромных стеллажа, заполненных книгами. К удивлению своему, я обнаружил стоящими рядом с церковной литературой томики Мопассана, собрание сочинений Пушкина. Тут же Цвейг, рядом — Ницше, по соседству — Фрейд. Стена над входом в залу была тоже стеллажом, но обнаружить это можно было только лишь оказавшись внутри и развернувшись лицом к выходу. Соблюдая требования того же английского стиля, дверь в комнату открывалась прямо из стеллажа.

Наконец я нашел то, что искал: огромное серебряное распятие в дальнем углу и несколько триптихов, возраст которых я датировал бы девятнадцатым веком. Чуть поодаль — икона Божьей Матери. Это уже век восемнадцатый. Справа от нее — Николай Чудотворец. Пожалуй, вышли из-под кисти того же мастера.

Закончил осмотр потолком. Все, как и вокруг, — противоречиво, но умиление вызывает. Грубо выбеленный потолок, а под ним — бронзовая люстра с восемью рожками, за которую в антикварном магазине на Тверской дали бы не менее трех тысяч долларов. Вот, пожалуй, и все, на чем можно было бы заострить мне внимание, войдя в покои священника и его ненормальной дочери.

Сев в кресло и утонув в нем, я наблюдал, как рассаживаются мои будущие собеседники. Батюшка присел на край дивана, Лидочка села во второе кресло, и я почти перестал ее видеть. Поняв то же самое, она выбралась из него и перешла к стулу у компьютерного стола перед окном.

— А не послать ли мне господу письмецо на e-mail? — полюбопытствовал я, с огорчением убеждаясь, что их компьютер гораздо прогрессивнее моего.

— Артур Иванович, — начал отец Александр, теребя пальцы, — все выглядит в ваших глазах, конечно, невероятно…

— Нет, почему же, — стремительно возразил я, — все очень даже объяснимо. Человек впустил в свой дом другого человека. Обогрел его, напоил кофе, — я посмотрел на смущенную Лиду и о вине решил не упоминать, — отдал свой единственный плед. Обул в мягкие тапочки. А он в знак благодарности опоил его настойкой из мухоморов. Все очень даже логично. И если я не слетел с катушек за минувшую ночь и нынешнее утро, то это только потому, что здоровья во мне больше, чем ума. Будь наоборот, я бы захлопнул дверь перед носом озябшей девочки, выпил бы вина и улегся спать, а поутру проснулся бы в хорошем настроении.

Мне очень приятно было видеть, как священник потемнел лицом. Хотя не исключено, что он переживает, что им не удалось довести задуманное до конца.

— Кстати, — встрепенулся я, вспомнив главный свой вопрос, который разучивал, пока добирался до родника, — почему именно я?

Вместо ответа священник поднялся и двинулся куда-то в сторону.

За этими двоими нужно следить в оба. Меня ничуть не потрясет, если он сейчас зайдет ко мне за спину с бейсбольной битой в руках. Ничуть не стесняясь, я развернулся в кресле и стал сопровождать поход отца Александра пристальным взглядом. Наконец он остановился, обернулся и изрек:

— Вы имеете полное право не доверять.

Я ничего не ответил. Лишь отметил про себя, что священник чрезвычайно напряжен и огорчен. Чем? Тем, что я обернулся?

Откинув в сторону один из стеллажей — вот еще одна диковинка в английском стиле! — он забряцал ключами в чем-то металлическом и, судя по звуку, неподъемном. Так может звучать только открываемый хозяином засыпной сейф.

Так оно и вышло — сначала я увидел толстостенную дверцу, откинувшуюся вслед за полкой стеллажа, а потом и священника. Он уже шагал ко мне, держа перед собой, как заздравную, флакон с какой-то мутной, как кисель, жидкостью.

— Выпейте это, Артур Иванович…

Я посмотрел на него. На дочь его, взволнованную. На хладнокровного Иисуса на распятии в углу. На дверь. И — снова на него.

— Батюшка, вы псих?

Направляясь сюда, я ожидал чего угодно. Я представлял, как буду отдирать рассвирепевшего отца с ремнем в руке от голой, изумительной попки Лиды. Предвкушал увидеть пьяницу, шатающегося передо мной и бубнящего: «Чего эта суицидная опять натворила?» Еще думал, что увижу перед собой братка с «ТТ» в руке, жующего спичку и заявляющего мне, что у меня есть то, что мне не принадлежит. Я ожидал чего угодно, но того, что меня будут добивать прямо в церкви и тем же способом, который теперь для меня не является неожиданным, я предполагать никак не мог.

Вместо того чтобы огорчиться, что разоблачен, и сменить тактику, человек в одеждах священника упрямо двинул флакон к моему носу и не менее упрямо повторил:

— Выпейте же. Вы в церкви, чего вам бояться?

Еще вчера я был уверен в том, что мне тоже бояться нечего, поскольку я дома. Отъехав на метр назад вместе с креслом, я посмотрел на флакон в невероятном сомнении. Священник же, установив его на край столика передо мной, вдруг заговорил более рассудительно: