Читать книгу "Принцесса Анита и ее возлюбленный - Анатолий Афанасьев"

— Эх, не врубился ты, брат, — посокрушался Кудеяр.

Внезапно Беня резким движением обхватил его за шею, притянул к себе. Кудеяр ворохнулся — куда там! Волосатая клешня держала, как стальной трос. Близко, жутко сверкнули две оловянные плошки.

— Запомни, Ленчик, еще раз проколешься — и тебе хана.

Покаянные слова застряли у Кудеяра в глотке, он жалобно захрипел. Со смехом Беня толкнул его обратно в кресло.

— Ишь, жиденок, что удумал. Мусавая-батюшку за нос водить…

Весь день Никита мыкался по городу, места себе не находил, но успел поссориться с Жекой. Сцепились с утра в мастерской. Свидетелями ссоры были дядя Савел и студентка Надюшка, Валенок отбыл в Симферополь, где открылась выставка-ярмарка изделий из янтаря. Мика надеялся установить там важные контакты с бизнесменами из южных регионов.

Когда Никита объявил, что берет двухнедельный отпуск, и попросил обналичить его долю в капитале фирмы, Коломеец так психанул, что даже начал заикаться. Никита никогда его таким не видел. Танкист бегал по мастерской, размахивал руками, сшиб на пол чугунный треножник и до смерти напугал Надюшку, которая бочком-бочком, вместе со шваброй и ведром (занималась уборкой), выкатилась на двор от греха подальше. Брызгая слюной, Коломеец вопил, что Никита не получит ни копейки и что он, Коломеец, больше всего на свете презирает слюнтяев, которые из-за юбки сходят с ума.

— Я с ума не сошел, — пытался урезонить друга Никита. — А вот у тебя бабья истерика. Неужто из-за денег так проняло?

Коломеец успокоился так же внезапно, как вспыхнул. Плюхнулся на табуретку.

— Хорошо, ладно… Ника, ты хоть понимаешь, во что вляпался?

— Во что?

— Объясняю еще раз популярно. Твоя, прости господи, невеста не принадлежит сама себе, она принадлежит Желудю. Кто такой Желудь? Желудь — это птенец гнезда Бориса. Нелюдь. Олигарх. Живет по понятиям. Его святыня — частная собственность. Он награбил, попробуй отними. Проще уцелеть при атомном взрыве, чем вырвать у него из глотки кусок. Ты в беде, Ника, а ведешь себя как майский котяра. Посоветуй, что мне делать? Ведь я за вас с Валенком, за двух дураков, отвечаю. Вас из Москвы турки выгнали, но ничему не научили. А этот намного опаснее. Повторяю, он вообще не человек.

— Почему ты за нас отвечаешь? — удивился Никита. — Как старший по званию? Мы давно не на службе. Нас всех комиссовали.

— Не заблуждайся, — возразил Коломеец. — Такие, как мы, всегда на службе. Ты чего добиваешься, Ника? Пули в брюхо?

— Жениться хочу, — просто ответил Никита. — Детишек завести. Имею право или нет?

Если Коломеец думал, что знает своего друга как облупленного, то на этот раз убедился в обратном. В оранжевых глазах бывшего элитника сияло столько мечтательной дури, сколько хватило бы на роту морпехов. Увещевать его было бесполезно, любовная горячка, без сомнения, лишила его рассудка. Коломеец только и нашелся, что отрешенно повторить:

— Денег не получишь ни копейки, хоть убей.

— Нет, и не надо, обойдусь, — с блаженной гримасой, от которой у Жеки заныла печень, отозвался Никита.

За день, покинув мастерскую, Никита где только не побывал, но вряд ли сумел бы, если бы потребовалось, объяснить свои маршруты. Очарованным странником блуждал по городу, по побережью, пил вино в открытых кафешках, заплывал далеко за буи, остужая соленой водой зудящую тоску. Сутки прошли, как расстался с принцессой, а казалось, вечность миновала. Ничего, утешал себя, это ведь как с куревом, когда бросаешь. Трудно первые дни, потом организм привыкает.

Слежку заметил, когда в каком-то пустынном скверике задремал на лавочке, сжимая в руке ополовиненную бутылку пива. Солнце уже почти погрузилось в черные воды, опоясав горизонт желтой каймой. В башке зияла пустота, и лишь одна мысль бродила от уха к уху: еще два, три дня продержаться — и в дамки. «Анита, принцесса, — позвал в полусне, — что же ты со мной сотворила?»

Слежку почуял, как в лучшие годы, не зрением и слухом, а позвоночником. Не открывая глаз, поднес к губам бутылку, отпил пару глотков, сквозь неплотно сожмуренные веки озирая окрестность. Предвечерний покой и тишина, сиплое дыхание моря, сумеречные тени в кустах жимолости. Ага, вот и лазутчик. Стриженый бычара тискал подружку-хохотушку на скамейке шагах в двадцати от той, где расположился Никита. Сценка вполне естественная, в курортном духе — беленькая, накрашенная девчушка в короткой юбочке истошно повизгивала, парень сытно гыгыкал, оба при этом курили и не забывали по очереди прикладываться к бутылке вина, стоящей на асфальте, — если бы не одна подробность: обжимающаяся парочка уже третий раз попала ему на глаза. Первый раз на пляже, когда выходил из воды, — тогда они с той же бутылкой лежали на песке и так же повизгивали, гыгыкали и обнимались, второй раз в баре «Зазеркалье» на улице Чехова, где он съел порцию сосисок, и третий раз здесь, в укромном скверике. Ялта, в сущности, небольшой городок; когда в ней живешь, постоянно натыкаешься на знакомые лица, но такие совпадения в ней редкость. Нетрудно догадаться, из какого палисадника выпал это стриженый цветок. В банде Ленчика Кудеяра их пруд пруди, и все один другою краше и тупее. Но если это так, то возникали вопросы, на которые следовало немедленно найти ответ.

Ленчик Кудеяр, державший Ялту за горло на низовом уровне, наезжал на них не один раз, пытаясь сгладить шероховатость в отлаженной системе сбора бандитского подоходного налога, тоже единого, как и государственный, но Коломеец оказался ему не по зубам. Последний наезд произошел с год назад и чуть не окончился трагически для самого Кудеяра. Действуя по обычной схеме, раздухарившийся пахан поджег новенькую «десятку» Жеки и прислал записку с уведомлением, что на очереди мастерская «Лунная радуга», а также жилые помещения, и он, Кудеяр, не может гарантировать, что не пострадают невинные люди, близкие Коломейцу. Жека ответил резко и быстро. Под покровом ночи в особняк Кудеяра, охранявшийся не хуже, чем дача экс-президента в Барвихе, проникли двое неизвестных и каким-то образом прокрались к нему в спальные покои. Ленчика в голом виде повесили вниз головой на потолочный крюк, за который крепилась люстра, и в доступных выражениях втолковали ему, что, коли он не угомонится, смерть его будет более мучительной, чем у всех жертв режима вместе взятых. Один из налетчиков уже намерился для подкрепления угрозы превентивно отчекрыжить ему гениталии, но второй его остановил разумным доводом:

— Чего два раза мараться, после отпилим вместе с кочаном.

Трагедия, грозившая Ленчику, заключалась в том, что Жекины посланцы Сеня Жучихин и Валя Калабашкин, отдыхавшие по его приглашению в бывшем цековском санатории, сержанты спецназа, многократно контуженные, частенько выпадали из реальности и в помрачненном состоянии совершали поступки, которых потом сами стыдились. Коломеец впоследствии признался, что, когда попросил парней о небольшой услуге, сам не знал, чем все это закончится для Кудеяра, но у него как бы не было выбора. После пережитого ночного ужаса Кудеяр от них отвязался на целый год, и что же получается? Опять возник? Тут было над чем подумать.