Читать книгу "Темное торжество - Робин Ла Фиверс"

Маленький тюремщик вдруг указывает пальцем на мое лицо. В глазах у него сострадание, причину которого я понимаю не сразу. Поднимаю руку к щеке: она мокрая, по ней текут слезы. Я зло смахиваю недостойную сырость.

— Шевелись, тюфяк полосатый, а не то пеняй на себя! Он станет лапать ее волосатыми ручищами, он насильственно ворвется в ее тело…

Издав рык, на который один из мулов весьма кстати отзывается испуганным ревом, рыцарь отклеивается от стены и, тяжело качаясь, делает шаг вперед. «Горгулья» силится направить его в сторону телеги, но плохо соображающий исполин замахивается на меня кулаком. Застигнутая врасплох, я вскидываю глаза… Наши взгляды встречаются. Я успеваю заметить, что глаза у него светлые, синева в них мешается с серебром. Потом его удар достигает цели, и все погружается в черноту.

ГЛАВА 15

Я медленно возвращаюсь к действительности и постепенно понимаю, что мне снится сон. Мне спокойно, тепло и уютно, точно младенцу в колыбельке. Ну, или как младенцу в лодке, мягко качающейся на морских волнах…

Хотя нет, не особенно мягких. Море попалось какое-то ухабистое. «Лодка» на что-то наталкивается, да так, что меня встряхивает. Пытаюсь открыть глаза, но веки точно нитками сшиты. Когда я с горем пополам их приоткрываю, то вижу над собой лишь небо, усеянное постепенно бледнеющими звездами.

Куда, во имя всех девяти святых, меня занесло?

Я пытаюсь что-то сообразить, перебирая воспоминания, как ростовщик — стопки монет. Рыцарь! Я пыталась довести до телеги и… и… что произошло? Жуткие предчувствия охватывают меня. Я силюсь приподняться, но от малейшего движения в животе начинают копошиться скользкие угри. Едва успеваю перегнуться через боковину телеги, как меня самым постыдным образом выворачивает наизнанку.

Когда желудок наконец успокаивается, биение крови в висках тоже утихает, и я наконец-то могу осмотреться кругом. В ноздри так и бьет запах нечистот, от которого к горлу снова подкатывает тошнота. Потом я замечаю желтый флажок, бодро трепещущий на предутреннем ветерке.

Я панически озираюсь. Телега катится по дороге, трясясь и подпрыгивая на колдобинах. Рыцарь лежит подле меня, совершенно неподвижный. Не видно ни домов, ни лавок, ни городских стен. Кругом тянутся невысокие холмы да изредка попадаются крестьянские дворы.

Меня увозят на телеге золотаря!.. Рыцарь… он ударил меня, а кулачищи у него — не приведи бог. Я свалилась замертво, и тюремщику почему-то взбрело в голову увезти меня вместе с узником.

Нет! Не-е-ет!!!

Я заново оглядываюсь кругом, силясь понять, где мы находимся. Сколько я провалялась без сознания? Мгновение? Несколько часов? И что важнее, далеко ли мы от Нанта? Как бы не оказалось, что возвращаться во дворец уже поздно.

Я изо всех сил вглядываюсь в редеющею темноту, но городских стен по-прежнему не видать. Вот, стало быть, и все мои планы, для осуществления которых я так долго собиралась с духом. Треклятый великан, лежащий рядом со мной, так крутанул колесо удачи, что оно напрочь выскользнуло у меня из рук!

С отчаяния у меня вырывается безобразное ругательство. Рыцарь даже не вздрагивает, зато тюремщик, сидящий на козлах, оглядывается и приподнимает шляпу. Этот жизнерадостный жест окончательно выводит меня из себя. Одолев очередную волну дурноты, я поднимаюсь на ноги — и на очередной рытвине едва не вываливаюсь из телеги. Успев схватиться за край скамейки, я на карачках переползаю вперед, усаживаюсь рядом с «горгульей» и жду, пока не полегчает.

— Ты что наделал? — наконец обращаюсь я к старику. — Я не должна была с вами бежать! Ты все погубил!

Бессовестный карлик пожимает плечами и тычет большим пальцем в сторону рыцаря. Дескать, спрашивай у него.

Я лишь мельком взглядываю на распростертого великана. Да как он посмел, этот… этот… Что за идиотская мысль, зародившаяся в опустошенной пытками голове, сподвигла его затащить меня в телегу? Больше всего охота прыгнуть назад и хорошенько пройтись по нему кулаками.

Я действительно сжимаю кулаки… так, чтобы ногти впились в ладони, в надежде, что боль придаст ясности мыслям. Сколько долгих месяцев я лелеяла намерение сполна отомстить д'Альбрэ! Как тщательно рассчитывала каждое мгновение сегодняшней судьбоносной ночи! И все ради того, чтобы в последний миг этот огр[4]не оставил от моих планов камня на камне. Нет, я этого не перенесу!

Как же меня подмывает во всеуслышание проклясть Небеса! Но даже и этого я позволить себе не могу.

Но потом моя ярость вдруг исчезает, как вода из выкипевшего котелка. Я чувствую себя опустошенной. Единственный шанс, который я подкарауливала годами, непоправимо утрачен. Никогда больше я не подберусь к д'Альбрэ достаточно близко, чтобы нанести желанный удар.

Никогда больше! Эти два слова перекатываются и гулко стучат, словно два камешка в ведерке.

Немного позже приходит мысль, что теперь уже не смогу вернуться в лоно семьи. Ни по своей воле, ни по чужой. Меня туда больше не отошлют. Даже жестокосердная аббатиса должна понимать, что самомалейшего доверия д'Альбрэ мне уже не снискать.

И это значит… это значит, что я спаслась.

Пытаюсь осознать случившееся. За все семнадцать лет своей жизни слышала ли я хоть о ком-то, кто сумел уйти от д'Альбрэ? Таких не бывало ни среди его жен, ни среди детей, ни среди врагов. Лишь герцогине это удалось, причем дважды. Первый раз — в Геранде, второй — две недели назад.

Допустим, боги могут поспешествовать герцогине, но я-то! Трудно поверить в подобное благоволение с их стороны. Прежде они как-то не слишком торопились мне на подмогу.

Спаслась! Я смакую это слово, точно спелый фрукт позднего лета. И тщетно приказываю себе не увлекаться, ибо надежда посылается свыше, чтобы посмеяться над нами, — и все.

Даю себе небольшую передышку, чтобы окончательно собраться с мыслями, потом поворачиваюсь к сидящему рядом тюремщику. Так, словно это вовсе не я клокотала и по-черному бранилась на протяжении последней мили. И спокойно спрашиваю:

— Как наш подопечный?

На сморщенной физиономии отражается облегчение, и возница с энтузиазмом кивает. Я оглядываюсь, будучи не слишком уверена, что состояние рыцаря достойно такой радужной оценки, но от возражений воздерживаюсь. Все равно мне ничего не остается, как доставить рыцаря в Ренн. Предпочтительно живого.

Подумав об этом, я сразу вспоминаю, что д'Альбрэ, по всей вероятности, уже собирает отряд для погони. Правда, если нам повезет, его воины еще несколько часов будут ползать точно сонные мухи. А сам он за нами пустится вряд ли.

Издалека доносится кукареканье петуха. Уже скоро проснувшиеся земледельцы отправятся на поля. Тогда нас непременно увидят, и допустить этого нельзя.

— Нужно где-то укрыться, — говорю я тюремщику.