Читать книгу "Мохнатый бог - Михаил Кречмар"

Задушенного медведя свежевали, голову отрезали и ставили на окно, выходящее на восточную сторону. Перед черепом раскладывали кусок сырой медвежатины, варёное мясо, клёцки из проса и вяленую рыбу. Дж. Дж. Фрэзер рассказывает:

«К мёртвому медведю обращаются с молитвами; иногда, кроме всего прочего, его просят после посещения своих родителей возвратиться на землю, чтобы его можно было вновь откормить и принести в жертву. После того как медведь, по мнению айнов, вдосталь наелся собственным мясом, председательствующий на пиру человек берёт миску с варёным медвежьим мясом, благословляет её и раздаёт присутствующим её содержимое: все участники трапезы без различия возраста должны отведать медвежатины. Впредь миску, которую приставляли к голове мёртвого медведя, именуют дароносицей. Остаток варёного мяса также распределяют среди участников пира. Для айна не принять участие в этой трапезе равносильно вероотступничеству и связанному с ним отлучению от остальных членов общины».

Далее профессор Фрэзер рассказывает:

«10 августа на церемонии умерщвления медведя в селении Куннуи (на берегу Вулкановой бухты, на острове Йезо) присутствовал доктор Б. Шейбе. На его описании стоит вкратце остановиться, потому что оно содержит ряд интересных деталей, о которых ничего не говорится в предыдущем сообщении. Войдя в хижину, доктор Шейбе застал в ней около тридцати одетых в лучшее платье айнов: мужчин, женщин и детей. Сначала хозяин дома совершил у очага возлияние богу огня, и гости последовали его примеру. Затем в священном углу дома было совершено возлияние богу дома. Всё это время молчаливая и грустная хозяйка дома, вскормившая медведя, просидела в одиночестве, время от времени заливаясь слезами. Горе её было совершенно искренним и по ходу праздника всё более усугублялось. Затем хозяин с несколькими гостями, выйдя из дома, совершил возлияние перед медвежьей клеткой. Медведю поднесли в блюдце, которое он тут же опрокинул, несколько капель воды. После этого женщины и девушки начали танцевать вокруг клетки: не отводя глаз от клетки, они слегка сгибали ноги в коленях и подпрыгивали на носках. При этом они ударяли в ладоши и пели что-то заунывное. Хозяйка и ряд других женщин старшего возраста, выкормивших много медведей, танцевали с полными слёз глазами, протягивая к медведю руки и называя его всякими нежными именами. Раздражённый шумом, медведь начал метаться по клетке и жалобно рычать. Медведя с верёвкой на шее выпустили из клетки и стали прогуливать вблизи хижины. В это время мужчины во главе с вождём выпустили в животное стрелы с деревянными пуговицами вместо наконечников. Выстрелить из лука пришлось и самому Шейбе. Затем медведя подвели к священным инао и всунули ему в рот палку. Девять мужчин опустились перед ним на колени и придавили его шею к столбу. Минут через пять животное, так и не издав ни единого звука, испустило дух. Тем временем женщины и девушки плясали, причитали за спинами мужчин, которые душили медведя, и колотили их. Тушу медведя положили на подстилку перед инао и, сняв с палок меч и колчан, повесили их на шею животного. Так как убили медведицу, то её шею украшали ожерельем и серьгами. Перед убитым медведем поставили лепёшки из пшена и бульон из пшена и саке. Мужчины расселись перед тушей на подстилках, совершили возлияния и крепко напились.

Мужчины с жадностью пили кровь, стекавшую в чаши, женщины и дети почему-то кровь не пили, хотя обычай им этого не запрещал. Окончился праздник попойкой с участием женщин».

Айны с острова Сахалин, как утверждает Дж. Фрэзер,

«…рассматривают медведя не как бога, а всего лишь как посла, которого они посылают к богу леса с разными поручениями. Животное приблизительно два года держат в клетке, после чего умерщвляют во время праздника, который устраивают обязательно зимой и обязательно ночью. Предпраздничный день проходит в причитаниях: сменяя друг дружку, старухи предаются плачу перед медвежьей клеткой. Посреди ночи или перед рассветом кто-нибудь из айнов обращается к животному с длинной речью, в которой напоминает ему, что жители селения о нём заботились, кормили его вкусной пищей, купали в реке, держали в тепле и холе. „И вот, — продолжает он, — мы устраиваем в твою честь великий праздник. Не бойся, мы не причиним тебе никакого вреда. Мы только убьём тебя и пошлём к богу леса, который любит тебя. Сейчас мы покормим тебя лучшей пищей, какую ты когда-либо получал от нас. Все мы будем оплакивать твою кончину. Убьёт тебя лучший среди нас, айнов, стрелок. Вот он, смотри, он плачет, он просит тебя о прощении. Это произойдёт так быстро, что ты ничего и не почувствуешь. Тебе не нужно объяснять, что мы не можем кормить тебя вечно. Мы достаточно сделали для тебя — теперь твоя очередь пожертвовать собой ради нас. Попроси бога зимой послать нам в изобилии выдр и соболей, а летом тюленей и рыбу. Не забудь наших наказов, ведь мы любим тебя, и дети наши тебя никогда не забудут". После того как медведь при общем возбуждении зрителей заканчивал свою последнюю еду, старухи вновь заливались слезами, а мужчины издавали сдавленные рыдания, с трудом и опасностью для жизни связывали медведя, выпускали его из клетки и в зависимости от расположения духа животного трижды проводили его на поводу или протаскивали вокруг клетки, вокруг дома хозяина и, наконец, вокруг дома айна, обратившегося к нему с речью. После этого его привязывали к дереву, и оратор вновь обращался к нему с продолжительным увещеванием, которое иногда длилось до рассвета. Медведь выслушивал эту речь без особой радости, он всё больше сердился, в возбуждении ходил вокруг дерева и жалобно завывал, пока при первых лучах восходящего солнца лучник наконец не выпускал ему в сердце стрелу. После этого стрелок отбрасывал лук в сторону и бросался на землю, его примеру с плачем и причитаниями следовали старики и старухи. Мёртвому животному давали „поесть" риса и дикого картофеля и со словами жалости и благодарности за всё, что он совершил и выстрадал, отрезали ему голову и лапы, которые хранили как священные реликвии. После этого айны пили кровь и ели мясо медведя. Кровь все присутствующие пьют ещё тёплой, мясо же едят в варёном виде, потому что обычай запрещает его жарить. По окончании праздничной трапезы голову уносят вглубь леса и кладут на кучу выцветших медвежьих черепов, этих разлагающихся останков прошлых празднеств».

«Медвежья хижина» у народов Приамурья.

По книге И. Херана «Медведи и панды».

Сходный медвежий праздник был распространён и среди других дальневосточных народов — нанайцев, нивхов, орочей. По большей части это было то же отослание духа убитого медведя к верховным божествам с целью выпросить какой-нибудь толики материальных благ. Это, конечно, не исключало и чисто гастрономических интересов участников обряда — так, нивхи, одни из наиболее стойких «медведепоклонников», считали, что мясо медведя, выкормленного рыбой в неволе, является изысканным деликатесом. (Ещё раз — о вкусах не спорят.)

У орочей охотник, поймав медвежонка, считал своим долгом в течение трёх лет выращивать его в клетке, чтобы по истечении указанного периода публично предать его смерти и вместе с друзьями съесть. Так как эти ежегодные праздники носили общественный характер, орочи старались, чтобы каждое село, когда подойдёт его очередь, устраивало подобный праздник. Выведенного из клетки медведя на верёвках проводили по всем домам в сопровождении людей, вооружённых копьями, луками и стрелами. В каждом доме медведя и поводырей угощали едой и выпивкой. Эти визиты длились несколько дней, и эти дни проходили в забавах и шумном веселье. После этого медведя привязывали к дереву или деревянному столбу и толпа расстреливала его из луков.