Читать книгу "Вариант «Зомби» - Виталий Романов"

Шныра, один из людей Лехи-Гестапо, показал несколько цирковых номеров, устанавливая датчики на скалах. Туда никак не получалось добраться: дорог на острове не было. Требовалось лазать по каменным уступам, рискуя сломать шею. Народ тихо роптал, однако Прохоров требовал идеальной точности. В конце концов Мезенцев приказал одному из своих прихвостней взять «долбаные штуковины» и дотащить туда, куда показывает «главный-нахрен-инженер».

Дмитрий Клоков еще раз уяснил для себя, что у зэков команды лидера выполняются беспрекословно. Неизвестно, приходилось ли Шныре когда-нибудь раньше лазать по скалам, видел ли он хоть раз в жизни, как это делается правильно. Однако даже не пытался оспаривать приказ. Шныра полез вверх и в сторону от площадки, на которой остались рабочие.

– Господи, помоги ему! – вполголоса сказал Святослав Фокин, когда бывший зэк полз по стене, на высоте в несколько десятков метров над уровнем моря, из которого торчали черные верхушки скал, острые, изломанные куски льдин.

– Тссс! – тут же шикнул на него Леха.

Шныра, на спину которого привязали небольшой рюкзачок, медленно и очень аккуратно выбирал трещины, в которые можно было поставить носок сапога. Пока зэк, с риском для жизни, полз по стене, Дима нашел ответ на вопрос, который давно задавал себе: «Для чего в команду набрали бывших зэков?».

Все становилось на свои места. Леха-Гестапо, жестокий и властный лидер, мог приказать своему подчиненному то, что не могли и не имели права требовать ни Салидзе, ни Прохоров. Умереть, выполняя приказ босса.

И, в свете этого, стало понятно, почему накануне оттащили Костю Лишнева от Лехи Мезенцева, не дав спецназовцу добить противника. Леха-Гестапо был нужен руководству! Он мог держать в страхе не только бывших зэков – всех. Мог отдать приказ Шныре, мог – любому другому. В крайнем случае, прихвостни Мезенцева «воспитали» бы строптивого рабочего.

А фирма, нанявшая людей, просто сделала бы вид, что ничего не происходит. Подумаешь, человек стал инвалидом или разбился насмерть. Ведь компания тут ни при чем, правда? Она не приказывала лазать по скалам над ледяной водой. Не заставляла человека выполнять то, что не входит в его обязанности, согласно заключенному контракту.

Шныра, надо полагать, отлично знал, что входит в его обязанности, а что нет. Однако он еще лучше сознавал, что бывает с теми, кто не выполняет команду «пахана». И зэк, вцепившись побелевшими пальцами в острые камни, полз вперед.

Одна площадка у самой воды, другая. Зэку пришлось не только «пройти» над бухтой, но и спуститься вниз, почти к океану, чтобы разместить датчик. Потом еще один.

– Провода не повреди! – вдруг крикнул Прохоров. – Аккуратнее с хвостами!

– Тссс! – зашипел на него Леха-Гестапо, точно так же, как на Фокина. Да осекся, вспомнив, что здесь командует главный инженер.

Было понятно, что Мезенцев переживает за своего человека. Точнее, «переживает» – неверное слово. Вряд ли бы Леха-Гестапо сильно расстроился, если бы Шныра сорвался вниз и сломал позвоночник. Однако такой вариант развития событий уронил бы авторитет лидера, а вот этого Мезенцев потерпеть никак не мог.

– Левее, черт возьми, левее! – заорал Прохоров, рукой указывая Шныре, куда надо ставить последний, третий датчик.

Зэк аккуратно передвинул коробочку. Поправил «хвост» проводов, приложил его к двум другим. Перекинул за спину и пополз обратно к людям. Было очевидно, что возвращение дается ему значительно труднее: видимо, сказались усталость и страх. Пальцы Шныры, изрезанные о кромки скал, сильно кровоточили – там, где он хватался за камни, оставались красные следы.

Зэк потерял бдительность, когда до спасительной площадки было около метра. Дима от кого-то слышал, что так случается довольно часто. Дорога обратно – всегда труднее. Когда до спасения остаются считанные сантиметры, человек расслабляется, будто все уже позади. Тут-то и надо собраться, через «не могу», через боль. Вытянуть последние шаги, вернуться.

Шныра этого не смог. То ли камень, за который он схватился, был мокрым, скользким. То ли кровоточащие пальцы зэка уже не так хорошо цеплялись за уступы, но правая рука Шныры вдруг сорвалась. Зэк истошно завопил, балансируя на скалах.

Дима замер, показалось, время остановилось. Он отчетливо видел, как выгибается тело Шныры – человек пытался удержать равновесие. Но левой руки было недостаточно, она занимала не самую лучшую точку, чтобы спасти зэка, ноги которого поехали вниз.

– Ёёёёоооо! – заорал Шныра.

Дима увидел его выпученные глаза, перекошенное от ужаса лицо, мелькнули пальцы левой руки. Почему-то отчетливо зафиксировалось в памяти – ногти были содраны. И тут же Клоков отлетел в сторону, отброшенный мощным ударом.

Как Лишнев успел? Показалось, спецназовец движется с быстротой молнии. Еще секунду назад Шныра балансировал на уступе. Потом сорвалась левая рука, ноги поехали вниз. И вот уже Лишнев распластался на камнях, перевесившись через край площадки. Одна рука Константина упиралась в скалу, и по тому, как вибрирует от напряжения тело Лишнева, было понятно, что висеть над пропастью нелегко.

Все оцепенели, глядя на трясущуюся левую руку Лишнева, на его ноги и низ живота, плотно прижатые к площадке. Миллиметр за миллиметром Константин сдвигался вперед, в пропасть.

– Маратка! – выдохнул верзила, мотнув головой.

Но Доценко уже сбросил оцепенение. Он метнулся вперед. Упал на ноги товарища, вцепился в куртку Лишнева.

– Помогите, мать вашу! – крикнул он.

И тогда на подмогу бросились Фокин и Салидзе. Удивительно, что сорокалетний священник опередил всех. Потом, позднее, когда Дима в сотый раз прокручивал эту сцену в голове, он думал о том, что на крик «помогите» Святослав всегда откликается первым…

Доценко, Фокин и Салидзе, вцепившись в Лишнева, вытянули его обратно на площадку. И Дима понял, почему тело Константина тряслось от напряжения, когда спецназовец «завис» над пропастью. Правой рукой верзила успел поймать Шныру за шкирку. Он так и не отпустил зэка, хотя мог запросто соскользнуть вниз. Следом за несчастным, которого Прохоров и Мезенцев отправили искать смерть.

Следом на площадку вытащили и Шныру, которого спецназовец так и держал за воротник куртки. Зэк был белым, как шапки облаков на вершинах окружавших скал. Его губы тряслись.

– Маманя! Маманя! – шептал он, почему-то стараясь обнять Лишнева за шею.

– Какая я тебе маманя?! – зло ответил Лишнев, поднимаясь на ноги.

Доценко начал хохотать.

– Маманя, маманя! – по-прежнему твердил Шныра.

Было понятно, что зэк находится в состоянии шока. Он не видел ничего вокруг, плохо понимал, что происходит.

– Не обделайся! – грубо толкнув его, крикнул в ухо Мезенцев. – Все путем!

Шныра упал на площадку. Замер, лежа на спине. Затих. Он, не мигая, смотрел в небо.