Читать книгу "Клыки Судьбы - Владимир Михальчук"

Законный король благоразумно молчит в ответ. Понимает, что лучше дать выговориться покойному предку.

– Вернусь в замок и мамку на кол посажу! - решает Одноглазый.

– Не надо на кол! - решается Эквитей. - Стусей Первый - мой дед. Потом королевством правил отец - Бандрес Пятый, а за ним уже и я…

– Вот как, - размышляет вслух покойник. - Это же сколько годков прошло-то?

– Древние премудрые легенды говорят, что целых долгих сто лет, - отзывается вдруг Слимаус. - Но верить им безоговорочно нельзя. Если быть точным, досточтимый Гуга, то прошло не меньше полторы сотни лет.

– Помпезность его когда-нибудь погубит, - притворно стонет Эквитей.

– Тебя никто не спрашивал-то, чернь! - рявкает Одноглазый на Слимауса. - Если захочу, скажу: пляши, шут гороховый. И будешь плясать, трясти своим колпаком-то.

– Это не колпак шута, - пытается возразить звездочет. - Это официальный головной убор придворного астролога.

Гуга игнорирует Слимауса, будто перед ним не парень, а кусок компоста.

– Потомок… - в голосе мертвеца отчетливо проступают нотки грусти. - Совсем не экономишь-то… Держишь при дворе всяких шарлатанов…

– Э… - Эквитей краснеет и прячет глаза. - Предсказания очень помогают в боевых действиях.

– Угу, - заключает Гуга, в лексиконе которого напрочь отсутствует слово культура. - Этот сопляк-то тебе предсказывает кому сегодня яйца отрежут, а кому завтра?

– Ну, - теряется король. - Не все так просто.

– Убить эту собаку звездную? - размышляет Одноглазый. - Дело-то нехитрое. Заодно и казну-то слегка облегчим. Не будешь поди нести эти… как их… затраты на выплату… этого-то… роялти… сему смердящему…

– Не надо меня убивать, - молит Слимаус. - Без меня они дорогу не найдут.

– Почему не найдут-то? - удивляется Гуга. - Из болота я их выведу. Но…

Он умолкает, в черном провале единственного глаза угадываются нотки тяжелого размышления. Взгляд покойника направлен на остолбеневшего от изумления Эквитея.

Одноглазый рывком соскакивает с коня и резво подпрыгивает к владыке Преогара. Секунду он смотрит Эквитею прямо в глаза.

– Знаешь, - говорит о грустно. - А ведь ты нас разбудил-то…

– Я тут не при чем, - лепечет король. - Меня жена обманула!

– Баба-то?! - грозно хмурится глаз мертвеца. - Ты позволил какой-то там бабе себя обмануть?!

– Ну…

– Вот это я понимаю! - вдруг хохочет Гуга и по-дружески хлопает Эквитея по плечу. - Это у нас семейное-то!

Я припоминаю, что король мимоходом рассказывал, будто жена Одноглазого была та еще особа. У деда Эквитея, Стусея Пятого, насчитывалось около двух десятков незаконнорожденных братьев и сестер. Причем только Стусей мог похвастаться общей кровью с Гугой. Остальных воспитывали конюхи, пажи и обычные крестьяне. Да уж, невольно возникают параллели с любвеобильной Хатланиэллой.

– Разбудил ты меня, наследничек, - печально сообщает мертвец. - Из-за тебя начался конец света-то. Наша с тобой кровь всколыхнула древние чары. И мне теперь тебя убить надлежит…

Гуга тянется к рукояти меча. Еще парочка секунд и голова Эквитея отправится в трясину. Это надо как-нибудь решить. Я делаю шаг вперед, но король Преогара меня опережает.

– Может договоримся? - дрожащим голосом интересуется действующий монарх.

– Это как? - в голосе Одноглазого бурлит нескрываемая заинтересованность.

– Я слышал, у тебя некоторые затруднения с финансами…

– И шо?

– Денег дам…

– Деньги за собственную душу-то?

– Много денег.

– Сколько много-то?

Эквитей негнущимися пальцами шуршит в поясном кошеле. Его лицо стремительно бледнеет и я даже беспокоюсь, чтобы монарха не хватил сердечный приступ. Опускаю глаза и вижу, как из громадной дырки в кошеле показывается грязный ноготь короля.

– В драке порвали… - шепчет монарх. Он лихорадочно шарит взглядом по бревнам. Но там не лежит и малейшей монетки.

– Нет денег, стало быть? - будничным тоном справляется мертвец.

Эквитей сглатывает и отрицательно мотает подбородком.

– Ну, нет денег - нет договоренности, - вздыхает Гуга.

Он уже наполовину извлекает меч, когда король пугает окрестности счастливым выкриком.

– Нашел! - орет Эквитей. - Проводнику готовил и засунул за отворот перчатки… Не пригодилась тогда - пригодится сейчас…

В его руке поблескивает полновесная золотая монета.

Алчность так и прет изо всех прогнивших дыр мертвеца. Он протягивает скрюченные пальцы и хватает золотой. Вертит его, пробудет прикусить гнилыми пнями зубов. Лижет металл набухшим черным языком.

– Договорились! - заключает Гуга. На этот раз в его рокочущем голосе искрится настоящая радость. - Где ж ты был, внучок, когда мы этой канавой болотистой перебирались-то? Если бы нам денег хватило, мы бы дракона поимели-то… Как догадался-то, что на болото надо с деньгами идти?

Эквитей пожимает плечами:

– На твоем примере обучен. Наслышан и о твоих подвигах, и о Проводнике.

– Ох, попался бы этот покруч мне в руки-то! - мечтательно говорит Одноглазый. - Уж я бы его…

– Вот он, - толчком ноги выкатываю тело Проводника.

Гуга некоторое время смотрит на погибшего духа болот. Он просто сияет от счастья. Наклоняется над трупом и от всей души пинает его под ребра.

– Надеюсь, вы его долго мучили? Этого ублюдка трясины? Скажите, что долго. Ну скажите-то!

– Не очень, - говорю честно. - Умер от удара веслом по голове.

– Башку, сталбыть, раскроили… - как сытый кот мурлычет Одноглазый. - А мне он говорил, что погибнуть не может-то…

– Мы тоже так думали, пока Слимаус не угостил его по черепку.

Гуга резко поворачивается к звездочету и, недоверчиво склонив голову, смотрит на парня.

– Беру свои глаголы обратно, - говорит он Эквитею. - Удвой этому портку заработную плату-то. Хорошее дело парень сделал.

– Спасибо, - несмело улыбается астролог.

– Не убью вас теперь-то, - заявляет Одноглазый. - Но при условии.

– Готовы слушать.

– Ты, внучок, знаешь наверное, что через неделю солнце рухнет? - морщится покойник. - Если убить всех причастных, то чаша сия нас минует.

– Знаю.

– Сможешь с этой бедою разобраться-то? - серьезно вопрошает Гуга. - За неделю-то сможешь?

Эквитей почесывает подбородок и смотрит прямо в единственный глаз предка.

– Больше некуда деваться. Придется либо предотвратить конец света, либо самим умереть.