Читать книгу "Мизантроп - Чингиз Абдуллаев"

«Что у тебя происходит? – спросила Алимова. – Неужто сам не чувствуешь?»

«Черт возьми! – выругался Савушкин. – Я и не заметил, как перевел самолет на автомат. Сейчас отключу. Ты следи за давлением. Если оно резко упадет, то нашей бабушке в салоне может стать совсем плохо. Почему они никак не могут наладить систему кондиционирования?»

«Это ты спроси у них», – посоветовала Алимова.

– Сейчас он снова механически отключает автопилот и заодно систему предупреждения о сближении с землей. Типичная ошибка пилотов, когда они идут на посадку и видят полосу. Он перешел на ручное управление, но автопилот уже изменил маршрут с учетом захода с другой стороны. Теперь до столкновения остаются минуты, – пояснила Лина Борисовна.

«Опять что-то происходит, – проговорила Алимова. – Мы не попадаем на полосу».

«Вижу, – ответил Савушкин. – Я уже выпускаю шасси. Сейчас пойду на разворот, чтобы сделать второй круг».

«Нет, – возразила Алимова. – Мы слишком низко. Не сумеем уйти, нужно садиться. Полоса рядом. Постарайся дотянуть. Шасси уже вышло, нельзя уходить на второй круг.

«Попытаюсь», – процедил Савушкин.

– Это снова ошибка пилота, – бесстрастно прокомментировала Лина Борисовна. – Он уже не успевал уходить на второй круг. Диспетчер предупреждал об опасности. Но рядом Алимова, которая тоже не верит в возможность увести самолет. Командир решается и идет на посадку, хотя явно не попадает на полосу.

Через минуту слышен крик Алимовой:

«Мы не успеваем!..»

«Попытаюсь…»

«Не успеваем. Бери левее».

«Держись!»

«Там деревья. Осторожнее…»

«Все нор…»

Запись оборвалась. Повисло долгое молчание.

Потом вице-премьер оглядел всех, покачал головой и спросил:

– Почему все молчите? Может, кто-то расскажет нам, что именно произошло? Или не будет никаких комментариев?

– Разрешите? – снова проговорила Сафиуллина.

– Конечно.

– Если совместить показания приборов и записи диспетчеров, то получается, что при подлете к городу кому-то из пассажиров стало плохо. Командир корабля попросил разрешения посадить самолет, не сообщив о том, что у него есть больной, однако затем поменял свое решение. Он перешел на ручное управление, а затем снова включил автопилот. В результате система предупреждения о сближении с землей не работала. Самолет сел не на полосу, а рядом и разбился. Считаю, что вина летчиков однозначно имеется, однако техническое состояние машины также вызывает вопросы. Налицо отказ системы кондиционирования. Все эти проблемы наложились на требование кого-то из пассажиров срочно посадить самолет.

Опять наступило долгое и очень неприятное молчание.

– Снова виноваты летчики, – негромко произнес Астахов, но его все услышали.

– А вы хотели бы свалить всю вину на техническое состояние самолета? – встрепенулся Пермитин. – Это ведь наша новейшая машина. Остальные мы пока не можем запустить в полноценные серии. Если сами будем все время утверждать, что это плохой самолет, то, естественно, никто не захочет на нем летать.

– На нем и так не захотят летать, – сказал бесстрашный Астахов. – После такой аварии. Если мы снова напишем, что виноваты были только летчики, над нами будет смеяться весь мир. Спросят, что за летчики такие в нашей стране, если во всех катастрофах всегда оказываются крайними только они.

– Человеческий фактор никто не отменял, – заметил губернатор. – Есть конкретные виновники любого отказа. Мы знаем, что здесь ошиблись летчики.

– Вы же все слышали, как все события трагически наложились друг на друга, – продолжал возражать Астахов. – Сначала отказ системы кондиционирования, из-за которого, возможно, стало плохо пожилой пассажирке самолета. Затем решение командира лететь на запасной аэродром, ссылаясь на неполадки. Потом он взял управление на себя, после замечания второго пилота перевел самолет на автопилот, но уже поздно. Они поменяли маршрут, который был заложен в компьютере. Когда Савушкин снова выключил автопилот, то, как и положено в таких случаях, прекратила действовать система предупреждения о сближении с землей. Шасси уже выпущены. Тут сказалось изменение маршрута. Командир не попал в полосу, попытался аварийно сесть. При этом «Суперджет», очевидно, задел верхушки деревьев, поэтому развалился и загорелся.

– Я не совсем понимаю, чем отличается версия Лины Борисовны от вашей, Михаил Петрович, – заявил вице-премьер.

– Он хочет сказать, что к аварии привел комплекс причин, включая ошибки пилотов, отказы систем самолета и плохое самочувствие одной пассажирки, – пояснил Пермитин.

– Как мы можем все это написать? – спросил вице-премьер. – Насколько я понимаю, отказ системы кондиционирования не является таким большим недостатком, из-за которого может разбиться самолет? Или я не прав?

– Вы правы, – сразу сказал Пермитин. – Конечно, у новых самолетов бывают определенные недостатки, но они не влияют на безопасность полетов.

Астахов заставил себя замолчать, не стал вторично объяснять, что трагическое наложение всех факторов привело к катастрофе. Вместо этого он демонстративно промолчал. Но ему на помощь неожиданно пришла Лина Борисовна.

– Там было много факторов, – сказала она. – Как человеческих, так и технических. Будет не совсем правильно, если мы обвиним в случившемся только погибший экипаж. Они боролись до последнего, пытались спасти пассажиров.

– Давайте без патетики, – предложил вице-премьер. – Я хочу знать, кто виноват. Какое главное заключение мы можем предоставить? Мы ведь не авиационная комиссия, которая еще будет все проверять, а государственная. Наша задача: установить причины гибели стольких людей.

– Виноваты летчики погибшего самолета, – сказал Пермитин.

– Часть ответственности лежит и на заводе-изготовителе, – быстро добавил губернатор.

– Других мнений нет? – спросил вице-премьер.

Репетилов вспомнил, как настаивал на вылете другого самолета, когда разговаривал с Раздольским, приказывал ему отправить рейс, несмотря на все технические проблемы, как переживал, получив сообщение об аварии. Одиннадцать погибших детей!..

– Есть, – сказал он. – У меня другое мнение.

Интерлюдия

Я снова сидел, ждал, когда появится подполковник Пилипенко, и видел, что сейчас всего только восемь часов утра. Интересно, что этот надушенный подполковник делал в чужом кабинете так рано? Неужели специально приехал, чтобы выбить из меня признания? Непонятно. Значит, он знает гораздо больше, чем обычный подполковник. Еще этот субъект слишком образован. Это сразу чувствовалось. Он не похож на обычных полицейских костоломов. Те мычат, а не разговаривают, а этот умеет тонко пошутить. Он самый настоящий садист, получающий удовольствие от своих действий.