Читать книгу "Обыкновенная жадность - Фридрих Незнанский"

— Конечно, если вам все еще небезразлична судьба вашего давнего покойного друга, Мирослава Дубко…

Софья Эдуардовна почувствовала, как у нее екнуло сердце, и, приоткрыв рот, молча уставилась на незваного гостя, который словно не заметил ее изумления.

— Представьте себе, — как ни в чем не бывало продолжил он, — спустя столько лет мы вышли на след убийцы!

— Да что вы?! — ахнула Соня, наконец начав приходить в себя и сообразив, что никакие зарубежные родственники отношения к визиту симпатичного молодого человека не имеют. Конечно, не исключено, что и визит из-за покойного Муси особых радостей ей не сулит. Однако уж тут-то ей точно бояться нечего!

— Да! — просиял Валерий. — И нам очень хочется верить, что на сей раз мы взяли верный след, а для этого вот обходим всех свидетелей, всех близко знавших его людей, освежаем, так сказать, их показания: мало ли что могло всплыть за эти годы в памяти?… Вы ведь были с ним так близки!

Софья Эдуардовна медленно кивнула и горестно покачала головой.

— Мы так любили друг друга! — выдала она вполне пафосную фразу, явно позаимствованную из какого-нибудь мексиканского сериала. — Так любили… Муся был на самом деле очень добрым человеком, и, что бы там кто ни говорил, я никогда не верила в гадости, распространяемые о нем завистниками!

И, ободренная сочувственным кивком Померанцева, Соня ощутила нечто вроде вдохновения:

— У Муси всегда было полно завистников и врагов! Между прочим, как у любого адвоката… И он же не виноват в том, что к нему обращались самые разные… э-э-э… клиенты?… Адвокат обязан защищать всех! Он и защищал, а поскольку делал свою работу прекрасно, ему, конечно, платили… Отсюда и зависть!

То, что Мирослав Станиславович Дубко, будучи криминальным авторитетом, существовал под прикрытием адвокатской деятельности, Померанцева, когда он об этом узнал, ничуть не удивило. В свое время Муся, как следовало из дела, закончил юридический факультет Киевского университета, правда, закончил он его еле-еле, благодаря авторитету собственного отца, профессора того же факультета. Но на этом не только родительская опека, но и вообще всякие отношения с родителями были прерваны — по инициативе Аркана, перебравшегося в Москву после какой-то скандальной истории, случившейся в его родном Киеве. С точки зрения Померанцева, биография Муси свидетельствовала еще и о том, что бандитами не только становятся, но еще и родятся: трудно предположить, что домашнее воспитание в сугубо юридической семье могло поспособствовать тому, что один из двоих сыновей профессора стал тем, чем он стал…

— Вам, вероятно, до сих пор тяжело все это вспоминать? — аккуратно прервал словесный поток Софьи Эдуардовны Валерий.

— Вы правы, — тут же среагировала она. — Будь Мирослав жив, вся моя судьба была бы другой! Уж точно не жила бы сейчас в чужой, в сущности, квартире в качестве сторожа, да еще в условиях, когда каждый рубль приходится клянчить…

— Да что вы? — посочувствовал Померанцев. — Значит, квартира эта не ваша?

Одновременно при упоминании «каждого рубля» ему невольно припомнилась сумма, фигурирующая в отчете американского приятеля Турецкого: хотел бы он получать ежемесячно такие «рубли»!..

— Ну, не совсем чужих людей, конечно, — поправилась Соня, слегка смутившись. — Очень дальних родственников… Седьмая вода на киселе… покинувших когда-то родину…

— И что же, вы сами это все оплачиваете?!

— Ну, не совсем. — Софья Эдуардовна поморщилась и неохотно продолжила, кляня себя за неосторожный язык: — Какую-то сумму они, конечно, присылают… Но скоро будут слать и вовсе гроши, уже предупредили!

Она снова забыла о том, что перед ней не просто симпатичный молодой человек, а работник Генпрокуратуры: так уж была устроена Сонечка, бывшая красотка, что в присутствии мужчин всегда расслаблялась, начисто забывая, что былое обаяние, с помощью которого она когда-то вертела кавалерами, давным-давно испарилось.

— Представляю, как вам трудно живется, — подыграл Валерий. — Бросить на вас огромную квартиру и ни разу здесь с тех пор не появиться!

— Это бы еще полбеды! Уж поверьте, лучше бы они и правда обо мне забыли! А то один из хозяев обещал вот-вот нагрянуть: наверняка прослышали, что цены на недвижимость у нас сейчас просто сумасшедшие, и за все хорошее решили выкинуть меня на улицу без гроша в кармане!

— Какая неблагодарность! — покачал головой Померанцев. — И что же вы, собираетесь покорно все это воспринять?

— Слава богу, у меня пока что есть друзья, остались от прежних времен!

— В наше время это такая редкость, — поддакнул Валерий, не ожидавший, честно говоря, что ему удастся разговорить Соркину так быстро.

— Володечка меня не бросит, сам сказал… Кстати, если вы собираете какие-то сведения о Мусечке, — Софья Эдуардовна все-таки вспомнила о цели визита Померанцева, — Володечка вам многое может рассказать, он и тогда очень помогал следствию… Только те, кто им занимался, явно были подкуплены Мусиными врагами, понимаете?

— Вполне возможно, — легко согласился Померанцев. — А Володечка — это тот, который был начальником охраны?

— Что вы, совсем нет! Я того начальника терпеть не могла, очень подозрительный тип! Он — представляете? — даже на похоронах не был! Я имею в виду Володю Клабукова… Владимира Ивановича, мы с ним одни тогда только и горевали по-настоящему, больше никому не верила и не верю!..

— Да, я вас понимаю, — удовлетворенно кивнул Валерий. — Что меня удивляет, так это то, что после смерти вашего друга, насколько знаю, на вашу долю из его наследства не досталось ничего… Кстати, вы не в курсе, кто завладел его особняком?

— Вот именно, завладел! — Соня разволновалась настолько, что ее круглое мясистое лицо покрылось пятнами, очевидно, обида в ее сердце все еще была жива. — Муся собирался как раз сделать завещание, когда все это случилось, и — не успел… Он сам говорил, что все это — и дом, и деньги — мое! И Володя может подтвердить… Муся просто не успел! А потом как понаехали эти его племянники из Киева, так и все! И осталась я настоящей круглой сиротой!..

На глаза Софьи Эдуардовны навернулись слезы, и Померанцев испугался, что она сейчас разрыдается и впадет в истерику. Но женщина взяла себя в руки и с горечью закончила:

— Особняк они продали… Какой-то бизнесмен купил… Я в прошлом году туда поехала — просто так, посмотреть, повспоминать… Хотела зайти, взглянуть, что там и как…

— И что?

— Не впустили, — вздохнула Соня. — Какой-то жлоб у наших прежних ворот, даже камеру еще Муся ставил, и — не впустил!..

Женщина примолкла и задумчиво уставилась в окно. В этот момент Валерий даже испытал к ней что-то вроде сочувствия: уж очень непрезентабельно выглядела сейчас Софья Эдуардовна, во всяком случае, куда старше своих паспортных сорока восьми лет.

— Спасибо вам, вы мне очень помогли, — заговорил Померанцев, выждав небольшую паузу. — Знаете, для следствия очень важно иметь реальное представление о личности жертвы… Могу я от вас позвонить?