Читать книгу "Кот, который играл в слова - Лилиан Джексон Браун"

Через некоторое время Войцек проинформировал газетчиков:

– Смерть произошла от пулевого ранения в грудь. Стреляли с близкого расстояния. Около десяти вечера. Оружие отсутствует. Мотива грабежа, видимо, нет… Вот и всё. А теперь окажите нам любезность и ступайте домой. Вероятно, вам известно больше нашего. По-моему, все эти сенсации завариваются не без участия вашей газетки.

Чтобы достать Коко, Квиллер заполз под стол и с усилием оторвал от пола кота, который, казалось, пустил там корни.

Хеймс проводил газетчиков до дверей.

– Ваше воскресное приложение отлично смотрится, – сказал он. – Такие шикарные дома! Моя жена говорит, что мне надо брать хотя бы маленькие взятки, чтобы мы тоже могли так немножко пожить.

– По-моему, журнал – хорошая идея, – отозвался Квиллер, – но пошёл он коряво. Сперва неудача с этим Тейтом, а потом…

– Идите же, выметайтесь! – взревел Войцек. – У нас полно работы!

– Сделайте одолжение! – не унимался Хеймс. – Моей жене и впрямь понравились эти двуспальные кровати, что вы сфотографировали на Мерчент-стрит. Не скажете ли, где бы мне купить что-нибудь подобное?

У Квиллера был замученный вид.

– А это – ещё одно несчастное совпадение! Хотел бы я знать, почему оперативники выбрали именно этот уикенд, чтобы устроить в том доме облаву.

– Что ж, – сказал Хеймс. – Я не знаю, как это вышло, но знаю, что Фонд полицейских вдов только что получил внушительное пожертвование от Пенниманского благотворительного фонда… Ну а что там, вы говорили, пропало? Пятистворчатая ширма, разукрашенная листовым золотом? Трёхфутовый золотой Будда? Сворачивающаяся настенная картина? Олень, вырезанный из старинного дерева? А уверены вы, что это была пятистворчатая ширма? У японских ширм обычно чётное число створок.

Газетчики медленно и задумчиво вернулись в квартиру пятнадцать: Банзен тащил свою камеру, Квиллер нёс на плече кота.

– Пенниманский благотворительный фонд! повторил он.

– Ты знаешь, кто такие эти Пенниманы, а? – Да, знаю. Они живут на Тёплой Топи. И они – владельцы «Утренней зыби».

ПЯТНАДЦАТЬ

Квиллер продиктовал по телефону переписчику «Прибоя» подробности убийства Дэвида Лайка, а Банзен позвонил жене:

– Вечеринка кончилась, солнышко? Скажи девочкам, что я прямо лечу, чтобы поцеловать их на ночь… Ничего. Ни грамма. Просто просидели кружком и весь вечер проговорили. Солнышко, ты же знаешь, – я ничего подобного не сделаю!

Фотограф покинул «Виллу Веранда», чтобы вернуться на Дивную Опушку, а Квиллера стал беспокоить длительный транс, в котором находился Коко. Выказывал ли кот присущее его сородичам хладнокровие или впал в шок? По возвращении в квартиру ему бы полагалось порыскать по дому, проверить, не окажется ли, случаем, на кухне каких-нибудь остатков, свернуться на голубой подушечке на верхушке холодильника. Вместо всего этого он съёжился на голом паркете под письменным столом, глядя широко раскрытыми глазами в никуда. Судя по позе, ему было холодно. Квиллер укрыл его своей старой вельветовой спортивной курткой, устроив из неё над котом что-то вроде навеса, и не получил никакой признательности – кот и ухом не повёл.

Квиллер и сам устал от пережитых волнений: исчезновение Коко, ужасающая банзеновская авантюра и обнаружение мертвого Лайка… Но, улегшись в кровать, заснуть он не смог. Ворочался да ворочался с боку на бок – вопросы, вопросы…

Вопрос: кому понадобилось уничтожить беспечного, щедрого Дэвида Лайка? Он был равно любезен с мужчинами и женщинами, с молодыми и старыми, с клиентами и конкурентами, с прислугой на кухне и гостями в гостиной. Правда, когда они отворачивались, он говорил о них совсем иначе, но всё же его все любили.

Вопрос: могла ли тут вмешаться зависть? У Лайка было всё: внешность, талант, успех, друзья. В тот вечер ему назначили свидание. Возможно, женщину преследовал ревнивый друг или муж. Или – имелась и такая возможность, – быть может, свидание было не с женщиной?

Вопрос: почему Лайк надел это броское кольцо – и никакого костюма, за исключением халата? И почему постельное покрывало было снято и аккуратно сложено заранее ещё вечером? Квиллер нахмурился и подул себе в усы.

Вопрос: почему соседи не услышали ни шума, ни выстрела? Возможно, звук в телевизоре Лайка намеренно включили на полную мощность. И соседи относили всё, что слышали, к телепрограмме. Замечательное изобретение – телевидение.

Вопрос: где был Коко во время этого происшествия? Что он видел? Как себя повел? Почему сейчас он в таком состоянии?

Квиллер в сотый раз перевернулся с левого бока на правый. Светало, когда он наконец заснул, и снились ему телефонные звонки. Читатели звонили ему, задавая неразрешимые вопросы. Трррень ! «Какие цвета вы смешиваете, чтобы получить небесно—голубовато—розовый?» Трррень! «Где бы мне купить датское кресло, сделанное в Японии?» И главный редактор – туда же. Трррень! «Квилл, это Харолд! Мы намерены застелить ковром печатный цех. Как вам цвет кукурузного коричневатого виски?»

Когда зазвонивший наяву телефон наконец извлёк Квиллера из путаного сна, он бросил в трубку бессмысленное «хелло!».

Голос на другом конце провода сказал только «Старквезер», а потом смолк.

– Да? – крикнул Квиллер, подыскивая слова. – Как вы?

– Разве это не… разве это не ужасно? – выдавил партнер Лайка. – Я всю ночь не спал.

Вчерашние события вновь затопили Квиллеров разум.

– Это был удар, – согласился он. – Я этого не понимаю.

– Есть там что-нибудь… я имею в виду – могли бы вы…

– Чем могу служить, мистер Старквезер?

– Ну, я думал… если вы смогли узнать, что… что они собираются написать в газете…

– Я сам надиктовал этот материал, – сказал Квиллер. – Минувшей ночью я передал его по телефону – только голые факты, основанные на докладе врача и заключении детективов. Сюжет пройдет сегодня утром в первом же выпуске. Если будет какое-нибудь продолжение, редактор, вероятно, пригласит меня… А почему вас это беспокоит?

– Ну, я бы не хотел… не хотел бы… чтобы пала какая-нибудь тень – если вы понимаете, что я имею в виду…

– Тень на студию, хотите вы сказать?

– Некоторые из наших заказчиков, знаете ли… они очень…

– Вы боитесь, Что газеты поднимут вокруг этого дела шумиху? Вас это тревожит? Я не знаю, конечно, насчет «Утренней зыби», мистер Старквезер. Но вам нечего тревожиться относительно «Прибоя». Кроме того, не понимаю, кто вообще может сказать что-нибудь, Что может повредить студии.

– Ну, вы знаете… Дэвид и его вечеринки… его друзья… вы же знаете, каковы эти юные холостяки…

Квиллер теперь полностью проснулся.

– Есть у вас какие-либо соображения о возможных мотивах?