Читать книгу "Не повторяй ошибок - Кей Хупер"

Но как долго еще она сможет утаивать от него правду?

Глава 8

Среда, 12 января

У своей бабушки Лиз Хэллоуэл научилась читать по лицам. Цвет и разрез глаз, форма челюстей и изгиб бровей, очертания губ. «Все это указующие знаки, — говорила бабуля. — Внешние признаки человеческой души».

И поэтому, когда она где-то около полудня, устроив себе короткий перерыв, ступила за порог своего магазина, чтобы выкурить очередную сигарету, число которых в день было строго ограничено, и увидела в нескольких ярдах от себя агента ФБР с весьма примечательным лицом, то сразу же принялась за его изучение.

Их до сих пор еще не представили друг другу; другие двое агентов уже побывали у нее в кофейне, а этот нет.

Он беседовал с Питером Грином, владельцем парикмахерской, возле которой они и стояли, и Лиз не надо было прибегать к услугам чаинок, чтобы догадаться, о чем они говорят. Половина помощников и заместителей Рэнди плюс двое из трех федеральных агентов весь день с утра методично обходили город, разговаривая со всеми, кто мог что-то увидеть вчера, когда парнишка Пенман испарился с главной улицы, не оставив следов. К Лиз пока еще никто не обращался с вопросами.

Растягивая удовольствие, получаемое от сигареты и от редких минут безделья, она откровенно разглядывала агента, не очень беспокоясь, что он застанет ее за этим занятием. Большинство прохожих, уличных зевак и продавцов из соседних магазинчиков занимались в данный момент тем же, так почему она должна вести себя иначе?

Бабушке Лиз такое лицо очень бы понравилось. Бесспорно, выражение мрачной, непреклонной суровости в сочетании с правильностью черт очень шло мужчине, и шрам ничуть не умалял его привлекательности. Это было лицо человека, хранящего в себе множество секретов; недоступных даже богатому воображению Лиз. Оно оставалось для нее закрытой книгой, но хотя бы по обложке она могла догадываться о ее содержании, вернее, о некоторых свойствах характера обладателя такого лица.

Лиз решила, что он — человек, несомненно, выдающийся, талантливый во многих областях и отсюда гордый и заносчивый, проницательный, быстро схватывающий все на лету, и поэтому ему нередко недостает терпения выслушивать до конца медлительного, туго соображающего собеседника. Он язвителен, часто беспощаден, но не чужд и жалости к слабым и обиженным и проявляет ее, впрочем, как и другие чувства, достаточно бурно. Однако тлавное он все-таки тщательно прячет внутри себя, в глубинах, куда доступа нет никому. Он способен на любой жестокий поступок, если верит, что обстоятельства того требуют и… если результат для него важен.

Его друзья, подумала Лиз, ни в коем случае не могут рассчитывать на безусловную преданность, на его безоговорочную поддержку, если в нем зародилось сомнение в их правоте. А вот враги его должны знать, что, напав на след, он никогда уже их не отпустит и будет гнаться за ними до конца.

Почему-то от таких мыслей Лиз пробрал озноб, и она поплотнее запахнула жакет. Однако, когда агент расстался с Питером и шагнул к ней, ей удалось совершенно спокойно, даже весьма холодно, спросить:

— Теперь моя очередь?

Его настороженный взгляд впился в нее.

— Вы Лиз Хэллоуэл?

— Она самая.

Автоматическим жестом он показал ей удостоверение.

«Ной Бишоп».

Против собственного желания у Лиз брови поползли вверх.

— Вот уж не ожидала!

— Что с вами?

— Ваше имя. Что касается фамилии[2], то вам она определенно подходит. Вы, как и положено, наблюдаете за нами сверху. А вот Ной! Ной был по Библии хранителем, тем, кто утешал и вносил в души успокоение. Вы такой?

— Я всего лишь коп, мисс Хэллоуэл.

— И, как коп, заняты своим делом, — понимающе кивнула Лиз. — Боюсь, мне нечего сообщить вам по поводу исчезновения Стива Пенмана. Я ничего не видела, да это и неудивительно. Ведь аптека, возле которой он, по слухам, пропал, на противоположном конце города.

— А вы знали парня?

— Естественно. Наравне с другими подростками. Я их всех неплохо знаю. Между нами говоря, я его недолюбливала.

— За что?

— За его отношение к своим подружкам.

— А как он с ними обращался? Унижал, оскорблял?

Лиз глубоко затянулась сигаретой и выпустила изо рта колечко дыма.

— В зависимости от того, что вы понимаете под словом «унижение». Я ни разу не слышала, что он кого-то из них ударил и вообще проявил физическое насилие. Но он был слишком хорош собой и, зная об этом, бессовестно этим пользовался и получал, что хотел. Не думаю, что были такие девчонки, у которых хватало духу отказать ему, несмотря на длинный список его любовных увлечений, одинаково заканчивавшихся тем, что подружка быстро ему надоедала и, расставшись с ней, он тут же о ней забывал. А еще мне не нравилось, что для него любая девочка — не человек с характером и душой, а игрушка, которую, позабавившись, не жалко выбросить, а если поломается, то туда ей и дорога.

Бишоп покивал, соглашаясь, и мягко заметил:

— Вы говорите о нем в прошедшем времени. Вам что-нибудь известно, чего не знаю я?

— Я знаю, что он пропал. Вы тоже это знаете?

— Точнее — его местонахождение неизвестно. Вот что я знаю.

— Нет, агент Бишоп, — решительно возразила Лиз. — Вам известно гораздо больше.

— Неужели?

— Наверняка. Это ваша работа — знать больше, чем другие. То, что вы делаете, называют составлением психологического портрета убийцы. Я кое-что слышала об этом. Вы влезаете в его шкуру, выясняете, что он за чудовище и что собирается еще натворить. Я права?

— Более-менее.

— Я бы не назвала эту работу приятной.

— Полностью с вами согласен.

— Но вам она по плечу. Вы способны понять образ мыслей чудовища, так мне кажется, хотя это адски трудно.

— Почему же трудно? — возразил Бишоп. — Своего рода логика присутствует даже в безумии. Все поначалу выглядит картинкой-мозаикой, но если расставить по местам имеющиеся в наличии разрозненные фрагменты, то и загадки никакой не будет. Сделать это не так уж трудно, если знать как.

— Может быть. — Лиз в задумчивости докурила сигарету. — Но ведь это еще и опасно. Если слишком глубоко погрузиться в безумную логику, то есть опасность оттуда уже не выплыть.

— Кто кого допрашивает, мисс Хэллоуэл? — неожиданно улыбнулся Бишоп.

Лиз вынуждена была в ответ рассмеяться:

— Простите. Я неизлечимо любопытна, но мой недуг никому не приносит вреда, поверьте. Так что вы все-таки хотели узнать? Почему я считаю, что Стив Пенман уже не вернется к нам? Что ж, я не так хорошо разбираюсь в маньяках и серийных убийцах, как вы, но одно про них известно давно — они свою добычу живой не отпускают. Правильно?