Читать книгу "Мегрэ и тихий вор - Жорж Сименон"

— Он никогда не говорил вам, чем он занимается? О своей профессии?

— Нет.

— А вы его не спрашивали?

— Я старалась узнать, не задавая нескромных вопросов.

— Он говорил, куда уезжает?

— Говорил, что должен уехать. Только это. Ни куда, ни зачем. Раз я спросила, есть ли у него мать. Он ничего не ответил, только покраснел. Я догадалась, что он живет вместе с матерью. Во всяком случае, я знала, что у него кто-то есть, кто заботится о его белье, кто штопает ему носки — только делает это не очень старательно. На рубашке пуговицы у него были всегда пришиты криво, я не раз над этим смеялась…

— Когда вы видели его в последний раз?

— Несколько недель назад… Кажется, шесть… Минуточку… я вспомню дату.

Через минуту она спросила:

— А когда… когда это случилось?

— В пятницу. У него были при себе деньги?

— Он никогда не носил с собой много денег.

— А когда он приходил к вам на длительный срок — он приносил с собой чемодан?

— Нет. Если вы откроете шкаф, то увидите его халат, домашние туфли, а на полках рубашки, носки, пижаму…

Она указала на каминную полку, на которой Мегрэ заметил три трубки, в том числе одну пенковую. И здесь тоже была кафельная печка, как в квартире на улице Муфтар, и кресло рядом с печкой. Кресло Оноре Кюэнде…

— Извините за бестактность… Но я должен задать вам один вопрос.

— Я догадалась. Речь идет о деньгах?

— Да. Он вам их давал?

— Предлагал, но я не хотела брать. Зарабатываю столько, чтобы хватало мне на жизнь. Поскольку он настаивал, я согласилась только на одно — видимо, ему было бы не по себе, если бы он ничего мне не давал, — чтобы он платил половину за квартиру. Зато он делал мне дорогие подарки… Это он купил мебель в эту комнату и устроил мне салон для клиенток… Вы можете сами посмотреть…

Она открыла еще одну дверь и показала им маленькую тесную комнатку, обставленную в стиле Людовика XVI, с большим количеством зеркал…

— Это он отремонтировал всю квартиру, покрасил кухню, сам оклеил обоями эту комнату и салон. Страшно любил все делать сам, мастерить…

— А что он вообще делал целый день?

— Отправлялся погулять здесь неподалеку, всегда по одним и тем же улицам нашего района, так делают те, кто выгуливает собак… Возвращался и сразу же усаживался в кресло и принимался за чтение. Множество книг лежит в шкафу, вы можете посмотреть…

— Какие книги он любил больше всего?

— О путешествиях.

— Вы куда-нибудь ездили вместе?

— Провели несколько дней в Дьеппе, два года назад. Еще до этого ездили отдыхать в Сабауди, и он показывал мне издалека горы Швейцарии, говоря, что это его родная страна. А в самом начале мы ездили на экскурсию на автобусе из Парижа в Ниццу и на Лазурное побережье.

— Он был широким человеком?

— Все зависит от того, что вы называете широким человеком. Нет, скупым он не был, но не любил, когда его обманывали, обсчитывали. Счета в гостиницах и ресторанах всегда проверял.

— Еще один нескромный вопрос…

— Сколько мне лет?

— Да.

— Сорок четыре.

— Значит, вы приобрели определенный жизненный опыт. И вы никогда не раздумывали над тем, почему этот человек ведет двойную жизнь? Или почему он на вас не женится?

— Я знала иных мужчин, которые также не предлагали мне супружество.

— Мужчин… похожих на него?

— Нет, конечно, нет. — И через минуту добавила: — Я сама не раз раздумывала над этим. Вначале, как я уже вам говорила, думала, что у него жена где-нибудь в провинции и он приезжает в Париж по делу через определенное время. Я не была бы на него в претензии, если бы так и оказалось на самом деле… Кто бы не хотел иметь второго дома, если бы знал, что кто-то его ждет с распростертыми объятиями… Он не любил гостиниц, я сразу это заметила, во время нашего первого совместного путешествия. Он был всегда такой чуткий, настороженный, как будто чего-то боялся…

(«Ага!.. значит, это так! — подумал Мегрэ. — Он все-таки боялся!»)

— Позднее, когда я узнала его ближе и когда увидела его нестарательно заштопанные носки, догадалась, что он живет с матерью, только стыдится признаться. Много есть таких мужчин, которые не женятся из-за матери, никто бы и не подумал, что это действительная причина… Ему уже лет пятьдесят, а дрожит перед мамочкой, как маленький мальчик. Я думала, что с ним такая же история…

— Но ведь он должен был на что-то жить?.. Работать, чтобы иметь деньги.

— У него могли быть какие-то свои дела.

— Вы никогда не подозревали, чем он может заниматься…

— Чем?

Она спросила так естественно, что нельзя было допустить мысли, что она играет комедию.

— Что вы хотите этим сказать? Теперь я ко всему готова. Что он такого делал?

— Крал. Был вором, преступником.

— Он? Оноре? — Она нервно рассмеялась. — Вы шутите, правда? Это невозможно!

— К сожалению, возможно. Он крал всю жизнь, начиная с шестнадцати лет, когда был еще учеником слесаря и убежал из исправительного дома в Швейцарии, чтобы вступить в Иностранный легион.

— О том, что он служил в Иностранном легионе, он мне сказал, когда я увидела его татуировку.

— А о том, что сидел два года в тюрьме, он не сказал?

Она села, как если бы ноги у нее не выдержали и подогнулись, и слушала так, словно речь шла о ком-то ином, а не о ее любовнике, которого она так хорошо знала в течение стольких лет…

Время от времени она встряхивала головой с недоверием.

— Я сам, к вашему сведению, лично его арестовывал, а потом еще несколько раз допрашивал в своем кабинете. Да, это был преступник, но только не такой, как другие. На вид он вел нормальный, спокойный образ жизни. Не вращался в преступных кругах, у него не было сообщников. В течение какого-то времени он готовил преступление. Целыми неделями наблюдал за выбранным домом — кто и когда уходит и приходит… До самого момента, когда с полной уверенностью в себе прокрадывался, чтобы присвоить чужие деньги, чужие драгоценности.

— Нет, нет, не может быть! Я никогда этому не поверю!

— Я хорошо понимаю ваше удивление. В одном вопросе вы не ошиблись, отгадали точно: он на самом деле жил с матерью на улице Муфтар, там находились его вещи.

— А она знает?..

— Да.

— И раньше знала?

— Да.

— И разрешала ему? — Она была не столько возмущена, сколько удивлена. — И поэтому его убили?

— Скорее всего.