Читать книгу "Мегрэ и виноторговец - Жорж Сименон"

Выражение лица Мегрэ не изменилось. В уютной домашней обстановке, со стаканом грога в руке и трубкой в зубах, он походил на доброжелательного старшего брата, которому можно все рассказать.

Глава 7

— Что вы обо мне думаете? — произнес Пигу первые серьезные слова. Чувствовалось, что для маленького бухгалтера вопрос этот чрезвычайно важен. Должно быть, он всю жизнь искал ответа на него в глазах людей.

Что можно было сказать?

— Видите ли, Пигу, я вас еще недостаточно знаю, — буркнул Мегрэ, улыбаясь.

— Вы так добры со всеми преступниками?

— Далеко не со всеми. Я бываю и очень злым.

— С какими людьми, например?

— С людьми типа Оскара Шабю. Глаза Пигу разом просветлели, словно он обрел союзника.

— Знаете, я ведь действительно украл у него немного денег. Совсем немного. Меньше, чем он тратит в месяц на чаевые. Но настоящим вором был сам Шабю. Он украл у меня чувство собственного достоинства, мою человеческую гордость. Он унизил меня настолько, что я почти стыдился того, что существую.

— Как вам пришла в голову мысль взять деньги из кассы?

— Я должен говорить все?

— Иначе не стоило сюда приходить.

— Вы видели мою жену? Что вы можете о ней сказать?

— Я видел ее совсем недолго, но у меня сложилось впечатление, что она вышла замуж, чтобы бросить службу, и я даже удивлен, что она проработала еще три года.

— Два с половиной.

— Она из тех женщин, которые мечтают проводить дни дома в безделье.

— Вы это заметили?

— Это более чем очевидно.

— Часто по вечерам, когда я возвращался из конторы, мне приходилось браться за хозяйство. Если бы я ее слушал, мы каждый вечер ходили бы в ресторан, чтобы избавиться от домашних забот. Я думаю, она не виновата. Просто у нее очень слабое здоровье. Такие же у нее и сестры.

— Они живут в Париже?

— Одна в Алжире, замужем за инженером-нефтяником. Другая живет в Марселе, имеет троих детей.

— А почему у вас не было детей?

— Я хотел, но Лилиан категорически отказывалась.

— Понимаю.

— У нее есть еще третья сестра и брат… — Пигу покачал головой и продолжал: — Но к чему все это? Вы еще подумаете, что я пытаюсь умалить свою вину. — Пигу отпил глоток грога и закурил новую сигарету. — Я вас задерживаю и в такой час…

— Продолжайте! Итак, ваша жена тоже вас унижала.

— Откуда вы знаете?

— Она попрекала вас малыми заработками, не так ли?

— Да. Она постоянно твердила, что никак не может понять, как ее угораздило выйти за меня замуж. И при этом вздыхала: «Провести всю жизнь в двухкомнатной квартирке, даже без прислуги!»

Казалось, Пигу говорил все это для самого себя и смотрел не на Мегрэ, а куда-то в сторону.

— Она вам изменяла?

— Да. С самого начала замужества, но я узнал об этом только два-три года спустя. Однажды, когда мне пришлось уйти днем со службы к зубному врачу, я увидел ее на бульваре Мадлен под руку с каким-то мужчиной. Они вошли в соседний отель.

— Вы ей об этом сказали?

— Да. Но она сразу накинулась на меня с упреками. Оказывается, я не могу создать ей такую жизнь, которая подобает молодой женщине. Вечером, вернувшись с работы, я только и мечтаю завалиться спать, и ей силком приходится вытягивать меня в кино… И все в таком роде. Не говоря уже о том, что я не устраиваю ее как мужчина. — Последние слова бросили Пигу в краску. Видимо, это признание было для него самым тягостным. — Однажды, три года назад, в день ее рождения, я взял из кассы ровно столько, чтобы хватило на хороший обед, и повел ее в ресторан на Больших бульварах. «Мне кажется, я скоро получу прибавку», — сказал я Лилиан. — «Давно пора. Как твоему хозяину не стыдно платить тебе так мало. Если бы я его увидела, я бы нашла, что сказать».

— Вы брали только мелкими суммами?

— Да. Сначала я объявил жене, что мне прибавили пятьдесят франков. Она не замедлила назвать сумму смехотворной, и я увеличил ее до ста.

— Вы не боялись, что попадетесь?

— Это вошло в привычку. Мои счетные книги никто не проверял, и по сравнению с суммами, находящимися в обороте, это было сущей безделицей.

— Но однажды вы взяли из кассы пятьсот франков.

— Совершенно верно. На Рождество. Дома я сказал, что получил наградные. Кончилось тем, что я сам поверил в свою ложь. Это возвышало меня в собственных глазах. Видите ли, я никогда не строил грандиозных планов насчет своей карьеры. Отцу, конечно, хотелось, чтобы я поступил на работу в Лионский кредит, но я боялся общения с людьми не моего уровня. На набережной Шарантон, в своем углу, я чувствовал себя так спокойно! Практически никто мною не интересовался.

— Как Шабю удалось обнаружить ваши хищения?

— Раскрыл их не он, а господин Лусек, который иногда просматривал мои счета. На этот раз что-то показалось ему подозрительным. Ничего не спросив, он сделал вид, что все в порядке, но тут же поставил в известность хозяина.

— Это было в июне?

— Да, в конце июня. Точнее, двадцать восьмого числа. Этой даты я никогда не забуду. Хозяин вызвал меня к себе в кабинет. Тут же сидела и его личная секретарша. Я ничего не подозревал. Мне и в голову не могло прийти, что растрата обнаружена.

— Он велел вам сесть?

— Да. Откуда вы знаете?

— Кузнечик, я хочу сказать Анна-Мари, описала мне всю сцену. По ее словам, она была смущена не меньше вашего.

— Мне было ужасно неловко, что меня так оскорбляют в присутствии женщины. В душе я предпочел бы попасть в руки полиции. Можно было подумать, что это доставляет ему удовольствие. Всякий раз, когда мне казалось, что Шабю наконец закончил, он начинал с новой силой. Знаете, за что он меня больше всего упрекал? За то, что я брал из кассы мелкими суммами. По его словам, он мог бы проникнуться уважением к крупному вору, но испытывает гадливое чувство к мелкому жулику.

Маленький бухгалтер говорил, волнуясь, и на минуту даже остановился, чтобы перевести дыхание. Лицо его побагровело. Он выпил еще глоток, и Мегрэ последовал его примеру.

— Когда он приказал мне подойти поближе, я даже представить не мог, что сейчас произойдет. Он залепил мне звонкую пощечину, и долгое время у меня на щеке оставались следы его пальцев. Я в жизни не получал пощечины. Даже в детстве меня не били. Я настолько оторопел, что едва удержался на ногах, а Шабю добавил: «Теперь убирайтесь прочь!» Не помню, тогда же или раньше он сказал, что рекомендации не даст и уверен, мне не найти приличного места.

— Он тоже был унижен, — вполголоса проговорил Мегрэ.