Читать книгу "Черные пески - Инна Живетьева"

– Не надо. Задерни шторы.

Митька отгородил кабинет портьерами от снежной круговерти.

– Да, метель. Может быть, последняя. Впрочем, это я уже говорил. Что такое для тебя метель?

– Снег. Холод. Лошадям трудно найти дорогу. Пешком - вязнешь в сугробах. Стрелять почти невозможно. В метель вообще трудно воевать. Я не люблю метели.

– Так ты же не любишь воевать, - поддел Хранитель.

– Да. Но там сейчас воюют другие.

Курам вздохнул еле заметно, словно говоря: опять ты за свое.

– Последняя метель - не просто снег и ветер. Это смятение мира. Именно в такое время особенно податливы наслоения времени.

Сердце закаменело до боли, и только через несколько мгновений тяжело стукнуло и снова погнало кровь по венам.

– Ты готов стать проводником? - слишком буднично спросил Курам.

«Нет», - испугался было Митька. Но Хранитель дважды не спросит.

– Да.

Конечно, да. Теперь он знает: Курам не так уж властен над прошлым. Его дар - вывести на дорогу и помочь в пути. Куда же приведет тот путь, по каким местам пройдет - во власти проводника.

– Сегодня у тебя получится. - Курам снова потер висок, глянул на застывшую почти на шестерке минутную стрелку. - Вслушивайся в пульсацию времени. Тебе трудно услышать его, и потому смотри на циферблат. Слейся с ритмом. Стань им. Войди в поток и плыви. Вынырни там, где необходимо. Ткань времен дрогнет, когда отобьется полчаса - у тебя есть этот миг.

Митька откинулся на спинку кресла, положил руки на подлокотники. Часы хорошо видны, в свете лампы отливают желтизной медные цифры и окантовка. Зацепился взглядом за тоненькую стрелку. Рывок - сдвинулась с места, - выдох. Вдох - пока стоит на месте. Рывок - выдох.

Вдох - пауза. Движение - выдох. Вдох. Круг замкнется, но время не остановится - и начнется новый оборот. Ритм извечен, хоть и непривычен человеческому дыханию. Но движется стрелка, и Митька живет с ней воедино. Захрипел механизм предвестником удара - княжич судорожно стиснул резные подлокотники.

– Бо-о-ом! Толчок!

– …Эй, открывай!

Лязг засова, скрип петель - сначала приходят звуки.

Стук копыт. Гремят колеса по камням.

Пелена спадает с глаз, так солнце высвечивает в туманный день, сначала проявляя контуры, потом рождая форму и цвет.

Крепость. Очень старая - башни не выдавлены наружу для лучшего обстрела и сливаются со стенами. Чудится в ней что-то знакомое, словно видел когда-то. Распахнуты ворота. Въезжает громоздкая карета, запряженная четверкой лошадей.

…Стонет дерево - в часах гаснет отзвук удара.

– Я видел! Хранитель, я видел!

– Ну, это несколько громко сказано. Так, тень, не больше, - размеренный тон Курама гасит отчаянную радость. Впрочем, Хранитель тут же добавил: - Но твой успех превзошел мои ожидания, поздравляю.

– Крепость, да, вы тоже видели? Там такие башни… Как не хватает чего-то… Если бы… Да! Торнхэл! Еще не перестроенный, старый. Ну да, без Западной башни совсем другие линии. Но точно - Торнхэл! - Митька осекся.

– Продолжай.

– Или Динхэл, - ответил нехотя. - Замок когда-то принадлежал нам, но был потерян. Отдан роду Оленя. Не знаю, почему так вышло, этого нет в хрониках.

– Что тебя связывает с этим родом сейчас?

– Вы так уверены, что связывает?

Хранитель не счел нужным ответить. Митька выпрямился.

– Княжич Артемий Торн, наследник рода серебряного Оленя, - мой побратим.

– Интересно, - протянул Курам. - И когда вы обменялись оружием?

– Сразу после того, как узнали о мятеже, - четко, без запинки ответил Митька.

– Переплел Создатель. - Хранитель помассировал висок. - Вот уж выдалась сегодня метель.

– А можно, я попробую еще раз?

– Да. Когда часы будут отбивать пять.

Курам потягивал вино и смотрел на княжича с любопытством. Сейчас, когда разрешение было получено, Митька рискнул спросить:

– Хранитель, а почему? Я же знаю - чужеземцам не любят открывать тайны.

Курам выплеснул остатки вина в камин - зашипело, и опять взвилось пламя. Агрина недовольно приподняла голову и с тяжелым вздохом снова опустила ее на лапы.

– Скажи, ты чувствуешь своего коня? Когда он послушен, а когда не желает подчиниться? Когда можно послать в галоп на радость ему, или когда он может только нехотя переставлять ноги?

– Конечно, - ответ был краток, по большому счету он и не требовался.

– Я же, Хранитель, чувствую время, как ты чувствуешь коня. Сегодня - хороший день для скачки.

Митька вспыхнул от негодования.

– А я что, хороший конь? Курам ухмыльнулся.

– Ты научился быстро делать выводы. Если тебе так приятнее, думай, что ты хороший проводник. Тебе ведь нужно что-то там, в прошлом. Я был бы плохим Хранителем, если бы не учуял твой интерес. Что? Неужели тебя так волнует, почему твои предки потеряли замок?

– Может быть, - Митька открыто встретил взгляд Курама. Ведь действительно может быть, что проклятие рода связано с Торнхэлом.

– Да? - лениво удивился Хранитель. - А я думал, тебя больше тревожит потеря покровителя.

Кровь бросилась Митьке в лицо. Так он знал! Все время знал и играл с ним, точно сытый кот с отчаявшейся мышкой.

– Вы… - княжич задохнулся от ярости. Хранитель приподнял вопросительно бровь.

– Зачем вы - так? - выдохнул Митька, с трудом разжимая сведенные судорогой пальцы. Казалось, что на деревянных подлокотниках осталось десяток вмятин.

Хранитель подался через стол, жадно заглянул гостю в глаза.

– Вот теперь, мальчик, из тебя выйдет отличный проводник.

– Конь, вы хотели сказать?

– Нет. Теперь - нет. Ты жаждешь пройти свою дорогу. Митька отвернулся, пытаясь справиться с собой. Услышал размеренный голос Курама:

– Может, Создатель будет милостив и тебя не расстреляют в Рагнере. Тогда я узнаю, какую нить ты вплетешь в историю. А вплетешь обязательно, такие, как ты, не остаются в стороне. Сейчас же я хочу увидеть начало.

– Знаете, Курам, - Митька медленно повернулся, - я давно понял, что нити истории вымочены в крови.

Хранитель улыбнулся. Княжич снова вцепился в подлокотники. Ему не нравилось, когда Курам смотрел так - снисходительно-понимающе, словно весь Митькин путь уже предопределен.

– Да, это будет любопытная история, - только что Курам говорил как мудрый старец, и вот мальчишеская ухмылка изогнула его губы. - Ну-ну, не топорщи перья. Это для тебя - боль души твоей. Я же видел слишком многое и могу позволить себе роскошь остаться просто наблюдателем. Готовься, мальчик, - он кивнул на часы. - Помни, ты должен увидеть начало истории.