Читать книгу "Фуа-гра из топора - Дарья Донцова"

– Добрый день, проходите, пожалуйста, – подчеркнуто вежливо предложил он. – Пообедаете со мной? Или вам служебная инструкция запрещает?

– Спасибо за предложение, – ответила я, – если угостите меня чаем, буду благодарна.

– Нет проблем, – кивнул незнакомец, – сейчас заварят. Но давайте познакомимся, Виктор Маркович Дворкин, семейный врач покойной Ксении и остальных членов семьи. Владимир в данный момент спит, мне пришлось сделать ему успокаивающий укол. А лучше было бы поместить его на недельку в клинику. На долю Володи за последнее время выпало много тяжелых испытаний. Сначала смерть любимой жены, теперь вот суицид Ванды… Не надо сейчас мучить хозяина дома допросом, он может сорваться. Алина тоже не в лучшей форме. Не откажетесь посекретничать со мной? Я не только терапевт, но и близкий друг Володи, отвечу на все интересующие следствие вопросы. И можете не представляться, я слышал вашу беседу с Алиной. Проходите сюда, усаживайтесь. Вы какой чай предпочитаете? Черный?

– Зеленый, если можно, – попросила я.

– Правильно, – одобрил Виктор Маркович, – он бодрит намного лучше кофе и защищает сосуды. Аня, Аня! Нет, ну куда подевалась девица? Удивительное у нее качество – исчезает, будто растворяется в воздухе. Аня, ты где?

– На кухне я! – звонко ответила домработница. – Раздумываю, чего на ужин сварганить. Что хотите, Виктор Маркович?

– Завари чай из серой банки, на которой нарисована сакура, – распорядился доктор. – Только не заливай его крутым кипятком. Аня, слышишь?

– Ага, – ответила прислуга, – все по-вашему сделаю.

– Верится с трудом, – вздохнул врач. – Извините, Татьяна, без Ванды быт в доме разваливается. Поверить не могу, что она решилась на преступление, а затем покончила с собой… В который раз убеждаюсь: чужая душа потемки.

– Комиссарова призналась, что длительное время травила Ксению, пугала ее предстоящими мучениями, параличом, слепотой. Вас ни разу не смутил поставленный диагноз? – начала я беседу.

Виктор Маркович опустил голову на грудь.

– Я не узкий специалист, обычный терапевт, так называемый семейный врач. Много лет наблюдаю за здоровьем Владимира и Алины. Потом, когда Резников женился на Ксении Кауф, к ним присоединились сама композитор, ее дочь Беатриса и Ванда. Я знаком с понятием «врачебная тайна», понимаю, что не должен ничего рассказывать без официального запроса, но очень хочу, чтобы для Володи и Триси кошмар побыстрее закончился, поэтому махну рукой на формальности. Диагноз рассеянный склероз Ксении поставил я на основании хорошо проявившихся симптомов заболевания: ухудшение остроты зрения, нарушение координации движений, головокружение, хроническая слабость, усталость. Картина была, как в учебнике.

– Неужели столь серьезный недуг никак не исследуется? – поразилась я. – Простите, я не имею ни малейшего отношения к медицине, но разве нельзя было отправить Кауф на магнитно-резонансную томографию или что-то еще сделать? Может, простой рентген головы мог бы подсказать вам, что у Ксении присутствуют признаки, но нет самой болезни. И потом, иногда одни и те же симптомы сообщают о разном. Например, утром женщину тошнит. О чем это может говорить? Она беременна. Отравилась за ужином. Страдает похмельем. Почему сразу рассеянный склероз? Кауф осматривал невропатолог?

– Нет, – коротко ответил врач.

– Ну, здорово… – еще больше удивилась я. – Значит, Ксению тщательно не обследовали? Вот уж странность, если не сказать – халатность.

Виктор Маркович сцепил пальцы рук в замок и хрустнул суставами.

– Позвольте объяснить. Несмотря на заявление о своей безграмотности в области медицины, вы абсолютно правы. Нельзя ставить диагноз рассеянный склероз без дополнительных исследований, например, без анализов ликвора, то есть без спинномозговой пункции. Но Ксения не согласилась на процедуру. И надо иметь в виду, что на эту тяжелую болезнь указывают более пятидесяти симптомов, у Ксении же их насчитывалось почти сорок. Давайте не буду сейчас перечислять все. Что же касаемо ее похода к узкому специалисту и поездки на исследование с применением современных технологий… Тут вы снова произнесли верные слова. Да, магнитно-резонансная томография была необходима. Но как сделать ее женщине с агорафобией[11]? Я же не могу привезти к ней на дом аппарат! И еще. Любому другому пациенту я бы моментально велел спешить в НИИ неврологии, где работают уникальные специалисты. Но Ксения была…

Виктор Маркович замялся. Потом все же завершил фразу:

– Была весьма необычным человеком – с патологическим нежеланием с кем бы то ни было общаться. Естественно, я заикнулся о походе в клинику, но Кауф подняла глаза и коротко произнесла: «Нет». Вот мне и пришлось лечить ее самому. Ксюша предпочитала вообще не выходить из дома, очень редко гуляла в саду. В основном она сидела в кабинете и сочиняла музыку. Да она на первый этаж-то спускалась только ранним утром! И все знали: когда она идет за геркулесовой кашей, ей никто не должен попадаться на глаза. Очень сложный характер, патологическая необщительность и полное нежелание подчиняться кому-либо или слушать чужие советы.

– Вероятно, следовало наплевать на пресловутый сложный характер Кауф и привести в дом узкого специалиста, – не выдержала я. – Судя по тому, что мне рассказывали, Ксения Львовна имела проблемы с психикой. И вот еще непонятный момент. Ванда познакомилась с ней, когда та работала преподавателем музыки, давала частные уроки, воспитывала крохотную дочь и пережила развод. Не желающий общаться с другими людьми человек никогда не выберет профессию репетитора. При истерической необщительности подошла бы служба в архиве или в запаснике музея, а Кауф носилась по ученикам. Далее. Пожалев совершенно незнакомую ей Ванду, она приводит ее к себе домой. Поступок совершенно не в духе личности со склонностью к аутизму. Значит, ранее Кауф была нормальным человеком? Что ее так изменило?

Глава 17

Виктор Маркович сдвинул брови к переносице.

– Это не моя тайна.

Я напомнила.

– Вы же хотите побыстрее избавить Владимира, Беатрису и Алину от кошмара.

Дворкин пару секунд сидел без движения, потом принял решение.

– Ладно. Когда Володя познакомил меня с Ксенией, я был восхищен ее внешностью: молодая, красивая, активная, веселая и стопроцентно здоровая. Помнится, увидев впервые невесту Резникова, я подумал: «Вот уж кому врач не скоро понадобится». Главным, на мой взгляд, показателем жизнеспособности человека является состояние его волос и зубов. У Ксении была копна шикарных кудрей, а когда она улыбалась, становились видны белые и крепкие, как у молодой белочки, зубки. Румянец во всю щеку, глаза блестят, брови соболиные… Я откровенно сказал Володе: «Женись не раздумывая. Такая женщина родит здоровых детей и сохранит активность до преклонных лет». А спустя какое-то время на Кауф напал подонок, который изнасиловал ее, избил, пытался задушить. Бедняжка, к счастью, потеряла сознание, и это в конечном итоге спасло ей жизнь. Мерзавец, решив, что убил жертву, сбежал. Ксения, придя в себя, из последних сил приползла домой к Володе. А я в тот день как раз заглянул к нему на огонек. Представляете, сидим мы, беседуем. Раздается звонок в дверь, и Резников со словами: «Ксюша вернулась» идет в прихожую, гремит там замком. Потом тишина и его крик: «Она умирает!»