Читать книгу "Второй шанс - Сара Дессен"

— Послушай, — продолжила мама, когда официант отошел. — Я сильно сомневаюсь, что папа выбрал Хайди за внутреннюю красоту и силу духа. Скорее наоборот. Он искал безмозглую простушку, чтобы всегда главенствовать в супружеской жизни.

Пожалуй, мама права. Ведь за последние недели Хайди себя так и зарекомендовала, ни на йоту не проявив стойкости духа. Тогда почему я слышу собственный голос, выступающий в ее защиту?

— Хайди совсем не такая.

— Да?

— Она успешная деловая женщина.

— Что ты говоришь?

Мама устремила на меня пристальный взгляд темных глаз.

— Да уж, можешь поверить на слово. Ведь я теперь занимаюсь ее бухгалтерией. — Ой, я совсем забыла о маминой проницательности! Надо быстрее отвести взгляд в сторону, хоть на стакан с водой. — «Клементина» — магазин из разряда сезонных, а Хайди удается держать его на плаву круглый год, да еще с приличной прибылью. Она скрупулезно подходит к выбору модных брендов. Кстати, товар, купленный в прошлом году в это же время, разошелся весь без остатка.

— Могу себе представить! — с сарказмом растягивая слова, прокомментировала мама. — Нечто вроде «Спелой ягодки»?

Кровь прилила к щекам. А с какой стати я взялась защищать Хайди?!

— Просто хочу сказать, что она вовсе не такая, какой кажется на первый взгляд.

— Да, первое впечатление о человеке чаще всего обманчиво, — подвела итог мама и, как всегда, не только оказалась права, но и поставила точку в споре. Не представляю, как ей удается одним выстрелом расправиться с двумя зайцами! Тем временем она продолжила: — Ладно, что мы все о Хайди да о Хайди?! Давай поговорим о тебе. Как идет подготовка к колледжу? Ты, наверное, все учебники наизусть выучила.

— Читаю понемногу. Если честно, учебники написаны таким сухим, скучным языком, особенно по экономике, что порой…

— Оден, не думай, что серьезные предметы даются легко. И даже не надейся на это. Основная задача — запомнить наиболее важную информацию.

— Знаю, только трудно вчитываться в текст без предварительных объяснений преподавателя. Пожалуй, начнутся занятия, и станет намного легче уловить суть…

— Разве так можно, Оден? — Мама сокрушенно покачала головой. — Мне часто встречаются студенты, которые только и ждут подсказок со стороны преподавателя. Разжуй да в рот положи, как интерпретировать диалог или отрывок из пьесы, а сами элементарно подумать не хотят. А ведь во времена Шекспира актерам давали только текст, без всяких комментариев, и играй, как понимаешь. Нужно всегда самим докапываться до сути, и после этого обучение станет более эффективным.

Видимо, я задела больное место, раз она так разошлась. Ну а следующая фраза лишь подлила масла в огонь.

— Мама, экономика не похожа на литературу, там все по-другому.

Она вперила в меня грозный взгляд, сердито прищурившись:

— Нет, Оден, я так не думаю. И разве я когда-нибудь учила тебя присваивать себе чужую точку зрения?

На сей раз я благоразумно промолчала. К счастью, принесли заказанные блюда, и спор прервался. Правда, последнее слово снова осталось за мамой.

Атмосфера за столом больше не накалялась. Мама перестала лезть с расспросами, а под очередной бокал вина пустилась в долгое описание диспута по поводу нового учебного плана, который из нее все соки выжал. Я слушала вполуха, поддакивая в нужные моменты, и ела салат с пастой.

К концу ужина часы показывали девятый час. Выйдя из ресторана, мы обнаружили, что ливень закончился, небо прояснилось и местами порозовело в преддверии скорого заката.

— Только полюбуйся на свой любимый цвет! — ехидно воскликнула мама.

Слова, словно пощечина, обидно хлестнули по самолюбию. На то и были рассчитаны.

— Мне не нравится розовый, — еле сдерживаясь, процедила я.

Мама мило улыбнулась и потрепала меня по волосам:

— Можешь спорить с пеной у рта, но выбор одежды говорит сам за себя.

— Сказала же, это не мое! — кивая на куртку, повторила я.

— Оден, не злись! Я просто шучу. — Она глубоко вздохнула и закрыла глаза. — Кроме того, вполне естественно, что после общения с Хайди и местными ребятами в тебе произойдут определенные перемены. Не могу же я рассчитывать на то, чтобы ты всегда оставалась моим двойником. Так что если вдруг захочется, то хоть «Спелой ягодкой» душись!

— Ни за что! — отрезала я грубо, что не ускользнуло от внимания матери. От удивления у нее даже чуть заметно расширились глаза. — Я никогда не буду пользоваться такими духами. Для меня «Клементина» — только место работы. И точка.

— Дорогая, все нормально, — попыталась она успокоить меня, снова ероша волосы, но я увернулась от маминой руки. Как же мне ненавистен покровительственный тон, снисходительная улыбочка и равнодушное пожатие плеч! — У каждого хранится свой скелет в шкафу.

Что меня толкнуло заглянуть за решетчатое ограждение гостиницы — до сих пор теряюсь в догадках. Может, злодейка-судьба подбросила решающий козырь в подходящий момент?! Так вот, возле безлюдного бассейна я заметила знакомую фигуру в очках с темной оправой. Молодой человек в красных трусах, резко выделяющихся на фоне бледной, почти прозрачной кожи, читал небольшую книгу в твердом переплете, при одном взгляде на который сразу понимаешь, что перед вами Литература с большой буквы.

Я обернулась к маме и, убедившись, что она следит за моим взглядом, снова взглянула на молодого аспиранта за забором.

— Верно, у каждого свой скелет, — с нажимом повторила я.

Мама стойко держалась, стараясь не выдать беспокойства, но все-таки пару раз тревожно моргнула, а значит, намек достиг цели. Только кому от этого стало легче на душе? Внутри — сплошная пустота.

— Ну ладно, — через секунду произнесла мама. — Тебе, наверное, пора возвращаться на работу.

Она опять говорила тем же тоном, которым обсуждала папину книгу, словно сомневалась в существовании оной.

Мама склонилась, подставляя щеку для поцелуя, но я даже с места не сдвинулась.

— Дорогая, не обижайся, — снова улыбнулась она. — Обида — первый признак слабости духа.

Я плотно сжала губы, развернулась и, не сказав ни слова на прощание, ушла прочь. Предварительно спрятала кулаки поглубже в карманы, иначе разорвала бы розовую куртку в клочья. В глубине души еще теплилась надежда, что окликнут и вернут назад, но обманывать себя не хочется: мама никогда не пойдет на это. Решающее слово в споре, да еще такое веское, значит для нее больше, чем обида дочери.

В «Клементину» я брела, понурив голову, пыталась сглотнуть противный ком, застрявший в горле. Надо же, как моя попытка защитить Хайди вывела маму из равновесия! Прозвучало одно-единственное замечание, что мачеха не такая легкомысленная, да пара комплиментов ее деловитости, и мама уже причисляет меня в ряды приверженцев розового цвета. Получается, если я не соглашаюсь с мамой безоговорочно, значит, перешла на сторону Хайди. Третьего не дано.