Читать книгу "Что необходимо знать о Михаиле Булгакове - Дмитрий Евгеньевич Галковский"

этой версии вообще никаких нет. «Шора звали «Осип», похоже на «Остап» — сами видите, всё сходится». «Гири — золотые».

Чтобы насладились ароматом, излагаю часть жития Шора на одесском жаргоне:

— Ви знаите, у Одессе был поэт Толя Фиолетов. Божечка мой, какой это был поэт! Однажды он уместе з молодой женой покупал двуспальный матрац. И что ви себе думаете, какая-то тварь перепутала его с братом, работником уголовного розыска, и выстрелила Толе в печень. Какое горе для родителей, для папи Беньямина Хаимовича и для мами Куни Герцовны! Это были уважаемые люди, их знала уся Одесса. А что же его брат Ося? Ося пошёл на хавиру к бандитам, положил маузер на стол и сказал:

— Давайте говорить за брата.

И усе бандиты положили свои финки, пистолеты и обрезы и стали говорить. Один бандит сказал:

— Ви будете смеяться, но Толю пришил я. Мене спутала его фамилия, я здеся новый.

Ося достал кружевной платочек и вытер слёзы:

— Ты знаешь, подонок, кого ты убил? Лучше бы ты прострелил печень мине. — Я знаю, Ося. Толя был уважаемый человек, это кореш Эдика Дзюбана, сына Иты Абрамовны. А кто не знает Эдика, мы все читаем его стихи. Просю прощения со всем уважением, а если хочите, то вот моя грудь и стреляйте мени из пушки.

И тут усе стали обниматься и читать стихи Толи и Эдика, и читали до самого утра.

А когда хоронили Толю, то усе бандиты пришли и плакали как дети, и его вдова тоже плакала с него и ела землю с могилы.

На Украине Осипу Шору поставили даже памятник. Автор наверно какой-нибудь «Нидерландюк» (с) Булгаков. «Цэ Эвроппа».

Какое отношение это имеет к дилогии? Да никакое. Стилистика романов совсем другая и вообще книги не про это. Это Бабель, Багрицкий, Иосиф Уткин. А вселенная «Двенадцати стульев» и «Золотого теленка» находится в другом измерении.

Что делает Бендер, появившись на страницах романа? Первым делом распивает бутылку с дворником, чтобы переночевать в его комнате. («Да по мне хоть всю жизнь живи, раз хороший человек».) Не смотря на замаскированное автором происхождение и национальность, всё поведение Остапа совершенно русское.

Из десятка персонажей второго плана еврей в романах только один — панталоне Паниковский. И это самый худший персонаж: грязный, жалкий, трусливый, настырный и подловатый неудачник, умирающий на обочине дороги как собака. Не случайно цензоры потребовали изменить его отчество «Моисеевич» на более расплывчатое «Самуэлевич» и убрали песенку про раввина — единственное прямое указание на национальность.

Но и Паниковский говорит по-русски чисто. У него еврейский ход мысли и еврейские умозаключения, но он, как и довольно многочисленные еврейские персонажи третьего-четвертого плана, обходится без «таки» и еврейских присказок. И это при том, что автор постоянно использует речевые характеристики: отец Федор говорит у него как поп, а гробовщик Безенчук как мастеровой.

Почему? А потому что для автора использовать еврейские жаргонизмы это то же самое, что писать с кавказским акцентом, то есть это неприлично. С кавказским акцентом говорит печатная машинка, но ингуши и князь Гигиенишвили говорят по-русски нормально. Потому что для Булгакова и кавказский и еврейский акцент это язык не литературы, а анекдотов. Для писателя это унизительно. И евреи и кавказцы в России — персонажи анекдотов.

В «12 стульях» автор иронизирует над бытом пассажиров поездов и говорит, что во время поездки они всё время жрут и рассказывают анекдоты про евреев:

«У каждого на сердце лежит заветный анекдот, который, трепыхаясь, дожидается своей очереди. Новый исполнитель, толкая локтями соседей и умоляюще крича: "А вот мне рассказывали", — с трудом завладевает вниманием и начинает:

"Один еврей приходит домой и ложится спать рядом со своей женой. Вдруг он слышит, под кроватью кто-то скребется. Еврей опустил под кровать руку и спрашивает:

— Это ты, Джек?

А Джек лизнул руку и отвечает:

— Это я!»

Это и есть место евреев в дилогии Булгакова.

Тема анекдотов имеет свое продолжение в «Золотом теленке». Во время поездки в Среднюю Азию с коллективом советских и иностранных журналистов, Бендер рассказывает историю про Вечного жида. Вечный жид был жуликом и ничтожной мразью, жил почти две тысячи лет и в 1919 году был зарублен петлюровцами на берегу Днепра.

В чём смысл этого рокового пасхального яйца ни один литературовед до сих пор не объяснил, и объяснить не сможет. Дело в том, что обстоятельства гибели Агасфера полностью совпадают с соответствующим местом «Белой гвардии». Еврея там тоже убивают на берегу Днепра, и убивает его тоже куренной атаман. Этот эпизод, разукрашенный для условий сценической постановки, был вставлен Булгаковым в «Дни Турбиных». Для Михаила Афанасьевича он был важен, так как снимал с белогвардейцев кровавый навет еврейских погромов (русские были смертельными врагами петлюровцев и так же страдали от их жестокости). Эпизод несколько раз пытались снять и, наконец, запретили, потому что он представлял евреев невинными жертвами, но одновременно косвенно обелял белогвардейцев.

Притча про Агасфера рассказана Бендером в пику притче австрийского социал-демократа Гейне Гейнриха про советских Адама и Еву. Смысл социал-демократической притчи в том, что СССР это действительно новый мир, но, как и всякий новый мир, он обречен повторить «на бис» все фазы исторического развития.

Для Булгакова этот «новый мир» — ад. Согласно легенде, Агасфер должен дожить до Страшного Суда. Если Агасфер умер, значит Страшный Суд начался. Он начался во время гражданской войны и продолжится дальше. Действительно по историческому сценарию, состав, едущий в Среднюю Азию, скоро доедет до 1933, потом до 1937, 1939 и наконец 1941 года. Так что это небольшой привет Булгакова из мира другого своего произведения. До своего прибытия в чужой Киев Агасфер жил в чужом «Рио-де-Жанейро» и донашивал чужие «белые штаны». (Так и написано!)

Про советских инженеров понятно, но с чего евреи решили, что дилогия это вещь, написанная евреями и про евреев — одному Б-гу известно.

Еврейская тема там затрагивается редко, при этом, повторяю, евреи выставляются в самом неприглядном свете. Еврей Кислярский — доносчик, сдавший всех;