Читать книгу "Кагуляры - Ефим Яковлевич Курганов"

совсем по другому принципу. У кагуляров в отличие от «Аксьон Франсез» везде и всюду был двойной контроль. Возле каждой более-менее значительной фигуры ордена находился неприметный человек, который докладывал о деятельности своего подопечного, куда надо. Получалось, что такой неприметный человек присматривал и за Дарнаном.

Тот факт, что некоторые бойцы не явились в Венсенский лес, очень встревожил кагулярское руководство. Отсутствующие могли оказаться доносчиками левых. Об этом Делонкль говорил даже Филиолю:

– Ты требуешь выступать немедленно… А что, если на нас донесли? Что если в Елисейском и Матиньонском дворцах нас уже ждут? Мы не можем позволить себе ещё одного провала.

К тому же выяснилось, что не все точно знают свою роль в предстоящей операции – некоторые, и даже Филиоль, отвечая Шуллеру и Делонклю, путали хронологию и последовательность действий, что могло привести к сумятице и неразберихе. А если отряды кагуляров, встретившиеся не в том месте и не в то время, начали бы по ошибке стрелять друг в друга?

В общем, приказ о начале операции так и не был отдан в ту ночь. Шуллер, несмотря на уговоры со стороны Филиоля и Дарнана, твёрдо стоял на своём. Действовать в обход остальных руководителей Секретного комитета он не хотел, как и Делонкль.

Впоследствии сам Дарнан рассказал мне об этом. Рассказал и о том, что Филиоль рыдал в неподдельном горе, а ведь тогда, в ночь с 15 на 16 ноября ещё никто не знал о скором конце ордена кагуляров – не знал, что тщательно подготовленная операция, если и могла состояться, то именно в ту ночь и никак не позже. Прав был Филиоль, когда кричал: «Выступаем сейчас или никогда!» – однако он не сознавал, насколько прав.

Отряды кагуляров, находившиеся в полной боевой готовности в Венсенском лесу, разошлись по домам, чтобы никогда уже снова не собраться – по крайней мере в том месте и в том составе, который предполагался для проведения операции, задуманной Секретным комитетом.

* * *

Увы, скрыть от полиции возросшую активность кагуляров не удалось. Несмотря на распоряжение руководителей Секретного комитета о том, что бойцы из Ниццы, прибывая в Париж, должны стараться не привлекать к себе внимание, многие из «рыцарей» Дарнана, вышколенные на манер итальянских «Гладио», разгуливали по Парижу в чёрных кожанках, перепоясанных голубыми ремнями. Даже тупые флики поняли, что дело не чисто, а кагулярские манёвры, проведённые в ночь с 15 на 16 ноября, окончательно прояснили для левых всю опасность создавшегося положения – стало очевидно, что кагуляры готовы к выступлению.

Наше республиканское правительство, которое вечно запаздывает с действиями, в этот раз сработало на удивление быстро, просто молниеносно. Оно не стало дожидаться момента, когда Секретный комитет всё же отдаст приказ выступать.

Министр внутренних дел в правительстве «Народного фронта», социалист Макс Дормуа (проклятый бородач!) начал последовательный разгром ордена кагуляров. Всю ночь с 17-го на 18-е в кабинете Макса Дормуа кипела работа. Ранним утром 18 ноября были подписаны первые приказы об арестах, а утром 19 ноября уже начались первые аресты.

К счастью, у Секретного комитета революционного национального действия были свои агенты даже в Министерстве внутренних дел, поэтому многие кагуляры успели своевременно скрыться.

Во всяком случае, команда сподручных Филиоля разлетелась в разные стороны – в основном, в Италию и Испанию, где им было безопасно и спокойно. Как видно, всю эту группку берегли на будущее. Миттеран сбежал одним из первых – просто растворился. Позднее исчез и бравый Дарнан, а вот Филиоль оставался в Париже до последнего. Лишь 4 декабря (аресты шли вовсю уже 2 недели) он уехал в Сан-Ремо вместе с начальником разведки кагуляров Анри Мартеном, ускользнув буквально из-под носа у фликов, которые как раз направлялись на квартиру Мартена. Перед побегом эти двое высокопоставленных кагуляров сожгли архив разведки Секретного комитета, и в результате никто так никогда и не узнал, от кого комитет получал сведения о действиях своих противников. Возможно, Филиоль и Мартен так долго оставались в Париже, потому что надеялись предать огню зашифрованную картотеку всех членов Секретного комитета, но добраться до неё, увы, не удалось. Она попала в руки полиции, была расшифрована и в итоге способствовала аресту очень многих лиц. Газеты сообщали о 120 арестованных, но я просо уверен, что было намного больше.

Схватили даже и некоторых руководителей Секретного комитета. Например, генерала Дюзеньера, арестованного 24 ноября. А ещё – самого Поццо ди Борго, не посмотрев на его герцогство, однако довольно-таки скоро выпустили и извинились. Думаю, причина в том, что герцог был чистый идеолог, то есть просто болтун, не способный на настоящие дела, и все это знали.

Очевидно, таким же безобидным посчитали и маршала д’Эспере, или не захотели брать на себя ответственность за здоровье ветхого старика. К тому же он был настоящий французский маршал, герой Марны и еще член Французской академии, а причастность д’Эспере ещё требовалось доказать, чего так никогда и не удалось. Такую личность было бы совсем неудобно подвергнуть аресту даже на время, это выглядело бы как позор для всей Франции.

Не тронули и маршала Петена. Не тронули генерала Гуро, занимавшего должность начальника парижского гарнизона. Избежал преследования и генерал Максим Вейган (в недавнем прошлом – начальник Генерального штаба и вице-президент Высшего военного совета Франции).

В общем, выявился целый круг кагуляров, ни в коей мере не подлежащих аресту, потому что улик против них имелось слишком мало, а ведь нетрудно было догадаться, что именно эти высокопоставленные лица вошли бы в новое фашистское правительство, если бы захват власти удался. Эти люди хорошо позаботились о себе – вышли чистенькими из всей этой грязной кагулярской истории. Разумеется! Ведь военные, дослужившиеся до командных постов, просто обязаны уметь просчитывать всё на несколько шагов вперёд, в том числе своё будущее. Лишь одно меня удивляет и ужасно огорчает – с такими руководителями орден кагуляров всё-таки умудрился проиграть сражение. Я до сих пор испытываю невыразимую душевную боль при мысли об этом. Я не в состоянии постигнуть – как же можно было проиграть?! Как же можно было проиграть с таким бравым начальством, столь опытным в военном отношении?!

Не тронули также и Шуллера – как видно, он просто откупился, ведь не мог же Шуллер отрицать свою причастность к кагулярам, если заседания