Читать книгу "Провинциальная хроника начала осени - Александр Александрович Бушков"

настоящий мятежник. А свидетельства очевидцев о народном восстании, свергнувшем тирана Тезея, появятся позже. Всего тебе хорошего, Гилл. Когда надумаешь, приходи во дворец, дадим тебе работу.

16. И НЕСКОЛЬКО СМЕРТЕЙ

— Итак, ты — Нида, — сказал Нестор ласково, — возлюбленная великого аэда Майона, потому что он несомненно будет велик, уж я-то в этом разбираюсь. Что ж, выбор Майона делает ему честь — ты поистине пленительна и можешь выслушать это без опасений от старого больного болтуна, чья кровь давно остыла.

Девушка настороженно смотрела на него, отодвинувшись в угол.

— Он оставил тебе рукопись, — сказал Нестор. — Он наговорил тебе много красивых слов о том, как это важно для него и для человечества, что ради вашей любви ты должна… И так далее. Правильно?

— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — сказала Нида.

— Разреши, я с ней поговорю. — Эвимант за руку выдернул девушку из угла. — Или ты скажешь, куда девала эту пачкотню, или я тебя запихну в камеру на потеху моим молодцам.

Нестор, царь Пилоса, звонко щелкнул пальцами. Спартанский метательный нож просвистел по комнате, и Эвимант без стона опрокинулся навзничь. Нида забилась в угол, придерживая обеими руками хитон на груди.

— Убрать, — не оборачиваясь, сказал Нестор, и труп шумно проволокли к двери.

— Ну, знаешь! — возмущенно крикнул Менестей.

— Твои люди плохо воспитаны, — шепотом сказал Нестор, — и совершенно не разбираются в женской душе. К тому же этот молодчик много знал, все равно пришлось бы…

— Ну ладно, — сказал Менестей важно. — И все же в моем присутствии твои люди могли бы…

Нестор, не спуская с него ясных, ярко-синих глаз, надвигался, пока Менестею стало некуда пятиться, и он почувствовал лопатками холод стены.

— Это в каком таком твоем присутствии? — ледяным, как камень подвала, шепотом спросил Нестор. — Что ты о себе возомнил? Я не требую вернуть деньги, которые тебе платил в последние годы, но уж будь любезен не гавкать на хозяина. Из-за того, что ты довольно успешно баламутил недалекие умы и добился некоторых достижений в растлении неустойчивых душ, ты возомнил, чего доброго, что это ты сверг Тезея? Как по-твоему, сколько продержатся твои молодчики, если я брошу на них критских стрелков? И сколько соперников спят и видят, как бы в нынешней неразберихе прикончить тебя и залезть на трон?

— Ну ты уж, право, — сказал Менестей с вымученной ухмылкой. — Столько шума из-за девки и какой-то старой рукописи.

Нестор грустно цокнул языком, сожалеючи покачал головой и громко приказал:

— Всем — вон!

Его люди тенями скользнули к двери, увлекая за собой Менестея. Нестор вывел Ниду из угла, бережно привел в порядок ее одежду и гладил по голове, пока она не перестала всхлипывать.

— Все, девочка, — сказал Нестор. — Ну, обидел, ну, подонок, так наказали же его. Перед тобой верный друг, милая. Ну посуди сама, ты же умница. Питай я какие-то коварные замыслы по отношению к тебе и твоему Майону — отдал бы тебя этим молодчикам, а уж они…

— Но ты тоже со мной играешь, — сказала Нида. — Изображаешь добрячка, но «гарпии» остаются за дверью.

— Ох ты! — с досадой сказал Нестор. — К чему мне было бы тратить на тебя красноречие, если проще и быстрее загнать тебе иголки под ногти? Не отворачивайся и не принимай гордый вид, ты прекрасно знаешь, что не выдержишь. Ведь не выдержишь?

Нида опустила голову.

— Я не злодей и не палач, — сказал Нестор, — но видел достаточно жестокостей, чтобы меня остановили твои заплаканные глаза. Понимаешь, в данном случае условия игры таковы, что ты мне нужна в полном здравии, без единой царапинки, мало того — моей сторонницей. Потому что мне необходим Майон — также живой и здоровый. Теперь веришь?

— Теперь — верю.

— Прекрасно, — сказал Нестор. — Не буду ходить вокруг да около. Читала рукопись? По глазам вижу… Конечно, мы все там выглядим жуткими злодеями, но не в том дело. А дело-то в том, милая, что, пока эта рукопись не сгорела в очаге, за жизнь Майона я не дам и гроша. Понимаешь?

— Да, — сказала Нида.

— Ты любишь Майона и, конечно же, хотела бы стать его женой. И, разумеется, как всякой женщине, тебе нужен муж, занимающий устойчивое положение, нужен достаток в доме и покой. Иначе просто нельзя, женщина — хранительница очага и хозяйка, ей в силу ее природы необходимы уют и достаток, а сложности и шум большого мира интересуют ее лишь в степени достаточной для того, чтобы знать, насколько это отразится на ее доме. — Нестор положил девушке руку на плечо. — Пойми, если мы даже его не убьем, если я отпущу его на все четыре стороны и он начнет распространять основанные на рукописи Архилоха разоблачительные поэмы, не будет у него спокойной жизни. Что хорошего быть женой нищего бродяги, постоянно подвергающегося опасности? Какими вырастут ваши дети? И сам Майон, твой любимый? Если ты его любишь по-настоящему, то должна приложить все силы, чтобы он не сгинул в канаве. Он же талантлив, он необходим Афинам. У вас будет дом, как раз такой, о каком ты мечтаешь, у вас будут дети, достаток, вы проживете долгую, беспечальную жизнь. Для этого нужно лишь сжечь старую рукопись, написанную забытым всеми неудачником. Ты умница, ты все понимаешь сама…

— Где он? — спросила Нида.

— Уж, конечно, не у Менестеевых болванов. В собственном доме, под надежной охраной, пока не кончится неразбериха. Ну, хорошая моя, умная моя? Будешь бороться за свое счастье?

— Рукопись зарыта в погребе, в доме моей тетки, — сказала Нида, глядя на него спокойными сухими глазами. — Я покажу. Я уверена, что ты сдержишь все свои обещания — дело ведь не в доброте, верно?

— Уж какой из меня добряк, — сказал Нестор. — Ты исключительно разумная девушка. Кровью в данном случае просто-напросто ничего не добьешься. Эй, кто там, — колесницу!

…Гилл медленно шел по улице, запруженной гомонящими людьми. «Гарпии» расставили повсюду набитые амфорами повозки и, держась с небрежно-гордым видом победителей, щедро плескали вино в подставленные кружки, ладони, миски. Много проливалось на землю, и острый винный дух стоял над бессмысленно хохочущими, поющими что-то невразумительное, галдящими афинянами. Кто-то сунул кружку и Гиллу. Он выпил, не почувствовав вкуса, бросил кружку на землю и побрел дальше.

Он подметил, что бесшабашным вроде бы весельем бдительно управляют — на перекрестках, площадях, у храмов, складов с товарами, у домов знати стояли отряды гоплитов и наемных критских стрелков в полном вооружении. Неизвестно откуда возникли, словно птица Феникс, пешие и конные полицейские, еще вчера подчинявшиеся ему. В толпе шныряли трезвые зоркоглазые личности — и в некоторых