Читать книгу "Графство Дюбуа - Ольга Владимировна Которова"

сожалению, там не нашлось ничего интересного: те же книги, старые исписанные бумаги и детские рисунки.

Обойдя стол, девушка направилась к открытым сундукам. Опустилась на колени и стала доставать вещи, точнее, одежду, всю покрытую пылью: красивые детские платья, какие-то кофточки с рюшечками, чепцы. Под ними лежало много игрушек, а на самом дне одного из сундуков обнаружилась деревянная шкатулка.

Оля подрагивающими пальцами осторожно взяла ее и покрутила в руках, внимательно рассматривая. На крышке шкатулки неизвестный мастер вырезал многоженство раскрытых цветочков. Причем настолько реалистично, что они выглядели почти живыми. Тонкие лепестки складывались, создавая мелкие бутоны, а по бокам располагались маленькие листочки.

Девушка осторожно приподняла крышку, и по темному, мрачному чердаку разлилась красивая протяжная мелодия.

Музыкальная шкатулка!

К сожалению, находка оказалась пустой. Оля поднесла ее к глазам, рассматривая. На внутренней стороне крышки крепилось потрескавшееся зеркало. Оля пальчиками прошлась по паутинке трещин, ненароком заглянув в зеркало.

И вздрогнула, выронив шкатулку.

В одном из осколков отразилась она сама, а позади, там, куда падал луч от фонаря, – похожая на мощную мужскую фигуру тень.

Оля мгновенно обернулась, освещая пространство за спиной. Пусто. Никакой фигуры или кого-либо другого.

– Та-ак, успокойся. Тебе просто привиделось. Это всего лишь игра света, – пробормотала она, потерла ладонью лицо и, тяжело вздохнув, снова потянулась к выпавшей из рук шкатулке.

Та валялась на полу, а рядом лежала фотография. Видимо, при ударе дно отпало, а там, в скрытом кармане, и находилась фотография. Девушка аккуратно подняла черно-белый, выцветший от времени и приобретший желтоватый оттенок снимок и навела на него фонарик.

На фотографии серьезный статный мужчина, сидящий на стуле, держал на коленях кудрявую маленькую девчушку. Рядом стоял мальчик лет десяти, а позади расположилась красивая девушка в белой шляпке. Девушка улыбалась, положив ладошки на плечи мужу.

И Оля узнала это породистое лицо. Она его уже видела – на портрете над лестницей, ведущей на второй этаж. А на фото семья графини, об этом легко догадаться. Да и дети, особенно мальчик, сильно на нее походили.

Перевернув фотографию, Оля заметила надпись, сделанную красивым каллиграфическим почерком.

– Джози, Анюта и Бо, я буду помнить вас всегда. Любящая вас мама и жена, – тихо прочитала девушка и, еще раз посмотрев на снимок, убрала его в шкатулку, а ту – на прежнее место, снова скрывая ее под грудой одежды.

Встав с колен и отряхнув их, Оля подошла к стоящим рядами у стены накрытым старой тряпкой картинам. Сняла ткань с первой и чихнула от взметнувшейся пыли. А потом обратила внимание на само полотно. На нем тоже была графиня с семьей, сюжет в точности повторял фотографию.

Оля аккуратно отставила картину в сторону, сняла тряпку со второй и снова чихнула. На этой картине оказалась одна графиня, молодая и очень красивая. Алое платье облегало тонкую фигуру, а аристократичное лицо казалось настолько реалистичным, что Оля даже поежилась.

Вспомнив слова Захара про использование для портретов настоящих волос, девушка потянулась к пышной прическе Августы и провела по ней пальцем. И тут же убрала руку, почувствовав рельеф каждого волоска.

Больше к картине прикасаться не хотелось. А вдруг здесь есть и кусочки кожи? Ну и жуть! И зачем вообще такие ритуалы?

Отставляя портрет графини в сторону, она заметила подпись и дату в нижнем правом углу. И замерла. Рядом с корявой буквой, похожей то ли на О, то ли на заглавную английскую Q, стояло «1742». Оля быстро подсчитала в уме, и ее глаза ее округлилась.

– Не может быть! – чуть слышно проговорила она. Потом снова посмотрела на первую картину, с семьей графини. Там тоже стояла дата. – Одна тысяча семьсот сорок первый. За год до написания портрета, – задумчиво пробормотала девушка, складывая числа и приходя к неожиданному ответу: – Получается, Августе практически триста лет?!

Застыв на месте, она переводила взгляд с одного портрета на другой. Да нет, скорее всего, просто ошибка!

Покачав головой, девушка отставила портрет и сняла ткань со следующего. На нем снова была изображена графиня и стояла та же подпись художника, но год уже не сорок второй, а сорок третий. То есть портрет написали на год позже предыдущего, значит, путаницы в датах нет.

Оля поежилась от пришедшей очень нехорошей мысли. Разве кто-то способен прожить столько лет? Нет, нереально! Или реально?

– А может, это какая-то родственница? – задумалась она. Но чем дольше всматривалась в портрет, тем сильнее убеждалась – нет, это и есть сама Августа.

На остальных пяти картинах тоже изображалась графиня, и каждый следующий портрет пугал все больше и больше. Оля даже пожалела, что пошла искать ответы на свои вопросы.

Составив полотна так, как они стояли, девушка отошла от стола. На чердаке она провела больше трех часов, ища хоть что-то, и, кажется, нашла. Только вот как в это поверить самой и убедить остальных? Неужели графине больше трехсот лет?

А если спросить у нее?

Нет, не стоит. Лучше завтра, а точнее, уже сегодня, позвонить Скоблеву и рассказать о находке. А пока вести себя как прежде. Нельзя показывать страха. А страх имелся, и еще какой!

Отойдя, Оля остановилась возле двери, ведущей на вдовью площадку.

– Никто же не узнает, если я выйду туда, правда? – пробубнила себе под нос, отодвинула засов, открыла дверь и вышла наружу.

В лицо ударил порыв холодного ветра, а легкие наполнились свежим воздухом. Панорама заснеженного темного леса выглядела просто нереально красивой. Даже и представить сложно, насколько шикарный вид открывается при восходе и закате солнца!

Оля не стала отходить от двери: пол и правда не вызывал доверия. На мгновение прикрыла глаза, глубоко дыша и прислушиваясь к завыванию ветра, а когда распахнула, то заметила вдалеке свет фар. Быстро шагнула назад и резко захлопнула дверь. Через стекло она увидела, как по дороге движется черный пикап Захара.

Не выключая фонарик, она бросилась назад. Аккуратно спустилась по лестнице с чердака, стараясь не подвернуть ногу и не свалиться с трухлявых ступеней. Выбежав из комнаты, закрыла за собой дверь и быстро, то и дело срываясь на бег, поспешила прочь из гостевого крыла.

Стоило ей миновать лестницу, как в холле раздался шум шагов. Тонкий луч фонаря появился со стороны кухни и двинулся к спуску на подвальный этаж.

По отбрасываемой на стену тени Оля догадалась, что идет Захар. По крайней мере, мужчина с такими же, как у него, пропорциями тела. Да и кто еще, кроме Захара, мог войти в дом?

А как он вошел, если входная дверь заперта изнутри? Оля