Читать книгу "После поцелуя - Карен Рэнни"

Если все прояснится, ему грозит виселица.

А он должен защитить свое состояние, имущество. Это его собственность. Он должен продолжить свой род. Род гордых мужчин и славных дел; семь лет назад он не пожалел о своих действиях. Появись у него снова такая возможность, он поступил бы точно так же.

История все расставит по своим местам, даже если современники не поймут его. Эти узколобые типы не видят дальше своего носа и не в состоянии оценить его намерения.

Но «Записки» Августина X не должны стать всеобщим достоянием.

– Господи, куда только Майкл смотрит! Джейн Хестли? Я не верю, не может быть, чтобы он думал об этом серьезно. Да, деньги у нее есть, не спорю. Но у нее зубы выпирают, как у лошади, и голос ноющий! Не говоря уже о ее чудовищном носе. – Графиня Монтрейн была крайне раздражена.

Гостиная лондонского дома Хоторнов выглядела очень мило. Она была декорирована яркими желтыми и зелеными тканями, а поэтому там даже в хмурый день было приятно находиться – ее словно освещало солнце. Правда, в этот момент атмосфера в гостиной совсем не напоминала радостную, потому что графиня была сильно не в духе.

– Майкл нашел себе самую непривлекательную девушку в Англии, – бушевала она. Нахмурившись, графиня посмотрела на Элизабет. – Подумать только, у меня будут некрасивые внуки!

– Мне кажется, Майкл просто торопится закончить это дело, чтобы больше не думать о нем, – проговорила Элизабет.

– Но, мама, брат не может сейчас жениться, – взмолилась Шарлотта. – Это же нарушит все наши планы. Боже мой, все балы будут посвящены только ей. Это несправедливо, ты не находишь?

– Если он в ближайшее время не женится, ты не получишь приданого, Шарлотта. А эти деньги нам нужны, чтобы привести в порядок Сеттон, – сказала Элизабет. Это было чистейшей правдой, и Шарлотта, напуганная такой перспективой, тут же замолчала. – К тому же тебе только восемнадцать лет. Не думаю, что ты навеки останешься старой девой.

– А мне уже девятнадцать, – вступила в разговор Ада, – и мне наплевать, на что будет потрачено мое приданое. Пусть даже на новую крышу. Ко всему прочему замужество – это настоящее рабство для женщин.

– О том, что женщина из рода Хоторнов останется старой девой, и речи быть не может, – оборвала ее графиня, хмуро взглянув на Элизабет. – У всех вас будут замечательные мужья. По меньшей мере виконты, хотя, признаюсь, графы предпочтительнее.

– Боюсь, свободных графов с виконтами не так уж много, – заметила Ада.

– Я подсчитала, и у меня вышло, что их около двух сотен, – прищурившись, проговорила графиня Хоторн. – Правда, графов только человек двадцать.

– Нам нужен освободитель-эмансипатор для Ады и слепец для Шарлотты. Если удастся найти таких, то мы освободим Аду от ее воображаемого рабства, а Шарлотта будет уверена в вечной преданности мужа, – с улыбкой произнесла Элизабет.

– Что за ужасные вещи ты говоришь, Элизабет. Если ты сама навеки решила остаться старой девой, это не означает, что и мы изберем тот же путь. – Шарлотта нахмурилась, но лишь на мгновение, чтобы не портить личико морщинами.

– И вовсе твоя сестра не обречена, – заговорила графиня. – Элизабет только семнадцать. Единственное, о чем ей стоит позаботиться, так это о том, чтобы сократить число требований к возможному претенденту на ее руку, а то их многовато. – Графиня раздраженно посмотрела на младшую дочь. – Это же мешает тебе, моя дорогая!

Элизабет улыбнулась, подобные высказывания матери она слышала с самого детства.

Элизабет отстригла ножницами непослушную прядку волос, а затем убрала их в шкатулку для вышивания. Вообще-то она занималась вышиванием лишь для того, чтобы иметь возможность подумать о своем. Как же ей хотелось, чтобы ее мать и сестры были другими, чтобы она могла получать удовольствие от общения с ними. Конечно, она любила их, но какого-нибудь часа, проведенного вместе, бывало довольно, чтобы девушке захотелось выть от раздражения.

Шарлотта с пониманием посмотрела на сестру.

– Ну не станет же Майкл и впрямь делать ей предложение, как ты думаешь? – Одна ее бровь приподнялась. – Было бы ужасно иметь такую уродливую невестку. Которая ни о нарядах поболтать не любит, ни о кавалерах – вообще ни о чем, что обычно так нравится женщинам.

– А мне вот кажется, что иметь уродливую родственницу было бы очень даже забавно, – заявила Ада. – Ведь, общаясь с такими женщинами, мужчины стараются обращать внимание не на их внешность, а на их мысли. Именно мысли ведут к истинному величию.

Элизабет картинно закатила глаза.

– К тому же, мама, – продолжила Ада, – Джейн – настоящая интеллектуалка. Я считаю, что нам в семье не помешала бы такая женщина. Она мне нравится.

– Ну да, – кивнула Шарлотта, – тогда тебе следовало бы подналечь на латынь.

– Между прочим, стыдно, что женщины должны выходить замуж, – сказала Ада. – Но возможно, мы сумеем убедить нашего брата, и он будет справедливым мужем.

Элизабет вздохнула. Вечно Ада сокрушалась, рассуждая о тяжкой женской доле. Правда, Элизабет сомневалась, что Ада думает именно то, что говорит. Больше того, ее взгляды на разные вещи менялись чаще, чем она меняла платья, а делала это Ада с завидной регулярностью.

– Потолкую-ка я с ним об этой мисс Хестли, – заявила графиня Хоторн.

– Ты же знаешь, мама, как Майкл сердится, когда его отрывают от работы, – напомнила Элизабет. Это было своего рода предупреждением. Майкл терпеть не мог, когда ему мешали.

– Как-то Майкл не позволил мне говорить о тяжелой доле женщин, попавших в сумасшедший дом, – вспомнила Ада.

– Ну что ты вечно вспоминаешь всякую ерунду, Ада, – возмутилась Элизабет. Она взглянула на Шарлотту. – А от твоего хихиканья у меня постоянно голова болит.

– Ты не должна разговаривать таким тоном со своими сестрами, Элизабет, – сказала графиня Хоторн.

Девушка послушно кивнула – спорить с матерью было бесполезно. И не столько из-за того, что у Элизабет не было шансов выиграть такой спор, сколько по той причине, что графиня терпеть не могла, когда кто-то ей противоречил.

Майкл получил титул графа, когда ему было четырнадцать лет. Иными словами, он был в ту пору совсем мальчишкой. Ему достались три поместья, из которых ни одно не было процветающим, небольшое, на глазах тающее состояние и ответственность за все это и всех его родных. Выпустить в свет трех сестер одновременно да при этом еще и строить насчет их матримониальные планы было делом недешевым, однако Майкл ни единого раза не заикнулся об этом.

Единственной переменой в привычном укладе семейной жизни Хоторнов, на которую решился Майкл, взявший на себя бремя ответственности за все дела, было его требование выделить ему отдельную резиденцию. И не столько для того, чтобы иметь свой собственный дом, подозревала Элизабет. Скорее всего, думала она, из-за постоянного шума и криков Майкл просто не мог бы работать, живи он с родными в одном доме.