Читать книгу "Малая: Жизнь после тебя - Алайна Салах"

в нем места. Наоборот, я научилась во всем себе отказывать, освоив навык ждать.

— Ты остановилась в отеле?

— Да, я здесь всего на пару дней. Уже много лет живу в другом городе, а сюда приезжаю только к косметологу. — Улыбнувшись, мама подносит чашку к губам. — Так и не смогла найти ей замену.

— Ясно. А чем ты занимаешься? В смысле, работаешь или…?

— У меня собственный магазин одежды. Прямые поставки из Европы. А ты? — Она смотрит на меня с грустной улыбкой. — Наверное, уже закончила учебу? Наверняка ведь куда-нибудь поступила?

Я чувствую болезненный укол разочарования. Информацию такого рода можно найти в любой соцсети. То есть все это время мама не предпринимала попытки хоть что-то обо мне узнать.

— Да, я поступила. Училась на стилиста.

— Училась? Разве для диплома еще не рановато?

— Я временно нахожусь в академическом отпуске, — сдержанно отвечаю я, решив опустить подробности.

— О. — Лицо мамы выглядит растерянным и удивленным. — Видимо, у тебя были веские на то причины.

Если бы ты только знала, — с иронией думаю я, а вслух говорю:

— Да, очень веские.

— А замуж не вышла?

Усмехнувшись, я мотаю головой:

— Нет. Хотя однажды была к этому близка.

— Правда? — В глазах мамы вспыхивает неподдельный интерес. — И почему не сложилось?

— Я ему изменила. — Я заставляю себя не отводить взгляд и не понижать голос. — Правда перед этим приняла решение уйти, но это уже не имело значения. Жениха звали Родион Винокуров, если ты помнишь о таком.

— Сын Максима и Леоны? — с удивлением переспрашивает мама. — Да, я его помню. Милый такой был мальчик. Из вас бы получилась отличная пара.

— Как видишь, не получилась, — отрезаю я, ощущая необъяснимое раздражение.

Мама, по-видимому, чувствует это, потому что моментально пытается сменить тему:

— Как, кстати, поживает твой отец?

— Хорошо. — Я машинально выдергиваю из держателя салфетку и комкаю ее в руке. — Наверное. Если ты слышала, он сидел в тюрьме.

— Да, я что-то об этом слышала, — бормочет она, отводя взгляд.

— Недавно он вышел. Сейчас мы не общаемся.

— Это правда? — Мама выглядит ошарашенной. — Никогда бы не подумала, что такое возможно.

— Почему?

— Потому что ты всегда была его собственностью.

Я хмурюсь.

— Не совсем тебя поняла.

— Несмотря на то, что я твоя мать, я всегда чувствовала, что не дотягиваю. — Опустив глаза, она крутит в руках чашку. — Твой отец всегда имел на тебя особое влияние. Ты слушала его, открыв рот. Неудивительно, что когда дело дошло до развода, ты выбрала его.

— А что мне было делать? — холодно осведомляюсь я. — Бросить его одного, после того как ты ему изменила?

— Ты никуда не торопишься? — тихо переспрашивает мама после паузы. — Не хочешь пройтись?

42

Это наверное самая странная прогулка в моей жизни. В неловком молчании, со стаканом остывшего кофе в руке, на расстоянии полуметра от той, кого целых пятнадцать лет называла мамой.

— Твой отель находится далеко отсюда? — не выдерживаю я.

— Что? — Опомнившись, мама смотрит на меня. — Отель, да, далековато. Надо такси вызывать.

— Я думала, что ты хотела о чем-то со мной поговорить.

— Да, хотела. Вот, собираюсь с мыслями. — Она виновато разводит руками. — Ты ведь уже совсем взрослая, да? Значит и говорить с тобой можно как взрослой.

Я киваю. В сложившейся ситуации меня вряд ли можно чем-то удивить или шокировать. Можно даже не стесняться в выражениях.

— Я хотела пояснить кое-что по поводу того своего поступка… — Мама напряженно вглядывается в мое лицо, будто ища в нем признаки осуждения. — Измены, как ты его презрительно называешь.

— В свое время я была без памяти влюблена в твоего отца и его гениальные мозги, — продолжает она, истрактовав мое молчание как готовность слушать. — Мне так льстило, что где бы он не появлялся, разговоры моментально стихали и все присутствующие слушали, что он говорит.

Я понимаю, о чем она. Ведь я и сама была одной из тех, кто жадно ловил каждое его слово. В мире, казалось, нет человека умнее, чем мой отец.

— А в семейной жизни он был далеко не таким впечатляющим. Сухим, закрытым и деспотичным. Понимаешь, о чем я? Тяжело жить и любить человека, не способного ни на теплое слово, ни на объятия. Я чувствовала себя канарейкой, запертой в клетке без еды и питья. Твой папа, разумеется, был против того, чтобы я работала, так что с каждым годом я медленно угасала. И только Вильдан стал для меня спасением.

Я насмешливо вскидываю брови.

— Его звали Вильдан?

— Да. — Она с улыбкой кивает. — Я всячески пыталась его избегать, но Виль был очень настойчив. Засыпал комплиментами, караулил после фитнеса, присылал цветы, которые мне тотчас же приходилось выбрасывать, потому что мог увидеть твой отец.

— Но в конце концов все равно не выдержала, — иронично замечаю я.

— Да, так и было. Все случилось после того, как мы с твоим отцом сильно поссорились и я впервые задумалась о разводе. До того дня даже мысли такой не допускала. Из-за тебя в первую очередь, и потому что было страшно. Я вышла замуж в двадцать, почти сразу забеременела и нигде не работала. Надежды на то, что после развода мне что-то достанется, не было. Твой отец все предусмотрел.

Каждое слово проваливается вглубь меня, закручивая воронку из грусти и сочувствия. Я уже не слушаю ее как обиженная дочь-подросток. Я слышу ее как женщина, прошедшая тот же путь. Путь глубокой зависимости, как эмоциональной так и финансовой, путь неготовности к самостоятельной жизни, душевного одиночества и, как результат, очарованности «прекрасным принцем».

— Твой отец быстро обо всем узнал, — не смолкает мама. — Я не умела врать, а у него была отменная интуиция. Речи о прощении конечно не велось, а иначе это был бы не твой отец. Он пригрозил проблемами, потребовал съехать и прекратить всякое общение с тобой.

— А мне он сказал, что я должна выбрать, — тихо вставляю я. — Ты или он.

— Ты, конечно, выбрала его. — Мама грустно улыбается. — Было обидно, но в глубине души я понимала, что по-другому и быть не могло. Он имел над тобой неограниченную власть. Власть, которая тебе вредила. Каждый раз когда ты, будучи еще совсем малышкой, хвасталась, что завела новых друзей, он настаивал, чтобы ты была осмотрительнее и никому не доверяла. Мне было так больно на это смотреть. Он сам никому не доверял, и пытался лишить веры тебя.

Во рту растекается металлический вкус. Я прикусила щеку до крови. Отцу успешно это удалось. В свои двадцать два у меня нет никого. Ни