Читать книгу "14 недель - Джессика Гаджиала"

отпрянул назад, как будто я дала ему пощечину. Я была уверена, что это было настолько сильное движение, что передние ножки его стула приподнялись. (Прим. Куриный парм или курица пармиджана — это блюдо, состоящее из панированной куриной грудки, покрытой томатным соусом и сыром моцарелла, пармезан или проволоне).

— Что?

Я почувствовала, как мои губы дернулись.

— Я всегда хотела попробовать это, но порция огромная, и если я принесу остатки домой, Риз съест их, а потом будет ныть, что это из-за меня ее задница стала большой.

На это он расслабленно откинулся в кресле, слегка покачивая головой, как бы проясняя ее.

— Как насчет того, чтобы сказать Риз, что мужчинам нравится хорошая пухлая задница. Дает нам что-то, во что можно погрузить пальцы… или шлепнуть.

О, черт.

Действительно, этот комментарий никак не мог вызвать дикие видения, промелькнувшие в моей голове. Первое — воспоминание о том, как его пальцы делают именно это — погружаются в мою задницу. Другая — мысль о том, как он трахает меня и шлепает по заднице, когда делает это.

Скажем так, была определенная причина, по которой мне пришлось незаметно сжать бедра под столом.

Я слегка прочистила горло и снова потянулась за вином, мои губы подрагивали.

— Может, тебе стоит сказать ей об этом.

— Мне не нравится этот взгляд в твоих глазах, женщина, — сказал он, подняв бровь, мгновенно поняв, что я что-то задумала.

— Ничего такого. Риз просто… любит мужчин, которые хорошо владеют своими руками. Ты починил посудомоечную машину…

— Пожалуйста, — сказал он, качая головой. — Я не тот парень, который ей нужен. Но я не мог пройти мимо. Столько трусливых задниц в наши дни не отличили бы гаечный ключ от собственного члена.

Вино застряло у меня в горле, когда я фыркнула, и жжение в пазухах на секунду заставило меня искренне забеспокоиться, что у меня может возникнуть совершенно неловкая ситуация с вином через нос, прежде чем я возьму ее под контроль.

И судя по ухмылке на его губах, Тиг точно знал, с чем я имею дело.

— Ты в порядке?

Я махнула рукой, заставляя себя сглотнуть.

— Тогда какой тип мужчины ей нужен?

Честно говоря, мне было искренне любопытно. Я никогда не могла определить ее тип. Часть меня думала, что ей нужна противоположность, чтобы уравновесить ее. Другая часть думала, что такой тип мужчины может напугать или запугать ее, и что ей будет лучше с тихим, книжным типом. Хотя какая-то часть меня считала, что это худшее, что у нее может быть, потому что тихие, книжные парни, скорее всего, не знают, как пользоваться своими членами, а каждая женщина заслуживает эпического секса со своим партнером.

На это он пожал плечами.

— Кто-то экстравертный, но не придурок. Кто-то, кто сможет побудить ее немного выйти из своей раковины, но при этом достаточно застенчив, чтобы не захотеть изменить ее.

— Вау, знаешь… Думаю, ты упустил свое призвание свахи. Может, пора сменить профессию?

— Осторожнее, светлая голова. Ты сама спросила, — ответил он, улыбка на его лице стала шире. — Знаешь, кто вроде как подходит для этого?

— Нет, — тут же ответила я, точно зная, о ком он говорит. Брок. — Ни единого шанса в аду. Он слишком стар для нее в любом случае.

— Он мой ровесник, а она всего на пару лет младше тебя.

— Да, но я вела жизнь, понимаешь? А она жила в своих книгах. Она не готова принять человека с тьмой, как Брок.

— Просто идея.

— Кроме того, думаю, ей нравятся парни с бородой. Странно, но это правда.

После этого разговор перешел на более легкие темы, мы оба уже очистились от всех старых, уродливых частей себя и поэтому смогли перейти к более мелким вещам: работе, друзьям, семье, городу, кино и музыке.

К тому времени, когда чек был незаметно положен на край, но не в центр стола, я была на седьмом небе от счастья с первого свидания.

— Даже не думай об этом, Кенз, — странно сказал он, заставив меня перевести взгляд со счета на его лицо. — Я знаю, что ты пригласила меня на свидание. Я также знаю, что ты сильная, независимая женщина, которая может сама заплатить за свою еду, но пойми меня правильно — я забочусь о своей женщине. Это значит, что я слежу за тем, чтобы она была в безопасности, чтобы она была счастлива, чтобы ее трахали так, как она хочет, так часто, как она хочет, и это также значит, что я плачу.

Невозможно отрицать, что это послало первобытный всплеск благодарности по моему телу. Он был прав; я пригласила его на свидание, и по этикету я должна была заплатить; это было то, что я с радостью сделала бы, потому что, как он сказал, я была сильной независимой женщиной, которая могла сама заплатить за свою еду, мне действительно, очень нравилось, что ему было наплевать на условности и он хотел оплатить счет.

— Ты собираешься поспорить с этим? — спросил он, очевидно, это был риторический вопрос, потому что он уже потянулся к черной кожаной папке, в которой лежал счет, который, я знала, будет большим, поскольку это была «Фамилья», и я была уверена, что их водопроводная вода стоит пять долларов за стакан.

Я откинулась на стуле, держа свой бокал вина обеими руками, готовясь насладиться последним глотком.

— Вовсе нет.

— Ура, черт возьми, — сказал он, но ухмылялся, когда сунул наличные в папку и отодвинул ее к концу стола, помахал официанту и сказал «все ваши», прежде чем встать.

Затем он сделал еще одну вещь, чтобы удивить меня. Он подошел ко мне и фактически отодвинул мой стул.

Клянусь всем святым, мои ноги слегка подкосились, когда я заставила их выдержать мой вес. Есть ли что-то более сексуальное, чем парень, который может сломать шею человеку одной рукой, но при этом остается джентльменом?

Я была уверена, что нет.

Мы шли к внедорожнику на стоянке, когда мой телефон пискнул, шокировав меня настолько, что я потянулась за ним, хотя у меня было строгое правило не пользоваться мобильниками на свиданиях, особенно на первых.

Найдя электронное письмо, мои брови сошлись, когда я нажала на ссылку, которая открыла веб-страницу… и видео.

Моя рука сильно ударила Тига в грудь, когда на экране появилось изображение, заставив его остановиться и повернуться назад, глядя на меня, пока я смотрела на четкое изображение Кэсси.

Она сидела на стуле в темной комнате, она была единственным освещенным предметом, словно на нее был направлен прожектор, достаточно яркий, чтобы заставить