Читать книгу "Чувство ежа - Татьяна Юрьевна Богатырева"

нормальные-то парни не сидят за пустым столом и не слушают вечерней тишины.

Дон даже пожалел тетку, не замечавшую ни старичков, ни самовара. Зато замечали дети – сокровище бдительной мамаши прибежало от песочницы, подергало Франца Карловича за полу сюртука и получило целую горсть конфет. Домашних, в шоколадной глазури и миндальной крошке, с вишенками внутри.

А потом удрало в песочницу, пока не поймали.

Остальные карапузы тут же налетели на добытчика и рассовали конфеты за щеки, как хомячки. Так что бдительной родительнице осталось лишь вытирать шоколад с довольной мордахи и качать головой на новые детские придумки: не бывает Деда Мороза осенью в обычном питерском дворе.

Стемнело.

Мамаши с детьми разошлись по домам.

С верхнего этажа, откуда вчера доносился мат-перемат, потянуло борщом и тихой, на два голоса «Рябиной».

Дедули вперемешку с вечером воспоминаний расспрашивали ребят о школе, а строгий владелец энкавэдэшной фуражки осторожно интересовался у Кира, не желает ли его матушка небольшой помощи в хозяйстве? А то у них тут, понимаете ли, опять новое начальство новой метлой повымело все что можно и что нельзя, и опытные кадры никому не нужны – везде эти ужасные автоматические агрегаты, видеонаблюдение, старому служаке и пайка никто не даст!..

Кир сочувственно кивал, обещал поговорить с матушкой и расспрашивал об архивах, каких-то старых делах, упомянул фамилию своего расстрелянного деда.

Ариец с Витьком тоже слушали старого служаку, растопырив глаза и уши.

А вот Киллер в общей беседе участия не принимал, как и сам Дон. Сидел рядышком с Францем Карловичем, подперев сложенными руками подбородок, и дразнил Дона. Не нарочно, нет. Просто в этом трепещущем свете фонариков, рядом с самоваром и чудными дедками, он снова казался девушкой Виолой в зеленом берете с перышком. Виолой с гитарой и серенадой. Просто Виолой-гитарой. Дон видел, какая она настоящая, – и сейчас ему плевать было на то, что у Киллера в паспорте, потому что единственно важным было желание ее вылепить. Виолу. Волшебство.

На миг ему даже показалось, что в его руках глина, и вокруг никого нет, только они вдвоем, и под его пальцами начала оживать Она…

– Дон, проснись! – вырвал его из грез голос Арийца.

Белобрысый тряс его за плечо и смотрел с любопытством.

Дон зажмурился, резко открыл глаза и обернулся.

– Ты чего? Я не сплю.

– Ага. Что это у тебя?

Дон опустил взгляд на то, что держал в руках: фигурку из хлебного мякиша. Он сам не успел разобрать, что именно вылепил, – такое вдруг напало ощущение, что Ариец подглядел за чем-то слишком личным, почти интимным. Рука сама собой сжалась в кулак, сминая нечаянное творение.

– Так, ерунда. – Дон кривовато улыбнулся Арийцу и перевел взгляд на дремлющего с открытыми глазами Киллера. В руке у него было недоеденное пирожное, на губах блаженная улыбка дорвавшегося сластены. – Пора бы спать. Вон, некоторые уже почти носом в салате.

Его услышал Франц Карлович, закивал, засуетился…

И как-то так получилось, что через пару минут они все уже оказались у Киллера дома, на двух единственно пригодных для спанья поверхностях: на кровати в спальне – Дон, Киллер и Ариец, а Кир с Витьком на разложенном диване в гостиной, где он сам проснулся всего лишь сегодня утром.

Какой был длинный день, подумал Дон и провалился в сон.

Глава 9,

в которой требуется нюх, а не осиновый дрын

Дон позвонил в самый неподходящий момент… или, наоборот, – в самый подходящий, когда на пороге кабинета появилась чрезвычайно озабоченная Эльвира. Она даже успела сказать что-то про упырей-проверяющих, начала еще в коридоре, но, услышав телефонные вопли, махнула рукой: подожду, ответь.

Феличе кивнула и тут же про директрису забыла. Дон, в отличие от нее, ждать не мог.

Когда в трубке раздалось перепуганное: «Поца убили», – Феличе не поверила своим ушам.

Перевела взгляд на Эльвиру, слышала ли. Та услышала, сделала несколько неверных шагов, с размаху села на ближайшую парту и одними губами спросила: «Дурацкая шутка?»

– Ждите меня там, – ответила Феличе Дону, а Эльвире буркнула: – Нашла детский сад, так шутить. Я позвоню Сенсею, а ты будь на связи.

– Я жду, – пообещала Эльвира.

При всех их сложных отношениях, когда речь заходила о действительно важном, разногласия забывались.

Феличе улыбнулась одними губами и набрала номер.

– Уже бегу, – хрипло, с рычащими нотками отозвался Сенсей.

Феличе окатило чужой болью.

Она поморщилась: боль и страх она не любила. Не ее репертуар. Но раз уж подписалась на эту школу, приходилось терпеть и сводить к минимуму.

Лет тридцать назад только ставшая директрисой Эльвира предложила нанять штатного мусорщика[36], чтоб ликвидировал страхи своими методами. Но на первом же педсовете предложение благополучно провалили. Большинством голосов.

Сама Феличе тогда еще здесь не работала, Твердохлебов рассказал.

Кстати, о Твердохлебове…

Тот словно почуял неприятности – а может, и впрямь почуял, – и ждал в раздевалке. В могучей ручище подрагивал осиновый дрын.

– Мне Эрик звонил, – объяснил свою оперативность. – Так я с тобой пойду. Мало ли.

Феличе покачала головой.

– Не надо, Михаил Маркович. Со мной Сенсей. Там нюх нужен, а не дрын.

Твердохлебов приуныл, но утешать его Феличе было решительно некогда. И так время уходит!

Накинув пальто и надев шляпку – осень, без пальто она будет выглядеть странно, – она устремилась прочь из Школы.

Волк вынырнул из темной подворотни на половине дороги к бане. Молча сунул ей в руки спортивную сумку, подставил шею под ошейник и повел носом.

– Мусор-рщики. Зуб даю.

Феличе пристегнула поводок и кивнула:

– Воняют.

Страхом пропах весь квартал. Эпицентра было два – одна из подворотен метрах в пятистах от Школы, и баня, где ждали ребята.

Шагов за сотню до нее волк вздыбил шерсть и низко заворчал.

Феличе сделала бы то же самое, будь у нее шерсть.

Тот, кто сейчас стоял рядом с Доном, всегда вызывал у нее разумное желание держаться подальше. К счастью, их интересы не пересекались, но «береженого бог бережет» – очень мудрые слова.

Сегодня Он выглядел черным псом. Один из самых «безобидных» образов, если это слово вообще может быть применимо к Нему.

И, что Феличе безусловно порадовало, Он охранял ребят. Чем-то они ему глянулись.

Если б еще не боялись так отчаянно!

Волна чужих чувств едва не сбивала с ног, даром что за годы работы в школе Феличе привыкла к подростковым эмоциональным бурям.

На то, чтобы пропустить волну через себя, убедиться, что дети ничего не взяли с места преступления, успокоить их и выдать ценные указания,