Читать книгу "Гурон Черное Сердце: Владыка Мальстрима - Майк Брукс"

бледные на фоне темного, отражающего пола. Черепа и скелеты, разбросанные тут и там: не сваленные в кучу, будто здесь побывали почитатели Бога Крови, а оставленные там, где они упали.

— Хищник? — спрашивает Даллакс.

— Скорее всего, какой-то страж, — отвечает Вернгар, прежде чем Гурон успевает заговорить. Отступник не отстает, но его воины еще не полностью смешались с воинами Гурона. Между двумя группами все еще остается небольшой зазор. — Это обнадеживает.

— Каким образом? — спрашивает Даллакс. Ее манера поведения по отношению к Вернгару не такая почтительная, как к Гурону, и это радует Кровавого Грабителя. — Что обнадеживающего в такой опасности?

— Значит, есть что-то, что нужно охранять, — усмехаясь, говорит Вернгар. — Ну же, магос, думай логически.

— А что, если мы не сможем одолеть этого стража? — спрашивает Даллакс. — Это не исключено, учитывая неполные данные, которыми мы сейчас располагаем, и это был бы нежелательный исход.

— Тогда мы умрем в этом жалком мире, — хрипит Гурон. — Чего я делать не намерен. — Он хмурится. — Погасить свет.

Даллакс заставляет своих кастеланов подчиниться, и те немногие Красные Корсары, которые зажгли свои собственные фонари, делают то же самое. Усиленное зрение Гурона мгновенно приспосабливается к непроглядной тьме и подтверждает то, что, как ему казалось, он уже видел: слабое свечение впереди.

— Мы точно не прошли гору насквозь, — замечает Яриэль.

— Это не солнечный свет, — подтверждает Гурон. — Подозреваю, что наша цель впереди. Вперед!

Снова вспыхивают огни, и их отряд снова отправляется в путь. Гурон слышит, как шаги Вернгара и его воинов становятся быстрее, почти незаметно. Он идет за ними, стараясь не дать им опередить себя, но не переходя при этом на бег. Он все еще может двигаться быстрее смертного, но по сравнению с неповрежденным космодесантником его движения становятся неуклюжими и тяжелыми, а Гурон Черное Сердце не может бежать.

Они переступают порог, пещера расширяется, и внезапно свет, который несколько мгновений назад был лишь слабым отблеском, теперь наполняет новую пещеру сиянием, почти таким же, как в солнечный день на планете за пределами Мальстрима. Источник легко определить: каким-то образом, несмотря на отбрасываемый свет, изогнутый черный шип длиной с предплечье Гурона остается четким, темным и ясным.

— Полагаю, это и есть Эбеновый Коготь, — бормочет Гурон. Он чувствует исходящую от него силу. Чем бы ни была эта вещь и каково бы ни было ее предназначение, она, несомненно, сильна. Осторожный человек, возможно, и не решился бы подойти к такой диковинке, но прошло уже много веков с тех пор, как Люфт Гурон мог называться простым человеком, и хотя осторожность имеет свое место, сейчас она не здесь и не там. Он пришел сюда, чтобы забрать этот артефакт, и именно это он и намерен сделать: он может лишить его души или плоти, но если бы он боялся такой судьбы, то никогда бы не поселился в Мальстриме.

Из туннелей на дальней стороне пещеры с ревом вылетают трое: каждый размером с дредноут Контемптор, но двигаются со скоростью и точностью хищника. Это чудовища из плоти, над которыми Изменяющий Пути творил свои дела, существа, которых можно назвать бывшими людьми только по их двуногости, и они атакуют.

Не нужно выкрикивать команды, нет ни ошеломления, ни нерешительности или тревоги. Еретики Астартес — все равно космодесантники, потомки самых чистых воинов, когда-либо созданных человечеством, и воины, в чьих жилах течет древняя алхимия Императора, не станут медлить с вступлением в бой. Оружие нацелено и разряжено еще до того, как твари-хранители прошли половину пути по полу: град болт-снарядов, стрекот автопушки Жнец Фракна и плевок плазмы из оружия Тармогрена. Все выстрелы, несмотря на неожиданность появления врагов и скорость их передвижения, производятся с неизменной точностью, но достигают очень малого. Большинство из них безвредно отражаются светящейся аурой, которая окружает каждую тварь.

Гурон кривит губы. Колдовство варпа наиболее утомительно, когда служит другим.

— Гарвак! — Вернгар выкрикивает слоги, которые на мгновение ничего не значат для Гурона, пока его память не подбрасывает ассоциацию в тот момент, когда ближайшая тварь врезается в отряд Яриэля. Придан Гарвак, бывший член Ордена Смертельного Удара и член их Либрариуса. Должно быть, это и есть тот самый колдун; отступник из рода Дорна. Гурон надеется, что, несмотря на предательство своих бывших собратьев, Гарвак окажется таким же решительным, как и они.

Первый стражник, бледнокожий и двухголовый, отбрасывает Яриэля в сторону и выхватывает одного из его людей. Схваченный корсар борется с двумя массивными руками, каждая из которых размером с его торс, но керамит трескается и раскалывается под пальцами существа, и его разрывает на части, пока болт-снаряды его товарищей продолжают отскакивать от шкуры стражника.

— Довольно! — кричит Гурон, его голосовой модулятор перегружается и превращает слово в металлический визг. Он делает шаг вперед как раз в тот момент, когда страж наклоняется и тянется к очередной жертве, и кончики пальцев чудовищной руки задевают его нагрудник. Гурон скользит в сторону, ведомый темным шепотом варпа, и ищущие пальцы хранителя промахиваются мимо него. Он мог бы сейчас выпустить всю мощь своего тяжелого пламени, но он не намерен этого делать. Вместо этого он делает еще один шаг, а затем взмахивает вверх Когтем Тирана.

Громовой апперкот попадает стражнику под подбородок с левой стороны. Голова откидывается назад, а за ней и тело, скручиваясь и падая, но время для Гурона замедлилось, и он уже видит, как тварь раскидывает руки, пытаясь ухватиться. Удар отбросил его назад, но сам он не пострадал. Он готовит топор к удару. Колдовская защита имеет свои пределы, а боги непостоянны. То, чего не может достичь сила человека, можно достичь упорством.

Справа от него что-то вспыхивает ослепительно-белой яростью. Гурон различает тяжелые фосфорные бластеры кастеланов Даллакс, но мгновенное отвлечение играет против него: страж, которого он только что ударил, поворачивает тело, пытаясь подтянуть под себя руки и ноги, и в этот момент в Гурона врезается хвост с булавой, которого он даже не видел.

Удар сваливает его с ног и отбрасывает в сторону, а его доспехи, скользя по стеклянному полу пещеры, издают скрипящий звук, похожий на крик измученных душ. Мгновение спустя на него обрушивается боль: слишком сильная даже для его биоинженерии, чтобы подавить ее, и достаточно сильная, чтобы прозвучать на фоне агонии, которая была его привычным существованием. Его правая рука потеряла силу, и если бы оружие не было ее неотъемлемой частью, оно бы выскользнуло из его рук. Он продолжает держать топор, но остальные части его тела отказываются двигаться ни на секунду.

Мириады пятен плывут перед глазами, насмехаясь над его