Читать книгу "Кетура и лорд Смерть - Мартина Левитт"

общий труд. Некоторые из лачуг весело сияли свежей побелкой, лодки у причала покачивались, сверкая новым слоем краски.

Недалеко от нашего дома я увидела Дженни Тэлбот, девочку, часто прогуливавшуюся со своим любимым поросенком на опушке леса, чтобы питомец мог полакомиться желудями. Поросенок вымахал в самого здоровенного борова в деревне, но отец Дженни не мог набраться духу, чтобы забить животное, которое так любила его дочь.

Я остановилась и некоторое время наблюдала за девочкой. Не замечая меня, она нежно разговаривала с поросеночком, иногда поднимала с земли желудь и угощала любимца. Боров по временам задирал голову, как будто вслушиваясь в ее слова, и деликатно подбирал желудь с ладони хозяйки.

И как я раньше не замечала, какая Дженни милая? И вообще — какие милые все мои односельчане, какие тут красивые дома, деревья, сады! Как успокаивающе плещется вода о колесо мельницы, как чудесно звенит молот кузнеца, как весело мычат коровы, как прелестно смеются женщины… Разве есть в мире драгоценности великолепнее, чем яблоки в саду, украшения роскошнее, чем цветы вокруг каждого дома, на соломенных крышах и на стенках беседок?

Дженни увидела меня и сделала реверанс.

— Дженни, почему ты кланяешься мне, как будто я чем-то выше тебя? Мы ведь равны, — сказала я.

— Я хотела было закричать, но вместо этого поклонилась, — ответила Дженни. — Говорят, ты ведьма, ты якшаешься со Смертью.

— Не верь всему, что болтают люди, Дженни. Судьба-злодейка, приведшая меня к встрече со Смертью, сделала так, что я еще больше полюбила жизнь. Ой, скажи — ведь это на тебе новое платье, да, Дженни? Такое же зеленое, как твои глаза.

— Да, и у меня есть еще одно, от которого мои глаза становятся голубыми, — сказала она. — Но я надену его только на открытие ярмарки.

— Два новых платья? — удивилась я. Семья Дженни была одной из самых бедных в Крестобрежье.

— Леди Темсланд подарила каждой семье по нескольку отрезов материи. Она сказала, если чистая и ухоженная деревня сможет некоторое время отгонять от себя заразу, как ты говоришь, то, может, чистые и ухоженные люди смогут прогнать ее насовсем?

Как бы ни было велико мое изумление, раздумывать над ответом у меня не было времени, потому что надо было срочно бежать к Сестрице Лили за наперстянкой для Бабушки.

— Ну что ж, тогда до свидания, Дженни с изменчивыми глазами, — сказала я.

— До свидания, прекрасная ведьма Кетура, — ответила она с предельной вежливостью.

Шагая к деревенской площади, я видела свежевыстиранное белье, сушащееся на веревках. Хани Билфорд разжигала огонь под крюком для котла, ее соседка убирала в погребе. Молодые парни полировали лопаты, точили топоры и смазывали хомуты. Молодки начищали кастрюли и сковороды до такого блеска, что в них начинали отражаться их хорошенькие личики. Внизу, около воды, несколько мужчин ремонтировали причал, а Энди Мерси вырезал на доске красивую надпись «Добро пожаловать в Крестобрежье!». Церковный колокол сиял как золотой.

В середине группы, мостящей дорогу, я увидела Джона Темсланда. Кто-то сообщил ему о моем приближении, и он выпрямился. Остальные работающие отошли в сторонку, ворча и бросая хмурые взгляды, но по одному слову Джона сдернули шапки.

— Кетура, что скажешь? — обратился ко мне Джон. — К завтрашнему утру можно будет пройти по деревне, не замарав ноги грязью. Женщины работают наравне с мужчинами. Ни в одном доме не найдется неубранного шкафа или грязного угла. Матушка тоже так обустроила поместье, что не стыдно будет показаться перед королем.

— Вы все просто молодцы! — воскликнула я.

— Это ты нас вдохновила, Кетура Рив, — сказал Джон.

Я покраснела.

— Мне нужно идти, — произнесла я. — Бабушка больна.

От отступил в сторону и слегка поклонился, а я поспешила дальше.

— Если позволишь, я позже приду засвидетельствовать свое почтение твоей Бабушке! — крикнул он мне вслед. Я кивнула, не останавливаясь.

На крышах всех домов красовалась свежая солома, девушки обкладывали края дорожек белеными камнями. Дверь и ставни одного коттеджа были выкрашены в яблочно-зеленый цвет, у других они были желтыми, ярко-синими, лавандовыми… Розовые кусты были подрезаны, металлические обручи на бочках начищены до блеска. Народ работал и смеялся, но когда я проходила мимо, все отворачивались. Никто не заговаривал со мной.

Бог знает, какую цену запросит Сестрица Лили за свою наперстянку, но я заплачу любую. Ходьба по мощеной мостовой не так сильно утомляла мое измученное тело.

Знахарка стояла в дверях, как будто ожидала меня. Двое ее сыновей прятались в кустах у боковой стены дома.

Сестрица Лили выглядела более озабоченной, чем в прошлый раз, более нервной. Она так осторожно поставила передо мной чашку с чаем, что, соприкоснувшись со столешницей, та не издала ни звука.

— Кетура, — сказала Лили, — этого мало, правда? Дорога, мельница — все это хорошо, но, наверное, недостаточно.

— Не знаю… Да, наверное…

— Ты не очень хорошо себя чувствуешь. Посмотри, как ты бледна, как дрожат твои руки. Ты исхудала.

— Со мной все в порядке. Просто не выспалась. Я… я пришла из-за Бабушки. Сестрица Лили, мне нужна наперстянка.

— Да, наперстянка. У меня есть для тех, кто чурается идти за ней сам.

— Пожалуйста, — взмолилась я. — Мне очень нужна наперстянка. Для Бабушки.

— Для твоей дорогой Бабушки. Она всегда была добра ко мне.

Сестрица Лили поднялась, сходила за просимым и протянула мне бумажный фунтик с измельченными листьями.

Я хотела взять его, но она отдернула фунтик таким быстрым и ловким движением, что он попросту исчез, оставив меня в недоумении: да протягивала ли она мне его вообще?

— Пожалуйста, Сестрица Лили! У меня совсем нет денег. — Голос у меня дрожал, несмотря на мое намерение вести себя твердо. — Мне нечего вам дать. Если я опять попрошу лорда Смерть хотя бы о крохотной услуге, то попросту умру, и все.

— Нет-нет. Это всего лишь наперстянка, доступная любому. Нет, деточка. Это мелочь, поэтому я попрошу тебя о малом. — Она задумчиво погладила фунтик с травой. — Посмотри на моих сыновей, одновременно трогая амулет.

Я потеряла дар речи.

— Это ведь не такая уж большая цена, правда? — тихо спросила она.

Так и не дождавшись от меня ответа, она подошла сначала к двери, потом к окну, и постепенно в дом один за другим вошли ее сыновья. Комната, довольно просторная, стала удушающе тесной, когда в нее набилось семеро здоровенных мужиков, ссутулившихся и надувших губы, словно нашалившие мальчики, которых поймали с поличным.

Сестрица Лили положила пакетик с наперстянкой на стол. Я смотрела на него и собиралась с силами, чтобы выполнить поставленное условие, а затем медленно сунула руку в карман и притронулась к амулету.