Читать книгу "Попытка возврата - Владислав Николаевич Конюшевский"

чертил детали (что мог вспомнить) к ППС и на будущее, к АК-47. Ну, чертил это, конечно, сильно сказано, но когда эти наброски попадут к мастерам оружейникам, им будет несколько проще сваять автомат не на пустом месте, а отталкиваясь хоть от каких-то идей. Так что, если меня ухлопают — эти листки непременно должны оказаться у знающих людей. Показывая Гусеву стопку чертежей, ему крепко-накрепко это вдолбил. Он очень интересовался, что это, но я ответил:

— Вот как меня убьют — узнаешь! А сейчас отстань.

— Да типун тебе на язык, придурок!

Гусев тогда сильно на меня обиделся. И даже не столько, что ему чертежи не дали посмотреть, а оказывается, о смерти говорить — примета плохая. А он ко мне уже привязался. За боевого брата держал. А я, мол, веду себя как последний мудак. Извинившись, все равно показал ему не чертежи, а фигу. Но он не надулся, а даже повеселел, и мы опять разбежались по позициям.

Числу к двадцать пятому всей оставшейся компанией отдыхали возле штаба 388-го полка. Колычев, сидя в доме, что-то втирал радистам, а мы просто валялись на траве, бездумно глядя в вечереющее небо. И тут с этого неба на нас посыпались фрицы. Ну не прямо на голову, а чуть в стороне. Десантники, мать их. Сначала даже не врубился, что там происходит. Но через секунду дошло и поэтому заорал комендачам и артиллеристам, отдыхающим рядом:

— К ящикам этих сук не пускайте! К ящикам!

Фигурой я был уже достаточно известной, так сказать, примелькавшимся на всех участках обороны рационализатором и заводилой. Поэтому бойцы не стали пробовать подбивать парашютных немцев влет, как уток, а ломанулись к месту приземления больших ящиков, даже не спрашивая, что в них. А в них было оружие и патроны для десантников. Уж не знаю почему, у немецких летчиков были обычные парашюты. Десантура же пользовалась последним писком немецкого гения. Скорость спуска такая, что оружие они вынуждены были сбрасывать отдельно от тела, чтобы это тело при приземлении не поломать. У парашютистов при себе был только пистолет. Конечно, плюхнувшись рядом с контейнером, достать из него оружие — минута времени. Но этой минуты мы не дали. Драка вышла знатная! В процессе массового мордобоя часть немцев ухлопали, часть пленили. Многие сбежали в лес. Фрицы успели вскрыть только один ящик с оружием, но им это, конечно, не помогло. Вовремя я вспомнил про эти контейнеры. Как раз перед тем, как сюда попасть, передачу видел. Они на острове Крит так же лопухнулись. И целое подразделение англичане взяли тепленькими…

После того как мы дали звездюлей десантникам, бойцы подогнали недобитков к штабу. Там уже стояли наш полковник и командир полка Кутепов. Оглядев немцев и вычленив обер-лейтенанта, его увели внутрь. Остальных загнали в сарай и выставили охрану. А тем же вечером было принято решение, что ввиду практически полного отсутствия боеприпасов надо прорываться к своим. Да уж. Это не фрицы под Сталинградом. Им там до последнего снаряжение сбрасывали. Нам же, за все это время патрона не скинули. Бойцы через два на третий с трофейным оружием рассекают. К своему — боеприпасов давно нет. Чем там наши думают? Стратеги, маму их со всех сторон! Ведь держимся крепко, силы на себя отвлекаем огромные, а вот никому не нужны оказались. И в ночь того же дня части 388-го и 394-го полков, а с ними остатки 172-й дивизии и 340-го артполка двинули в прорыв. Уже прорвав кольцо, наиболее опытных оставили рвануть свежезахваченный мост через Днепр. По быстрому обтяпав это дело, мы с Гусевым и саперами двинули догонять уходящие войска. А остатки ребят, тех, кого не успели собрать или кто не знал о прорыве, держали город еще два дня…

* * *

Когда вышли к своим, наступили дни ничегонеделанья. Нас расположили возле штаба армии, который стоял в здании школы. Отоспались, а потом Колычев вызвал меня к себе.

— Ну давай показывай, что ты там чертил все время.

Сидя за учительским столом, он напоминал завуча, который сейчас будет иметь хулигана за выбитое стекло. Сразу такого вопроса не ожидал — и из меня вырвалось:

— Гусев, гад! Сдал все-таки.

— Ты на майора не наговаривай!

Иван Петрович пристукнул ладонью по столу.

— Он никогда никого не сдавал. За что и уважаю. Он мне просто на плацдарме все уши прожужжал, если вас обоих убьют, чтоб я эти чертежи забрал. Так что давай показывай — что там у тебя.

Я повздыхал и поплелся за планшеткой, в которой держал записи. Вернувшись обратно, положил ее на стол и сделал шаг назад.

— Ты садись, чего стоишь.

Полковник жестом показал на стул и сам, открыв чертеж, начал его рассматривать.

— Это пистолет-пулемет, что ли?

— Да. Простейшая конструкция. И в изготовлении должен быть дешев. Сплошная штамповка.

Дальше я начал выдавать ТТХ ППС, говоря, конечно, что это все по предварительным прикидкам. Колычев слушал, кивал, а потом сказал:

— У нас винтовок уже на всех не хватает. Заводы эвакуируются. А ты какой-то новый пистолет-пулемет хочешь ввести. Я, конечно, отдам чертежи знающим людям, но сомневаюсь, что хоть что-то получится.

— Так тут даже завода не надо! Пусть небольшой цех его шлепать начинает. Хоть в малых количествах. Для нас, для диверсантов! Нам такое оружие очень нужно.

Тут я несколько лукавил. Если кто ППС в руках подержит — никогда его не променяет на ППШ. Главное — пусть хоть несколько штук сделают, а там видно будет. Не зря ведь этот пистолет-пулемет Судаева считался лучшим ПП времен войны. И хорошо, что, начав делать чертеж АК, я одумался и его сразу сжег, а то сейчас бы вопросов много лишних возникло.

— А это что за головка?

Перегнувшись через стол, увидел, что Иван Петрович смотрит уже чертеж фаустпатрона.

— Это я придумал, когда мы эрэсами по танкам долбили. Ручной гранатомет. С надкалиберной гранатой. Можно фугасной, можно кумулятивной. По задумке, должен попадать в цель метров с пятидесяти. C