Читать книгу "Матросские досуги - Владимир Иванович Даль"

числе стерегли пролом, унесли убитых товарищей в закрытый ров. Мало того, они выскочили в другой раз, и турки не успели опомниться, как два молодца наши схватили по другому трупу и, подобрав таким образом всех четверых, воротились на свое место.

Матросы в траншеях были сборной команды, с разных кораблей, поэтому, к сожалению, было неизвестно, которого они были экипажа и как прозывались.

Прибавим к этому, что кровь храбрых не даром пролилась. Приступ, по запальчивости нашей, не удался; но испуганные им турки, видя, что в крепость через пролом войти не трудно, через несколько дней сдали крепость.

СМЕЛОСТЬ ГОРОДА БЕРЕТ

В турецкую войну 1828 года катер «Сокол» — лейтенант Вукотич — был послан от флота, стоявшего под Анапой, в Суджук, несколько южнее Анапы, по тому же берегу, для отрезания сообщения со стороны Требизонда[14]. 9 мая на рассвете «Сокол» увидел большое двухмачтовое турецкое судно у самого входа в бухту, в которую спрятался, подстерегая неприятеля. Катер тотчас вышел к нему навстречу, подошел на пистолетный выстрел и дал залп со всего борта; турки опустили паруса. Лейтенант Вукотич спустил четверку, на которой отправился сам с шестью вооруженными матросами на судно, но как же он удивился, когда нашел там 300 турецких солдат, в полном вооружении, под командою тысячника (ким-баши) и двух старшин (ака)! На катере «Сокол» было всего 25 человек и 10 пушечников!

Обезоружив пленников своих, Вукотич взял судно на буксир и привел его к флоту. За это был ему пожалован орден Св. Георгия 4 степени.

БРИГ «МЕРКУРИЙ»

В турецкую войну 1829 года флот наш стоял у турецкого города Сизополя[15], на север от Босфора (Цареградского пролива), выжидая турецкого флота, который по временам только нос выказывал из Босфора и тотчас опять уходил назад. Для подстережения его и чтобы тотчас дать о том знать флоту, послано было по направлению к проливу несколько легких судов, с тем чтобы они, при выходе турок, дали о том знать адмиралу сигналами, передавая их друг другу.

С рассветом 15 мая в виду флота показался фрегат «Штандарт»; в 9 часов уведомил он сигналом, что неприятель вышел в море; а так как в это время заштилело, то с фрегата отправлен был офицер на гребном судне, который донес:

«Утром накануне три опознавательных судна наши подошли на 13 миль к проливу и встретили турецкий флот, в числе 18 кораблей; завидя крейсеров, враг пустился за нами в погоню, и два корабля его, как видно, лучшие ходоки, стали приметно сближаться с нами. Старший командир фрегата сделал сигнал: «Всякому взять тот курс, при котором у него лучший ход»; но бриг «Меркурий», отстав от прочих, был настигнут кораблями, кои открыли по нем огонь. Флот наш в возможной скорости снялся с якоря и пошел к Босфору. К 5 часам вечера бриг «Меркурий» встретил флот и вскоре к нему примкнул».

Наружный вид брига показывал, какую битву он выдержал: корпус, мачты, паруса — все было избито ядрами. Командир, капитан-лейтенант Казарский, таким образом донес о подвиге своем:

«Когда турецкий флот пустился в погоню за нашими двумя бригами и фрегатом, то «Меркурий» лег в полветра, почти прямо прочь от неприятеля. Но два турецких корабля, 110-пушечный, под флагом капудана-паши, и 74-пушечный, под адмиральским флагом, приметно настигали бриг и к двум часам пополудни были от него не далее полутора пушечных выстрелов. В это время ветер стих, и ход кораблей уменьшился; бриг выкинул весла в надежде удержаться до ночи вне выстрела; но через полчаса ветер опять посвежел, корабли стали приближаться и открыли пальбу из носовых пушек».

Видя, что некуда деваться и что нет надежды уйти от непосильного боя, Казарский собрал военный совет из всех наличных офицеров. Штурман, поручик Прокофьев, как младший должен был первый подать голос. Он сказал: «Так как уйти нельзя, разбить неприятеля нельзя, то само собою разумеется, что надо драться до последней возможности, а наконец привалиться к неприятельскому кораблю и взорваться с ним вместе на воздух».

Это мнение принято было всеми в один голос, и потому положено: драться, покуда не будет сбит весь рангоут или не откроется сильная течь и покуда есть кому служить у пушек; а затем свалиться с неприятелем и подорваться. Кто из офицеров останется в живых, тот должен был зажечь крюйткамеру; для этого положен был на люк заряженный пистолет.

Если рассудить, что на бриге было всего 18 пушек малого калибра, а неприятель напирал с 184 пушками большого калибра, то подумаешь, что слышишь сказку; но быль наша еще не кончена, а что ни дальше, то будет лучше.

Казарский объявил коротко команде, чего требует честь русского флага; и команда вся отвечала: «Рады славному бою, рады честной смерти!»

Уверившись таким образом во всех подчиненных своих, Казарский сказал: «Теперь нам ничего не страшно, а мы неприятелю страшны. Шабаш! Убирай весла! Обрубить стропы и тали и сбросить в море ялик с кормы, чтобы не мешал пальбе из кормовых пушек! Люди по пушкам!»

Стопушечный корабль стал догонять бриг, чтобы дать по нему залп; «Меркурий» не дал кормы своей в обиду. С полчаса еще он кой-как увертывался, так что корабли стреляли по нему только из носовых орудий; но затем оба корабля настигли его, разошлись несколько и поставили его в два огня. Каждый из кораблей дал по два залпа, а затем с