Читать книгу "Юнг и Паули - Дэвид Линдорф"

первого прочтения «Ответа Иову» в сентябре 1952 года:

В начале я еду в поезде с герром Бором. Затем я схожу с поезда и оказываюсь в одиночестве в некоем районе с маленькими деревушками. Я ищу железнодорожную станцию, чтобы поехать налево, и быстро нахожу её. Новый поезд прибывает справа, [очевидно], по небольшому местному пути. Входя в него, я немедленно вижу «тёмную молодую женщину», окружённую незнакомцами. Я спрашиваю, где мы, и мне отвечают: «Следующая станция Эслинген, мы почти приехали». Я просыпаюсь расстроенным из-за того, что мы ехали в такое абсолютно неинтересное и скучное место[232].

Чувство дискомфорта, вызванное сном, было совершенно не похоже на то удовольствие, которое Паули получил от чтения накануне вечером. Свою досаду он связывал с тем, что обнаружил «тёмную молодую женщину» в такой провинции и ему пришлось тащиться для этого в такое унылое место, как Эслинген (город в окрестностях Цюриха).

Когда Бор (здесь символ физики) исчезает из сна, Паули путешествует в одиночку налево (сторона бессознательного), чтобы в итоге найти тёмную молодую женщину, символизирующую для него земную сторону женственности. Эта ассоциация вызвала в памяти целый ряд противоположностей, беспокоивших Паули годами: Фладд против Кеплера, психология против физики, мистика против естественных наук и интуитивное ощущение против научного мышления.

Хотя указ Папы, вознёсший Мадонну на небеса, был уступкой массам, для Паули это было несущественно, в этом догма касалась «дезинфицированного (девственного) материала». Он верил, что задачей физики и психологии была компенсация однобокости коллективного мышления путём обращения к психофизической проблеме.

Паули воспринимал тёмную женщину из снов как компенсацию Девы Марии, которая была неполной без тёмной стороны. Тем не менее, Паули рассматривал провозглашение Вознесения Марии, с намерением завершить божественный образ, как обнадёживающий знак того, что архетип целостности перешёл на новый уровень осознания, не только в религии, но и в психологии. Он высказал Юнгу своё оптимистическое предположение: «Иерогамия, чей рассвет уже виден издали, также, должно быть, решение этой проблемы»[233].

Во второй части письма Паули подробно описал, чего, по его мнению, недоставало в «Ответе Иову».

Психофизическая проблема

Осознание того, что Юнг намеренно написал эссе о синхронистичности одновременно с «Ответом Иову», в какой-то мере стало для Паули компенсацией убогой атмосферы, ассоциирующейся со сном про Эслинген. Однако беспокойство не покинуло Паули окончательно. Подчёркивая спиритуализацию материи в «Ответе Иову», Юнг ничего не сказал о материализации духа, а Паули считал важным упомянуть это. Психофизическая проблема обращалась к этому вопросу. Алхимики знали, что такое материализация духа, но достигали её, проецируя своё понимание духа на физический процесс. Однако Паули считал, что материя по своей сути действительно является символической сущностью и не подвластна познанию, так же как и дух. Хотя Паули рассматривал свой сон об Эслингене с участием тёмной анимы как уравновешивающий Вознесение Марии, чего-то недоставало. Через девять дней после этого сновидения ему явился второй сон, проливший свет на то, чего не хватало в первом.

Сон о китаянке

Центральной фигурой сна была женщина, которую Паули за узкие глаза назвал «китаянкой». Он утверждал, что это более развитая форма тёмной анимы, с интересами скорее эмоциональными, чем интеллектуальными. Её связь с пространством и временем выходила далеко за пределы нормальной, поскольку она была «носительницей психофизических тайн, распространяющихся из сексуальности в более тонкие паранормальные явления». Она, видимо, была ответственна за активацию противоположностей:

Китаянка жестом показывает, чтобы я следовал за ней. Она открывает люк и спускается вниз по лестнице, оставляя люк распахнутым. Её движения чем-то напоминают танец. Она не говорит, но объясняется пантомимой, как в балете. Я следую за ней и вижу, что лестница ведёт в лекторий. Там меня ожидают «незнакомцы». Китаянка жестами объясняет мне, что я должен подняться на подиум и выступить перед этими людьми, очевидно, с лекцией. Далее, пока я жду, она ритмично «вытанцовывает» по ступенькам вверх и наружу и затем снова обратно, и снова. … Повторение этого ритма постепенно вызывает циркуляцию света. Одновременно начинает «магическим» образом уменьшаться расстояние между полом и потолком. Я поднимаюсь на подиум и просыпаюсь[234].

В предыдущих снах, когда Паули предлагалось занять «новое профессорское место», он отказывался, поскольку не хотел или не мог оправдать ожидания незнакомцев. Теперь наметился прогресс. Он надеялся ассимилировать дух китаянки и таким образом найти свой новый голос и научиться ему доверять.

Ритмический танец китаянки требовал внимания Паули. «Основываясь на долговременном опыте, — писал он Юнгу, — я заключил, что выраженное [во сне] чувство ритма связано с внутренним восприятием архетипических последовательностей». Из посещения острова Элефанта возле Бомбея он помнил, что Шива, Повелитель Танца, воплощает тот же мотив, тот, в котором «ритмическая концепция превращения души — в первую очередь не во времени»[235]. Углубление в эту заумную область лежит за рамками нашего исследования. Однако высказывание Марии-Луизы фон Франц, одной из коллег Юнга, содержит такой взгляд на ритм, который охватывает не только время, но и пространство:

[То, что энергетические ритмы атомов остаются неизменными,] привело к популярной гипотезе о том, что у вселенной есть единственный базовый ритм, на котором, может быть, нужно основывать всю концепцию физического времени. По Эддингтону, наше измерение времени основано на временной периодичности квантово определённой структуры, и если мы рассмотрим эту структуру в четырёх измерениях, периодичность во времени превратится в решетчатую структуру. Однако периодичность — не что иное как ритм[236].

Как нуминозный символ целостности, китаянка объединяла психе и материю. Её танец перемешивал противоположности: высшее и низшее, внешнее и внутреннее, — приводя к «становлению» осознания трансперсональной реальности. Мотивированный этими нуминозными образами и мотивами, Паули в третьей части письма поставил себе задачу найти слова, подобающие «новому профессору».

Быть или не быть

Насущной необходимостью для Паули было узнать, что от него хотят услышать «незнакомцы». Перефразируя ответ Кеплера Фладду, он искал такие слова, которые будут не просто «держанием хвоста в руке», под хвостом подразумевается теоретическая физика. Напротив, он задавался вопросом, как ухватить голову (психе) «и не быть поглощённым … или только мечтать». Хотя он не мог предсказать, чего потребует новое соединение психе и материи, хвост в руке давал ему надежду на то, что когда-нибудь он сумеет охватить ещё и голову.

Чтобы прояснить соотношение между физическими и психическими процессами, Паули составил список аналогий, представленный ниже.

Квантовая физика / Психология индивидуации и бессознательного

Существует дополнительная связь между