Читать книгу "Перстень русского дракона - Виктория Лисовская"

перекрестившись, кинулась ловить болонку, чтобы Сева не зашиб ее хвостом.

Успела почти вовремя, навстречу ей кинулся и Петр Лукич, размахивая острой палкой, пытаясь успокоить Себека.

— Фу! Плохой мальчик! Плохой! — кричал он.

— Мальчик?! — рассмеялась Глаша, прижимая к себе рычащую Клепку. — Еще какой плохой!

— Сейчас я его в яму с водой загоню, там уже приготовили все для него. А потом и покормим!

— Надеюсь, не собачками вы его кормить будете? И не служанками? — испугалась Глаша.

— Нет, конечно, курицу уже забили для Севки, — гордо сообщил барчук.

— Сева — замечательное имя, ему подходит, — напоследок заявила горничная и вместе с Клопадрой на руках отправилась в господский дом мыть болонке лапы.

Тверская область. Наши дни

Селиванова Петра Кузьмича детективы обнаружили на берегу злополучного драконьего озера. Пенсионер проводил почти все свое свободное время на рыбалке.

— Я готов с вами побеседовать, молодые люди, только, пожалуйста, потише, а то вы мне всю рыбу распугаете! — предостерегающе приложил палец к губам Петр Кузьмич.

— Мы постараемся тихонечко, — шепотом ответил капитан Куликов. — А что, хорошо клюет?

— Ну как клюет? Есть одна мелочь, а вот раньше каких сазанов доставали. Вы не поверите, товарищ капитан, но у меня даже фото есть! Вот ей-богу, вот такого лобанчика ловил! — Селиванов показал размер рыбы от плеча до кончиков пальцев.

— А сейчас только мелочь осталась? — удивился Иван.

— Наши рыбаки говорят, — еще больше понизил голос Петр Кузьмич, — что всех крупных рыб монстр пожрал, а когда рыбы не осталось, на детей перешел! Вот как!

— Кстати, про детей, вам знакома Анна Сорокина? — Куликов достал фотографию.

— Это она? Пропавшая девочка? — разглядывал фотографию рыбак. — Это она Аня?

Куликов кивнул.

— Вы ее раньше видели?

— Город наш маленький, может, и видел. Но так не припомню, а в чем дело? При чем тут я и маленькая девочка, которую Ихтиандр сожрал?!

— Ихтиандр? — хмыкнула Таня. — Ихтиандр — это из другой оперы!

— Ой, не разбираюсь я в чудовищах! Так при чем тут я? — повысил голос Селиванов.

— Вы были в «Чародейке» одиннадцатого числа? — ответил вопросом на вопрос Куликов.

— Ну, был, — кивнул Петр Кузьмич.

— Вас стригла Татьяна? — Куликов указал на притихшую парикмахершу, разглядывающую ровную гладь озера Бросно.

— Так точно, я всегда у Танечки стригусь.

— Отлично, а во сколько вы там были?

— С самого утра, с открытия. Я в девять уже пришел, ну, может, девять ноль пять, — почесал седую голову пенсионер.

— Вы что-нибудь странное в тот день заметили? В самой «Чародейке» или на улице? Странные, подозрительные люди, чужие, оставленные вещи?

— Да нет вроде, все как обычно. А в «Чародейку» постоянно хожу, Таня мастерица, там никогда чужих не бывает. Только свои, и одиннадцатого числа все как всегда было. Пришел, постригся, ушел.

— А на полу у зеркала вы такую бумажку не видели? — показал фото на экране телефона Иван.

— Нет, не видел, — развел руками пенсионер.

— Ладно, не будем мешать вам рыбачить, всего хорошего, Петр Кузьмич. — Таня потащила Ивана в машину.

Начало августа 1868 г. Тверская губерния

— Глашенька, собирайся! Вы мне сегодня понадобитесь, поприличнее оденьтесь! — заглянул без стука в комнату горничной Аристарх Венедиктович.

— Да, конечно, а куда мы едем? — встрепенулась Глаша, она как раз закончила зашивать распоровшийся шов на сюртуке хозяина.

— Мы поедем в Вишневку к Якову Борисовичу. Тут недалеко, Лука Матвеевич сказал, что за полчаса доберемся, — прихорашиваясь и глядя в зеркало, сообщил Свистунов.

— Что-то случилось? — удивилась Глаша.

— Случилось, давно случилось, Луизу Генриховну убили, а то ты забыла, что ль? — усмехнулся сыщик.

— Нет, это я помню. Я как раз думала об этом убийстве. У меня есть несколько догадок относительно откушенной руки и кольца на пальце. Дело в том, что… — начала Глаша.

— Нет, Глафира, прекрати. Ты опять лезешь не в свои дела, запомни — я сыщик, а не ты. А бабе на Руси никогда сыщиком не бывать, — капризно надул губки и топнул ногой Аристарх Венедиктович.

— Но я…

— Нет и еще раз нет. Ты меня ставишь в такое неловкое положение. Что я, самый лучший сыщик Санкт-Петербурга, не в состоянии обуздать свою служанку, что она поперек батьки в пекло лезет. Глашка, я тебя уже просил, сколько раз просил! Твои догадки ничего не стоят, ты ничегошеньки не понимаешь в криминалистике, в следственном деле. Ты только борщи делай и рубашки зашивай, — кивнул он на моток ниток в руках у горничной, — а расследованиями будут умные мужи заниматься. И без твоих догадок сами разберемся, — подкрутил он усы.

Глафира покорно опустила глаза в пол, в глубине души возмущенная и обиженная, но она прекрасно знала своего хозяина, знала его детективный потенциал и была уверена, что «умные мужи» и тут без нее не справятся.

— Давай собирайся, — уже спокойнее ответил Аристарх Венедиктович, — через пять минут жду тебя внизу в гостиной.

Глафире осталось только согласно кивнуть.

Через пять минут, переодевшись и причесавшись, Глафира спустилась в гостиную. Аристарх Венедиктович и Лука Матвеевич вежливо переговаривались между собой. После ночного инцидента на озере господин Спасский стал относиться к Глафире вполне благосклонно и даже пару раз сделал попытку похвалить ее блинчики, когда она помогала на кухне повару Архипу. Для женоненавистника Спасского это было совсем не свойственно. Глаша иногда задумывалась, неужели и «железному литератору» не чужды обычные человеческие чувства? Ведь она сама видела, как на берегу озера Бросно он нежно и ласково обнимал и целовал чудом спасшегося сына Петеньку.

Ее мысли прервал грубый окрик литератора:

— Все готовы? Тогда, пожалуйста, дрожки давно ждут.

Глаша кивнула и вместе с Аристархом Венедиктовичем села в шаткий и неуютный дилижанс, который повез их в гостеприимную Вишневку — вотчину барина Голощекина.

Тверская область. Наши дни

— Тройка, семерка, туз, — с набитым ртом продолжил свою мысль капитан Куликов.

— В смысле, кто тут тройка, а кто семерка? — щурясь на ярком солнышке, спросила Таня.

Они сидели в сквере напротив «Чародейки» и делились своими выводами о расследовании.

— То есть кто туз, ты знаешь? — откусив большой кусок от булки с сосиской, прошамкал Иван.

— А ты? — отбила детективную атаку парикмахер.

— Ну, по крайней мере, он сам себя тузом считает!

— Учитель информатики Кирилл Романович? Да, самомнения у него много. Ты считаешь, что записку мог подкинуть один из троих?

— Ну, а кто же еще? Не ты же сама ее обронила? И не твой Славик, — усмехнулся Иван. — Так что надо колоть этих трех персонажей.

— Кстати, про колоть — что там Сергей Авдюшин? Что он