Читать книгу "Эпоха роста. Лекции по неокономике. Расцвет и упадок мировой экономической системы - Олег Вадимович Григорьев"

росте дохода. В случае (3) асимптота наклонная, то есть с бесконечным ростом дохода потребление тоже может возрастать бесконечно. Нас интересуют случаи (1) и (2). В то же время функции Торнквиста напрямую мы использовать не можем. Во-первых, потому, что они представляют собой функции потребления для единичного товара. Собственно, рисовать их на од- ном графике, как мы это сделали на рис. 14, формально мы не имеем права. Во-вторых, они предполагают зависимость потребления от дохода, то есть предполагают, что деньги уже существуют (а у нас их еще нет). В-третьих (впрочем, это недостаток и с точки зрения ортодоксии), эти функции предполагают неизменные цены товаров. Тут важен не конкретный вид функций, а сам подход, который позволяет нам построить правила потребительского поведения. Делаем мы это следующим образом. Возьмем опять-таки Робинзона. Предположим, что он, как и литературный Робинзон, знает о возможности производства самых различных потребительских продуктов. Но когда он попадает на необитаемый остров, его, само собой разумеется, интересует продукт первой необходимости (предположим, что он один – пища или, что- бы сохранить единство изложения, зерно). Поначалу он еще не очень умелый производитель зерна. Все его рабочее время тратится на производство зерна, которого ему постоянно не хватает. По мере накопления опыта его производительность растет, но до некоторого момента он все еще полностью тратит свое рабочее время на самое необходимое – на зерно. Когда его производительность достигает некоторого достаточно высокого уровня, он задумывается о менее насущных вещах – об одежде (ткани). По мере роста его умений и эффективности он продолжает наращивать потребление зерна (но уже менее интенсивно, чем прежде), а все больше времени уделяет выделке ткани. Продолжая совершенствоваться в производстве зерна, а теперь уже и ткани, он повышает свою производительность и, начиная с некоторого уровня, переходит к производству домашней утвари (рис. 15).

Получается такой вот совмещенный график со множеством осей ординат, на которых откладываются значения потребления в натуральном выражении, которые в дальнейшем мы будем обозначать Q.

А о том, что откладывается по оси абсцисс, мы скажем позже. Вообще говоря, чтобы задать потребительское поведение, мы пользуемся формулами Торнквиста, где a, b и D. – специально подбираемые переменные параметры, разные для каждого товара, а D – постоянный параметр для всех товаров. Так что пока по оси абсцисс откладывается этот постоянный и единый для всех товаров параметр.

Каждый из нас потребляет гораздо больше, чем может самостоятельно произвести.

Ортодоксальная теория и неокономика объясняют это явление по-разному.

Когда мы говорили о потребительском поведении, то несколько раз упоминали фактор производительности. Это понятно: Робинзон (да и воспроизводственный контур – см. определение) может потребить только то, что он может произвести. Поэтому модель воспроизводственного контура включает не только правила потребительского поведения, но и показатели производительности.

В предыдущем разделе мы предполагали, что изменения в производительности связаны исключительно с накоплением опыта и ростом искусности индивида. Однако, как ни растет умелость индивида, возможности роста его производительности ограничены. Существует некий предел как производительности, так и потребления.

Предположим, что этот предел следующий: при максимальной производительности Робинзон может произвести только два продукта – зерно и ткань и достичь на нашем графике потребительского поведения точки D* (рис. 16).

При этом совершенно неважно, какова может быть производительность Робинзона относительно следующего – третьего продукта. Его умения, если он ими обладает, ему не понадобятся. Если сегодня высококвалифицированный программист попадет на необитаемый остров, то все его умения ничего не будут стоить. Про экономистов, даже посвященных в тайны неокономики, я скромно умолчу.

Мы с вами отлично понимаем, что то, что каждый из нас потребует в течение жизни, мы никак не можем произвести сами. С этой проблемой столкнулся уже Робинзон, который знал, что в мире существует множество полезных вещей, но он не знает, как их произвести, да и времени у него на это нет.

Вообще говоря, если мы серьезно задумаемся над этой проблемой, то поймем всю ее нетривиальность.

Как она разрешается в ортодоксальной экономической теории? Здесь мы опять сталкиваемся с вопросом о капитале.

Ортодоксальная экономика говорит нам, что производительность человека зависит от величины капитала, которым он оперирует. Технологическое пространство задается возрастающей по каждой из переменных производственной функцией вида Y = f(L;K), где конкретная комбинация труда L и капитала K задает технологию производства. Никакого предела потребления при таком представлении не возникает. Увеличивая K, мы всегда можем добиться сколь угодно большого значения Y.

Если мы посмотрим вокруг, то вроде бы должны будем согласиться с этим утверждением. Но, впрочем, у нас возникает вопрос: а что это за материя такая, капитал. Не марсиане же нам его присылают. Робинзону, напомню, присылает Провидение, но ведь и оно его откуда-то берет. В конце концов, капитал тоже продукт труда.

И если у нас только один параметр труд, то как правильно описать, что такое технология?

Если мы говорим о разделении труда, то это предполагает, что некоторый продукт производится не одним человеком, а многими. Это значит, что 100 человек каким-то образом причастны к производству.

Не все разом столпились над одной булавкой и что-то с ней делают. А скорее всего выстроились в некую последовательность. Возьмем того же Адама Смита, потому что он нам описывает булавочную фабрику (10 человек): «Они очень бедны машинами, но при этом у них высокая производительность». Машины ведь не они производят, кто-то другой производил эти машины. Но этот другой делает эти машины не одномоментно с использованием этих машин в производстве булавок. То есть люди выстроены вдоль некоторой оси времени [38].

Есть проблема. Если мы смотрим на экономику, то видим, что различные операции осуществляются одновременно. И требуется определенное усилие, чтобы увидеть, как эти операции складываются в длительные цепочки.

Если мы читаем, что «каждые три минуты с конвейера АвтоВАЗа сходит по одному автомобилю», означает ли это, что каждый конкретный автомобиль производится за три минуты?

Операция первичной обработки сырья осуществляется одновременно, синхронно с операцией по окончательной доводке некоторого продукта. Но сырье готовится не для этого продукта, а для того, который будет готов только спустя некоторое, возможно, весьма длительное время [39].

Если речь идет о миллионе человек, то это время может быть