Читать книгу "Препод 2 - Александр Олегович Курзанцев"

я скомандовал:

— Время! Мисс Полдарк, будьте добры, напомните вон тем сильно увлечённым господам, что помимо исследовательской работы у нас существуют и обязательные занятия учебной программы.

Подождав, когда все отложат свои эксперименты и рассядуться по местам, я рассеяно погладил сплошной металлический верх клетки, в которой, прильнув к прутьям, на горке земли сидела пшеница. Я разобрался, откуда у неё такие хищнические инстинкты проснулись. Не долго думая, мои архаровцы внедрили в неё механизм быстрого роста клеток от местного аналога Венериной мухоловки. Вот только сделали это слишком грубо, перенеся весь механизм целиком. Так что пшеница была теперь не прочь полакомиться и мясными закусками. Пришлось объяснять, что помимо интродукции растений существует ещё и молекулярная селекция. Это было полным сумасшествием, если смотреть со стороны обычного жителя Земли, но местные маги-ботаники, таки умели работать с растениями на генном уровне. При этом, совершенно не понимая принципов этой работы. По просту говоря, владея инструментами, но не владея никакой мало-мальски серьёзной теоретической базой. Я и сам, честно сказать, в теме генной инженерии и селекции отчаянно плавал, но я же историк, поэтому некоторые аспекты вопроса были мне известны. И вот тут, изучая вопрос, я столкнулся с огроменным разрывом между теорией и практической работой.

Ещё одно наследие древних, как я это понимал.

Специальные заклинания для молекулярной селекции, которые ботаники знали как применять и примерно предполагали, что должны получить. О-о, это всё, фактически, методом тыка. Грубо говоря, с помощью заклинания, можно у одного растения выделить ген или группу генов и внедрить в другое растение. После чего смотреть, что получилось. Понятно, что с первого раза получится фигня, как и со второго, но опыт позволял путём перебора, всё-таки находить нужную последовательность генов. Ну а дальше шла уже обычная селекция известная с древности, для культивирования нужных свойств.

В случае с пшеницей, студенты смогли вытянуть последовательность генов отвечающую за усиленное деление клеток, но прихватили с собой лишние элементы цепочки которые теперь и грызли безуспешно металлические прутья, попутно пытаясь дотянуться до моей ладони.

— Итак, тема сегодняшней лекции, — типичные ошибки исследователя. Да, Силлана, существуют типовые ошибки, которые все, в том числе и вы, обязательно совершите. Делятся они на две большие подгруппы, — ошибки отношения и ошибки действия. Вот их конкретно сейчас и разберём.

* * *

И снова меня вызывали к ректору. Скоро к ней в кабинет как к себе домой ходить буду, пора уже персональный стул и табличку с именем заводить.

«Интересно, — думал я, шагая по коридору, — с чем меня вызывают в этот раз? Неужели господа военные созрели на поговорить?»

Как всегда армейцы из всего устроили секретность и точной даты, когда они прибудут на встречу, у меня не было. Сильвия тоже застращала всяким разным, чтобы не смел никому говорить о работе на имперский легион и вот теперь, возможно, эта неопределённость наконец-то определится.

Но, зайдя в кабинет, я увидел не делегацию с большими звёздами, а нашего ботаника, сухого, длинного как жердь, мужчину, с короткой тёмной бородой и светлыми почти выбеленными курчавыми волосами. Забавное сочетание, последствие одного из не очень удачных опытов, насколько я знал. Звали профессора ботанологии, — Силоиз Картар.

— А вот и вы, — желчно произнёс он, вперившись в меня маленькими злыми глазками, — наш мистер «всезнайка лезущий не в свои вопросы».

— Спокойно, Силоиз, спокойно, — произнесла Нодерляйн, восседая за столом и несколько раздражённо постукивая пальцем по столешнице.

— А в чём, собственно, проблема? — посмотрел я на ректора.

— Этот ваш грант, по растениеводству, он должен быть моим, — раздув ноздри, злобно выпалил ботаник.

— Здрасте, приехали, — я упёр руки в бока, — значит пока я не засуетился и не пробил тему, все сидели на попе ровно и не жужжали. А как я выбил финансирование, так слетелись как пчёлы на мёд. На готовенькое.

Я осуждающе покачал пальцем в воздухе, — нет, коллега, не выйдет. Ищите себе тему сами, а с зерновыми мы прекрасно поработаем и без вас.

— Но вы даже не профессор ботанологии! — гневно воскликнул Катар, — что вы там можете наработать? Слышал я, как там ваш экспонат чуть пол магистрата не загрыз. Говорят, в местный госпиталь почти десяток пострадавших отвезли.

— Меньше слушайте досужие сплетни, — фыркнул я, — между прочим, бургомистр персонально просил меня обучить наш экземпляр лаять и охранять его личный сад.

— Вот и учите вашего кадавра, а реальное дело оставьте профессионалам, — высокомерно заявил тот, — смешно считать, что у вас выйдет лучше чем у меня, профессора ботанологии.

— Сильвия, — обратился он к Нодерляйн, — ну ты разве не понимаешь, что без достаточного опыта он просто запорет такой ответственный вопрос. Да, спасибо ему за то что смог убедить город проспонсировать разработку. Я ничуть не умаляю талант убеждения и красноречия коллеги, но для всего остального мало уметь только красиво говорить. Я и только я, единственный, кто может оправдать надежды магистрата в таком ответственном деле.

Я аж фыркнул, от такой наглости. Я значит только красиво говорить умею? А сам-то? Распелся тут подобно соловью. Ещё и по лицу ректорши я понял, что та тоже начинает сомневаться. А грант ведь такое дело, официально он академии будет перечисляться, не мне лично в руки. При желании могут и поменять меня на этого дылду.

Нет, так дело не пойдёт.

— Не думал, что среди наших профессоров могли оказаться такие болваны, — сердито ответил я, — высокомерные, наглые, до чужих денег жадные.

— Я болван⁉ — Катар выпучил глаза, — да вы невежда и хам!

— От хама слышу! Индюк напыщеный!

— Шлындра!

— Недоносок!

— Горлопан!

— Глиста в обмотках!

— Бестолочь!

— Кретин!

— Мордофиля!

— Держиморда!

Но тут ректорский стол затрещал от удара чем-то тяжёлым и Сильвия вскочив на ноги зло заорала:

— А ну прекратили! Вы профессора или кто⁈

— Предлагаю пари, — внезапно успокоился я, — у кого будут лучше результаты за первый месяц по теме, того и грант.

— Согласен, — быстро произнёс ботаник, довольно сощурившись.

Подумав секунду, Нодерляйн кивнула:

— Вот то уже нормальный разговор. Действительно, пусть победит сильнейший. Через сто дней оба предоставите мне свои образцы. А пока идите и работайте и чтобы я не слышала ни о каких конфликтах между вами. И пожмите друг другу руки!

Мы крепко сжали ладони, глядя глаза в глаза. Пытаясь пусть в таком, молчаливом, но противостоянии, выплеснуть накопившееся раздражение и злость. Правда Силоиз долго не выдержал, скривившись и разжав побелевшие пальцы. Передавить мою усиленную благословением понтийского бога ладонь ему не удалось.

Попрощавшись с Сильвией, он вышел, а я, глядя ему вслед, покачал головой.

— Дурачок, думает что победит.

Выйдя из-за стола, сбоку подошла и остановилась Сильвия, скрестив руки на груди, с сомнением произнесла:

— Он опытней. Ты же ботаникой не занимался.

— Хочешь сказать, — взглянул я остро, — что его кандидатура тебе нравится больше?

— Нет, не хочу, — женщина отрицательно качнула головой, — но он прав, в том что он профессионал, а у тебя только собственный курс ботаники в твоей Академии, а это, сам понимаешь, только азы. Собственно, как и у меня. И ещё он прав, что мы не должны облажаться. Эти твои гранты очень перспективная вещь и мы, кровь из носу, должны показать, что город не прогадал, ввязавшись в это всё.

— Покажем, обязательно покажем, — кивнул я, — вот только, если ты помнишь, новые свойства растений получают долгим перебором вариантов. Бывает, кому-то везёт и он сходу натыкается на нужный результат, но это исключение. А правило нам говорит, что требуется от нескольких сотен, до нескольких тысяч попыток. А это время.

— И что? — покосилась на меня Сильвия, — он всё-равно будет быстрее тебя, потому что заклинания наработаны долгой практикой.

— Да, в среднем, рабочий цикл у него будет короче, но он будет работать один.

— А ты?

— А у меня тридцать студентов, каждый из которых будет медленней, но все вместе они будут на порядок быстрее. Статистика здесь на моей стороне.

Я улыбнулся, а Нодерляйн только хмыкнула и пробормотала:

— Об этом ты говорил комиссии в прошлом году? Что магические научные коллективы могут больше отдельных, пусть даже могущественных магов?

— Именно! И здесь мы это убедительно докажем.

Из кабинета ректора я выходил с гордо поднятой головой. В конце-концов, действительно, это соревнование убьёт сразу двух зайцев, — принесёт мне грант и докажет состоятельность моих заявлений. Идеально.

* * *

А ещё через пару дней, в Академию заявился и самообразовавшийся