Читать книгу "Давным давно была... - Василий Иванович Колесов"

чего тебе? — Устало поинтересовался Серёжка.

— Ребята, он ещё и пугливый! Да пошутил я. Тебе бы танк немецкий увидеть… Вот бы в штаны-то наложил!

— Может, и наложил…

— Куришь?

— Минздрав предупреждает… Пройденный этап — бросил. — Вспомнил любимую присказку одного старого учителя в своей школе. (Где теперь она — школа?)

— Чего?

— Не курю, пришлось бросить.

— А-а-а. Ну-ну! Ну, ладно, давай, ложись баиньки, а то ещё простудишься! — Колька хлопнул Серёжку по левому плечу. Серёжка схватился за плечо, согнулся, на глазах от боли выступили слезы.

— Н-да, — Багров почесал затылок. — Просто «Сопельшмайстер» какой-то! Такого треснешь по-хорошему, так он весь соплей изойдёт! Иди, ложись, и сопли свои подбери, а то поскользнусь ещё!

На следующий день после окончания занятий Серёжка сидел в деревянной беседке и думал о том, что надо отсюда сматываться.

— Во! Смотри, Витёк! Сопельшмайсер знает где найти укромный уголок! — Колька быстро свернул самокрутку и закурил. Затянулся ещё раз, смачно плюнул на землю, растёр плевок ногой. — Сопельшмайсер, хочешь затянуться?

Серёга отрицательно мотнул головой.

— Как хочешь. На, Вить. Слушай, Сопельшмайсер, и откуда ты такой взялся?

— Откуда взялся, там меня уже нет! А вот если ты меня ещё раз назовёшь Сопельшмайсером, то я тебе язык бантиком завяжу, а руки и ноги — пообломаю!

— Чё? — от такой наглости Колька чуть не упал с лавочки, а Витька открыл рот от удивления и выронил «бычок» на пол.

— Сопельшмайсер, я же тебя один разок приложу, так ты рассыпешься!

— Рискни, но руки и ноги я тебе пообломаю… — Подытожил Сергей.

— Ну, держи… — Колька вразвалочку подошёл, взял левой рукой, двумя пальчиками за Серегин мундир, а правой замахнулся для удара. Серёжка подсел под удар, нырнув под правую Колькину руку и сам «вмазал» Багрову в челюсть. Несколько секунд понадобилось Кольке, чтоб прийти в себя и понять, что произошло. Продолжение драки было молниеносно: Колька и Витька бросились на Серёжку одновременно. Витька, получив ногой прямой удар пяткой в грудь, отлетел в угол беседки, а Колька размахнулся и со всей дури вмазал в стойку беседки (его противник просто немного отклонился в сторону, и, не теряя времени, треснул Багрова лбом в нос). Драку прервал грозный окрик «Прекратить!»

На утреннем разводе начальник училища генерал-майор Визжилин. приказал выйти из строя «героям» вчерашнего дня.

— Товарищи суворовцы! Хорошенько посмотрите вот на эту троицу! В то время, когда наши отцы и старшие братья воюют за свободу нашей Родины с фашистами, некоторые предпочитают драться со своими товарищами! И это будущие офицеры Красной армии! И главное кто затевает? Суворовец Партизанов, Ваших документов ещё нет в училище, сами здесь третий день, а уже нарушаете дисциплину!

Училище, смирно! За избиение товарищей суворовцу Партизанову объявляется 5 нарядов вне очереди! Он лишается на 3 месяца погон!

Не слышу!

— Есть 5 нарядов и 3 месяца без погон.

С Серёжкиных плеч старшина снял погоны.

— За участие в драке суворовцу Багрову объявляется 5 нарядов вне очереди!

— Есть 5 нарядов!

— Училище, вольно! Разойдись!

Серёжка посмотрел на «разукрашенного» Кольку и хитро улыбнулся:

— Колька, а ведь не зря нам дали по 5 нарядов вне очереди — помирить хотят.

Багров сделал вид, что не расслышал его слов, но отношение к Серёжке у него изменилось.

Первый наряд ребята отбыли в столовой: забот хватало. Последний, пятый наряд, пришёлся на субботу — банный день. Весь день Колька и Серёжка рубили дрова, грели воду, снова рубили и снова грели. После ужина осталось только помыть помещение и вымыться самим.

— Серый, щас предбанничек домоем и сами попаримся — постираемся!

— Ага.

— Я, Серый, раньше любил париться. И банька наша была не то что здесь. Бывало залезешь на верхний полок, а тебя — веничком! Да… Хорошо было до войны… Мамка, папка, сестренки живы были… — Колька отвернулся от Сереги и молча продолжил мыть тряпкой пол в отделении для переодевания. Через 10 минут скомандовал: — Ну, что, кажись всё. Пошли сами мыться.

— Погнали наши городских!

Серёжка, стал раздеваться, снял рабочую гимнастерку, из нагрудного кармана на пол упали бумаги. Колька нагнулся помочь поднять листки, протянул товарищу:

— У тебя тоже похоронка в кармане. Я её уже ни с какой другой бумагой не спутаю. Ты меня прости, что я к тебе сперва доматывался. Я думал, что ты — маменькин сынок, есть тут такие, а ты парень ничего! — Багров потёр челюсть. — Что, тоже на батю?

— Не, Колька, не на отца.

— Что, на мамку?

— Нет. Хочешь, почитай, — ответил Серёжка продолжая раздеваться.

Колька развернул сложенный листок:

— Мама, мама дорогая! Это ж на тебя похоронка!

— Ага, на меня. Майор Смирнов ради хохмы в канцелярии свистнул и мне прислал. Поторопились.

— Так это тебя сюда. — Колька пальцем дотронулся до свежего рубца чуть ниже левой ключицы. Багров развернул другую бумагу: справку о ранении.

Колька подошёл к Серёжке, развернул его и посмотрел на спину:

— Да. На вылет. А я-то думаю, что это ты слезу пустил…

— До сих пор больно. С метра садил, гад. Но ничего, живой! — поморщился Сережка.

— Так постой… — Колька стал опытным взглядом считать боевые метки на теле у Сережки. Грудь — спина, это понятно. По ребрам черканула?

— Это тогда же: чуток зацепило.

— Нога?

— Это давно, в партизанах…

— Это тоже, в партизанах? — Колька кивнул на шрам над левым ухом.

— Тоже… это отдельная песня.

— А эта метка — ожог?

— Это — та же отдельная песня.

— Расскажешь?

— Если ты о себе расскажешь…

— По рукам! — согласился Багров. — А чего лычки не носишь? Ты же младшой, да и наград, небось, куры не клюют?

— Ну, есть немножко. Слушай, Колян, я долго тут голый стоять буду? Я не деревянный — мне холодно! Пошли греться!

Попарились, постирались, одели чистое.

— Серёжка, так чего ж ты комедию ломал, что документов нет? Вот же они?

— Чего, говоришь? Просто нечего мне здесь, в тылу, делать. Да и майор заждался. Пора. Летом к границе выйдем…

— Откуда знаешь? Или опять завираешь?

— Как хочешь, так и считай…

В казарме, Багров попросил одного из своих друзей, на некоторое время, поменяться койками с Серегой. После отбоя он рассказал Сереге, что все родные погибли. Он был сыном полка у артиллеристов — истребителей танков, как стал для них родным, но потом почти всех их потерял в бою. Как уцелел — сам не знает. Как сбегал уже два раза на фронт из детских домов — возвращали. После третьего раза отправили в суворовское. Чтоб до фронта добраться нужны документы, хоть какие-нибудь. Мальчишек патрули на станциях отлавливают легко и