Читать книгу "Великий и Ужасный - Евгений Адгурович Капба"

поплыл. Медь постепенно возвращалась в форму, приданную ей мастером, как будто и не было на нее воздействия железных пальцев идиота!

— Вот так как-то, — улыбнулся Лаврентий. — Проблема заключается в том, что я ничего особо больше и не могу. Я — пустоцвет.

— Нихера себе — пустоцвет! — я пятерней выхватил турочку из воздуха и принялся ее осматривать на предмет поврежений. — Ты — чертовски хорош! А что еще можешь? Из того, что «не особо?»

— Я же говорю — почти ничего. Телекинез, взаимодействие с материалами до килограмма массой на расстоянии до двадцати метров. Такой вот хреновый маг.

— Так это! Можно ж пистолеты там, гранаты… — я осекся, увидев его скучающее выражение лица. Он же был опричником! — А! Этим и занимаешься, да?

— У меня бой с Ермоловым. Дуэль из-за дамы. Он — мощный темный, сотрет меня в порошок. Единственный шанс — отрубить магию нахрен, — решительно сказал он. — За тем к вам и пришел. Если выдержу хотя бы один удар — то я ему наподдам.

— Вот как! — я отпил кофе и задумался. — То есть, ты уверен, что на кулачках уделаешь его?

— На кулачках — нет. На мечах — вполне. Ермоловы последние пару поколений слишком мало внимания уделяют благородной стали, Клавдий — не исключение. Боевой маг, каких поискать, но меч он носит только для проформы. Потому и поплатится… Поможете мне?

После того, как он починил турочку — как я мог ответить ему отказом? Но предупредить был обязан:

— Я понятия не имею, сработает ли это, и вообще — как оно действует. Это не будет классическая татау урук-хая. Я не могу взять на себя ответственность и сказать — вот в таких условиях на такое время ты будешь защищен от магии…

— Я понимаю. Вы — ученик, многого не усвоили. Но я видел эффект от вашей работы, и это впечатляет! Делайте. Я в долгу не останусь… Если жив останусь, — грустно скаламбурил он.

— Жди здесь, схожу за стилом и колорами. И дверь закрой, а то знаю я их — проглоты! Жрут хот-доги, как будто внутри черная дыра!

— Хот-доги? — заинтересовался Лаврентий.

— Сделаем дело — угощу тебя! — во мне проснулся дух авантюризма.

Давно пора было начать эксперименты с татуировками, но как-то не складывалось. То одно, то другое… Да и подопытных не было, разве что беспредельщиков-снага ночью в подворотнях поотлавливать и члены на лбу понабивать… Или какую другую бяку. Но тут — сам пришел, сам попросил. Видео под протокол запишем, парень — совершеннолетний, если в опричниках служит. Идеальные условия. Да и помочь — постараюсь, была у меня одна задумка…

Я оставил Лаврентия в торговом зале, а сам сходил в свое секретное место, туда, где под отвратительной кучей мусора, в ямке под бетонной плиткой прятался наборчик юного Резчика. Ящичек в герметичном пакете перекочевал ко мне под футболку, я, оглядываясь поминутно и ускоряя шаг, вернулся в «Орду».

—… а я ему говорю — говно эта Формация, мажоры и маменькины сынки, наделали приблуд за родительские деньги и считают себя вершиной эволюции! Те же Скоморохи — сколько труда вкладывают при минимуме таланта? Во-о-от! — вещал Хуеморген.

— По мне так тоже — гнать их в шею, эти железячников. Есть правило — не более двадцати процентов функционала организма можно заменить без спецразрешения. Это не зря придумали — правила кровью написаны! — кивал молодой Нейдгардт. — Но они нашли лазейку и расползлись по сервитутам… Это до добра не доведет. Съехавшие киборги — это мы видели в Толедо, Пусане и Буэнос-Айресе…

— А вы там были? — поерзал на стуле гном.

— В Пусане — был, — мрачно кивнул Лаврентий.

Оказывается — парень с боевым опытом! С другой стороны — а бывают другие опричники? Информации по ним страшно не хватало, мне вообще стоило углубиться в местные реалии в плане теории государства и права, социологии, геополитики и всего такого прочего, но как-то хватало других дел, сиюминутно более важных и интересных.

К Хуеморгену я подкрался неслышно. Настолько, насколько урук вообще может быть неслышным.

— Вот ты где, дорогой дядюшка Фриц! А я-то думаю, кто стену доштукатурит и плитку на крыльце положит, м? — зверским шепотом проговорил гному в самое ухо я, одновременно положив руку на его широкое крепкое плечо.

— А й-о-о-о-п твою Бабай налево! — подпрыгнул он на стуле. — Ты чего крадесси? Я чуть не обосралси! Тьху на тебя, Бабай, нехороший ты урук, противный и неприятный! Я тут собеседника нашел наконец толкового, который в раскладах местных смыслит, не то, что ты — дубина стоеросовая…

— Шпатель в руки, марш-марш! — скомандовал я начальственным тоном. — Я теперь тут главный. Ты кто? Наемная рабочая сила. Я тебе что обещал за исполнение несвойственных твоей должности обязанностей? Рабочий автомобиль. Что ты там взял вместо кабриолета? Пикап? Вот, красиво сделаешь фасад — пикап переходит в твое пользование.

— Так он и так… — заикнулся гном.

— Так я ж заберу. Сам буду ездить! — осклабился я.

— До первого столба… — хмыкнул Хуеморген.

— Сам не гам, и другим не дам! Я — злой и страшный серый орк, я в тунеядцах знаю толк! Ар-р-р!!! — замотал головой я.

— Я не тунеядец! — возмутился гном. — Я тандыр тебе нашел! Электрический! И где моя благодарность?

— Вот, какой молодец! Не зря я тебя нанял, оправдываешь доверие. Я тебе премию выпишу. В грудную клетку. Вперед, кхазад! Шпатель в руки и мену зираму гамильдул!

Это было что-то вроде «пусть помогут тебе предки», но сказать наверняка было сложно. Так, краем уха услышал в подворотне.

— Фу, какое произношение, какой вульгарный выговор… — заворчал гном, но переодеваться — пошел.

Лаврентий Нейдгардт всё это время смотрел на нашу пикировку, не понимая — мы всерьез лаемся или это шуточки такие. Под конец он уже откровенно усмехался, и когда Хуеморген свалил, уточнил:

— Это тот самый Хуеморген, да? Легендарная личность.

— Легендарная, точно, — согласился я. — Повезло мне с ним — до чертиков. Пойдем в подсобку, попробуем помочь твоему горю.

— Пойдем, — с готовностью подорвался со своего места Лаврентий и даже принялся закатывать рукава.

— Но сначала — запись под протокол об отсутствии претензий, ага?

— Ага… — грустно проговорил он.

Вообще — если подумать, он ведь явно был в отчаянии! Обратиться к какому-то молокососу-уруку, приехать прямиком в Хтонь, завалиться во второсортную забегаловку… Для аристократа — нонсенс! Еще и без охраны, пешком… И держался со мной запросто. Может, он сам по себе — человек неспесивый, а может — делал мощное усилие, чтобы не плюнуть в рожу проклятому уруку, кто знает? Так или иначе, достойный наследник именитого рода Нейдгардтов отбарабанил на камеру про то, что в здравом уме и трезвой памяти обратился к Бабаю Сархану, ресторатору и Резчику, с просьбой нанести на правую руку татуировки, и потому последствия сего деяния полностью берет на себя и претензий иметь не будет.

А потом я усадил его за стол, сам сел рядом, положил на колени ящик с волшебными резчиковыми прибамбасами, провел пальцами по полированной поверхности, ощущая некий необъяснимый внутренний трепет… Щелк! Шкатулка раскрылась, и стило засияло в мутном свете настольной лампы инкрустированными причудливыми самоцветами и бронзовым корпусом. Я видел, как горели любопытством и азартом глаза у Лаврентия. В голове прозвенел тревожный звоночек: он же маг! А ну как захочет прибрать к рукам?

Но Нейдгардт не дергался. Сидел смирно, как мальчик-отличник на уроке. Я взял в руки стило и…

— АУЧ! — снова острый шип впился мне в ладонь, и кровь окропила колдовской прибор, а после — впиталась в самое его нутро.

Я установил новые иглы, разобрался с колорами, включил-выключил машинку, подул на покоцанную злой тату-машинкой ладонь:

— Никогда не привыкну, наверное… Снимай этот свой лапсердак… Кардиган? Кафтан? Камзол? Тоже нет? Какая в жопу разница — снимай, говорю, будем сейчас делать тебе защиту от магии.

— А что мы будем…

— Понятия не имею. По наитию.

По наитию я сделал ему красный браслет-ниточку на запястье, как те, которые втюхивали у нас цыганки на набережной, еще — булавку, типа зацепленную за кожу — от сглаза, и символ атома: точечку и три эллипса вокруг. Такая идиотская смесь суеверия и чистой науки просто обязана была сработать!

По крайней мере, золотом она засияла.

— Ого! — сказал Лаврентий. — Что-то получилось! Пойду надирать задницу Ермолову хотя бы с некоторой надеждой…

— Эй, выше нос, ты, кусок мяса! Тебе сделал великое и ужасное тату самый могущественный и умелый Резчик Сан-Себастьянского сервитута! Ты намотаешь кишки этого Ермолова на кулак и сожрешь его сердце, смекаешь? У тебя просто нет другого выхода, ты обречен на победу! Ты теперь даже круче, чем Боярский в роли Д’Артаньяна! — я похлопал его по плечу, завершая таким образом вдохновляющий спич. — Пошли, еще кофе