Читать книгу "Описание послевоенных боев германских войск и фрайкоров. Вывод войск с Востока - Коллектив авторов"

резервным корпусом генерал-лейтенант граф Бредов и выразил безграничную признательность войскам за их бодрое настроение и прекрасное состояние оружия и лошадей.

Полк был единственным кавалерийским полком из всей армии на Востоке, достигшим довоенного гарнизона исключительно своим ходом, без использования железнодорожного транспорта. Общая длина его переходов при отступлении с Украины, точно установить которую из-за недостатка карт трудно, лишь незначительно уступает этому показателю баварских улан.

Полк вышел, взяв с собой все оружие, обмундирование и амуницию. На повозках еще оставалось мясо свиней, забитых на Украине, теперь распределенное между чинами полка, забравшими его домой; вплоть до роспуска полка спустя 14 дней егеря из 9-го постоянно привлекались для доставки почты, так как никто другой сделать это был не в состоянии.

Несмотря на крайнюю спешку, с которой полк отходил, и относительно малое число остановок, от сыпного тифа он все-таки не уберегся: еще по дороге в лазареты попали многие унтер-офицеры и солдаты, а в Инстербурге туда же отправились еще 37 больных. Благодаря хорошему довольствию в ходе марша большинство из них оказались достаточно крепкими, чтобы совладать с болезнью.

Прием в старом гарнизоне был чрезвычайно сердечным. Сотни людей вышли встречать полк, дома были увешаны черно-бело-красными флагами[117]. Егерей сопровождала на рыночную площадь ликующая толпа. Там бургомистр, в окружении городских советников, приветствовал полк как первую военную часть, которая вернулась в Инстербург в том же виде и под тем же знаменем, как и покинула его 4,5 года назад.

Путь отряда Эбнера фон Эшенбаха

События в отряде Эбнера фон Эшенбаха развивались подобно тому, что происходило в районе 27-го резервного корпуса в конце ноября и начале декабря[118]. Разнообразные налеты, в том числе на отдельные мелкие отряды и наши посты, не давали войскам покоя; следствием этого были частые карательные экспедиции, а о предполагаемом получении фуража за плату нечего было и думать. Именно эта часть украинской территории оказалась особенно беспокойной. Она граничила с зоной ответственности австро-венгерской Восточной армии, которая уже за несколько недель до этого полностью разложилась, а также включала в себя города, где зародилось петлюровское движение: Винница, Белая Церковь, Фастов и другие. С другой стороны, через эту область или рядом с ней шли важнейшие для планов штаба группы армий магистрали Киев – Бердичев – Ровно – Брест-Литовск и Одесса – Бирзула – Староконстантинов – Ровно. Следовало предполагать, что петлюровцы, пожелав осложнить отступление германских частей, будут действовать в первую очередь именно в этом районе. Их деятельность по разоружению немцев здесь была самой оживленной, особенно сильно угрожая 93-й пехотной дивизии, хотя она с ее четырьмя пехотными и пятью кавалерийскими полками[119] и восемью батареями была относительно сильным соединением.

При этом такая сравнительно внушительная численность дивизии значения не имела, ведь уже 27 ноября штаб корпуса вынужден был признать, что «войска в округе Смела братаются с солдатами революционного движения». Он попытался овладеть положением, для чего 93-й пехотной дивизии было приказано стянуться к железной дороге Знаменка – Фастов, а из Киева на Фастов двинулся отряд Фуке[120]; в остальном «порядок среди солдат должен был поддерживать солдатский совет». Сколько-нибудь существенного успеха эти меры не принесли.

Из частей 93-й пехотной дивизии гарнизоны южных округов Звенигородки и Умани, 434-й пехотный полк, 85-й кавалерийский стрелковый полк, 11-й ландверный кавалерийский стрелковый полк, штаб и 2-й дивизион 253-го ландверного полка полевой артиллерии и 2-я ландверная саперная рота 1-го армейского корпуса[121], а вместе с ними и уездная комендатура Звенигородки по отношению к повсеместно объявлявшимся петлюровским войскам вели себя, согласно приказу, нейтрально.

И все же когда 27 ноября одна петлюровская часть силами в 5 офицеров и 250–300 солдат разместилась в двух больших зданиях в Звенигородке, не соблюдая достигнутые соглашения, а, наоборот, развернув оживленную шпионскую деятельность, подполковник Эбнер фон Эшенбах в одном из ночных совещаний распорядился об их разоружении 85-м кавалерийским стрелковым полком. Удалось захватить командира петлюровцев прямо на квартире, а на рассвете – блокировать войска в местах их размещения. Они сдались после долгих переговоров, которые вел в качестве переводчика хорошо знающий эту страну и людей Рюгенберг. Их оружие, по большей части австрийского происхождения, было разбито, а сами войска были эскортированы патрулем 4-го гусарского на 10 км к югу и там распущены.

Теперь до 9 декабря в южной части района размещения 93-й пехотной дивизии воцарилось спокойствие, в то время как гарнизоны Казатина, Белой Церкви и Фастова были разоружены и выдержали тяжелые бои под Жмеринкой.

Здесь пришлось столкнуться с таким явлением, как задержка отступавших своими же войсками, что противоречило линии поведения всех соседних частей. Оно объясняется тем, что командиры и офицеры сделали все, чтобы объяснить личному составу, что шансы попасть в Германию будут только в том случае, если сохранятся единство и дисциплина, а солдаты не позволят увлечь себя губительными уговорами украинцев. Кроме того, все знали о судьбе разоруженных австрийских и германских частей, которые вместо отправки в Германию были, словно рабы, отправлены на работы в Россию.

10 и 11 декабря по приказу 93-й пехотной дивизии гарнизоны Звенигородки и Умани под командованием подполковника барона Эбнера фон Эшенбаха, коменданта 350-й мобильной тыловой комендатуры (уездная комендатура Звенигородки), отправились маршем в Корсунь, где штабу дивизии угрожали петлюровцы. После трех сложных переходов по обледенелым дорогам 13 декабря передовые части отряда прибыли в Лиственку под Корсунем.

Немедленно по прибытии командир отряда отправился к командиру дивизии, чтобы доложить ему о своей готовности помочь штабу, а тем временем его заместитель, майор Ломан, приказал выкатить орудия напротив Корсуня, добившись тем самым моментального появления парламентеров от петлюровцев с целью вступления в переговоры. Однако подполковник Эбнер фон Эшенбах между тем успел узнать, что штаб дивизии уже «договорился» с командиром петлюровцев, и он и две бывших при нем роты ландвера будут отправлены в Германию по украинским железным дорогам[122].

Отряд пока остался стоять перед Корсунем и в рамках заключенного тем временем Казатинского договора[123] завязал переговоры с командиром петлюровцев. Но они провалились из-за их требования сдать оружие, причем характерно, что оно было категорически отклонено не только командирами, но и личным составом, справедливо полагавшим, что без оружия каждый по отдельности окажется обречен на гибель от холода и голода.

На этом дело и ограничилось к моменту, когда петлюровцы стали стягивать со всех сторон войска к Лиственке, явно намереваясь силой добиться не состоявшейся сдачи оружия. На призыв о помощи 4-й кавалерийской бригады, поступивший из района Ольшан, 20 декабря половина