Читать книгу "Золото Советского Союза: назад в 1975. Книга 2 - Сергей Майоров"

почти нереально. Но табличка бы не помешала, это точно.

Дорожка внутри, если и существовала, в настоящий момент была скрыта под густым ковром разноцветных листьев. Я обогнул здание, никого не встретив, поймал направление на золото и двинулся вдоль старого крошащегося фундамента. Внутрь вело несколько дверей. Судя по бетонной урне, полной окурков, одна из них вела к автолюбителям. К ним я тоже хочу, но не в этот раз. Потом приду, узнаю, нельзя ли здесь разжиться машиной. А сейчас мне бы узнать, как попасть в подвал.

На правой половине пели. Странно, дед вроде говорил, что их у него слышно. А я в мастерской ничего не слышал. А вот тут явно поют. Неплохо поют кстати. Зайду в гости, авось не выгонят, а вдруг успею найти нужную дверь. Жаль, конечно, что я так молодо и чисто выгляжу, закосить под какого-нибудь сантехника не выйдет. Вот Андрюха-алкаш подошёл бы на эту роль. Это на будущее, если сами не сможем прорваться в подвал.

А пока я спокойно вошёл, постоял на входе, соображая, как пройти мимо открытых дверей, коих целых четыре штуки. А идти мне, судя по всему, до конца коридора. Была не была, они же вроде слепые, вдруг не заметят. А если заметят, так я скажу, что к автомобилистам шёл, но перепутал дверь.

В коридоре было предсказуемо темно. Ну правильно, нафига слепым свет. А окна у них все на другую сторону выходят. И что самое странное, но пахло здесь богоугодным заведением. Да, воняло клеем, кожей и гуталином. Но сразу чувствовалось, что работают здесь немощные. Очень трудно объяснить это на словах, но даже не знай я про слепых, сразу бы понял, что инвалиды.

Не представляю, как слепые могут шить обувь. Но у нас в деревне был сосед-ветеран. Инвалид по зрению. Так он вообще всё делал своими руками. Я сперва ходил подглядывать, как он работает наощупь. А потом он меня поймал и посадил рядом. И я был в полном восторге, как ловко у него выходило всё, чего касались его руки. Он резал по дереву, и вырезал мне настоящие щит и меч. Причём на щите ещё была рельефная лошадь. Потом он неторопливо и со смаком подшивал валенки. Вырезал из старого голенища подошву: прямо сразу обводил стопу ножом и делал припуск на швы, подставляя палец между подошвой и режущей кромкой. У него были настолько чувствительные пальцы, что он дырку от шила определял наощупь. А вставлял иголку в цыганскую иглу при помощи самодельного нитковдевателя — тонкой стальной проволочки, просунутой в ушко.

Слух у дяди Пети и вовсе был потрясающий. Он комаров и мух на слух одной рукой ловил. Очень я его любил и уважал.

Всё это всплыло из глубин памяти вот сейчас, пока я шёл по коридору, стараясь ступать уверенно и целеустремлённо. Увидеть меня может не увидят, но слух у этих людей отменный. Чужие шаги, да ещё крадущиеся на раз определят. Поэтому я напрямую прошёл к двери в торце коридора. Была надежда, что она выведет меня в подвал или на лестничную площадку, откуда будет вход в подвал. Дверь оказалась заперта. Отсюда я уже видел, что мой клад спрятан на глубине метров трёх. Учитывая высоту подвала, не больше метра под землёй. А скорее даже меньше.

— Вы к кому? — окликнули меня от третьей двери. За ней я мельком видел столы, где кроили заготовки.

Оборачиваюсь. Явно слепая женщина, но подбородок направлен в мою сторону. Срисовали таки постороннего.

— В общество авто и мотолюбителей, — выдал я заготовленный ответ.

— Вы что, слепой?

— Нет, я же говорю…

— Вы объявления не видите? Написано же по-русски: автолюбители на втором этаже. Отдельный вход.

— Действительно, пропустил, — подошёл я, чтобы убедиться в своей невнимательности. — Извините… а у вас туалет есть?

У меня внезапно созрела одна мысль. Мы всё-таки можем выдать себя за сантехников. Кто нас тут разглядывать будет, может, мы ученики, делаем обход территории по заданию мастера, ищем утечки в системе отопления. Наверняка у них теплоузел в том самом подвале, в который мне так хочется попасть.

— Туалет только для членов общества, — отрезала женщина, кивая на ту самую неприступную дверь.

Вот жадина. Вдруг мне приспичило. Ладушки, до завтра что-нибудь придумаем. Запустим Костика изображать журналиста, который интересуется работой и бытом слепых. А пока остались ещё пионеры. Неплохо бы всё осмотреть с их стороны.

Пионеры сами выскочили на ловца, едва я приблизился к их двери. Они волокли какой-то металлолом, увлечённо споря о методах резки металла и обработки заусенец. Меня они если и заметили, то не обратили никакого внимания.

— Здрасьте, — поздоровались со мной на много голосов, и я остался один. Здесь планировка была более кудрявая, и прямого коридора не обнаружилось. Зато был небольшой холл с подиумом, гардероб, в котором свалены портфели и висели несколько курток. Была мастерская со станком посередине, сейчас пустующая, и комнатка всё с теми же барабанами, горном и красными знамёнами. А то вдруг на парад, а у них один станок на всех.

Пришлось кружным путём подбираться к источнику свечения на минимальное расстояние. И никого. Заходите, люди добрые, берите, что хотите. Наконец, в дальней комнате сидели девочки, которые плели друг другу косы и обсуждали мальчиков.

— Здравствуйте, — заглянул я внутрь, постучав для приличия.

— Здрасьте, — моментально бросили они недоплетённое и сосредоточились над схемой, лежащей на столе. — А вы наверное к Борису? Они с мальчиками ушли эксперимент ставить.

— Да нет, я совсем наоборот, историк. Хотел вас спросить, знаете ли вы историю этого дома? Ну, кому он принадлежал в царское время, что где располагалось в помещениях? И главное, что в подвалах был выход в городские катакомбы?

— Катакомбы? — предсказуемо зацепились они за интересное словечко.

— Они самые. Мы изучаем подвалы домов в центре. Ищем подземные ходы. И вот, думаем, что вам невероятно повезло находиться в историческом особняке, где есть что изучить. Покажете подвал?

— Конечно. Только вход в него на улице, и там всё время закрыто.

— Я знаю, у кого ключи висят. Они у деда Гриши.

— Это которого?

— Который сапоги чинит.

Тьфу ты! Всё по кругу хожу. Опять к мастеру возвращаться.

— Хотите, я сбегаю? — вызвалась самая младшая, в коричневом школьном платье и чёрном фартуке.

— Сбегай, сделай одолжение, — отправил я доброволицу, а остальные