Читать книгу "Ильин день - Людмила Александровна Старостина"

был небольшого роста. На фотографиях студенческой поры видно, что многие его друзья значительно выше ростом. Екатерина Алексеевна втайне очень переживала по этому поводу: такой умный, прекрасный парень, а ростом не вышел. Как всякая нормальная «сумасшедшая» мать, она думала, что, наверное, не слишком крепкое здоровье у ее сына, поэтому и не вырос высоким. Но когда Костя начал учиться в военно-морском училище, он вдруг стал интенсивно расти, физически развился и очень возмужал. Через год сын приехал в отпуск к родителям, и они его не узнали – крупный, крепкий, загорелый молодой мужчина, да еще в морской курсантской форме! Радости и гордости не было предела. У нас сохранилась фотография, на которой Костя снят с друзьями-курсантами во время прогулки в парке в Петергофе, на фоне фонтана «Самсон». Среди четырех друзей Костя самый высокий. Видимо, система физической подготовки в военном училище была разработана так, что благодаря ей наилучшим образом развивались все потенциальные возможности молодых парней.

Глава 32. СТАРШЕКЛАССНИКИ

Анечка училась в старших классах в московской школе №395. Среди ее школьных подружек Инна Макарова, Лариса Тюрина, Надя Александрова, Шурочка Милюкова (эти девочки учились вместе с Анечкой с первого по десятый класс). Со временем состав класса менялся, в числе одноклассников оказались Ирина Рыбакова, Таня Клирикова, Муся Ефимова, Сергей Виноградов, Лев Гецин, Володя Калашников (это имена только тех ребят, с которыми общение продолжалось и после окончания школы). В шестом классе появился новый ученик – Саша Натчук.

В школьные годы Анечка и Саша не обращали друг на друга никакого внимания. У каждого из них была своя жизнь, наполненная разными интересными делами и событиями. Анечка занималась общественной работой, дружила с подружками, не забывала об обязанностях, связанных с семьей. Саша увлекался спортом, серьезно занимался футболом, вместе с другом Сашей Артамоновым они играли в юношеской команде спортивного общества «Зенит». Саша Натчук жил на Зельевом переулке, Саша Артамонов – на Игральной улице. Спортивным увлечениям ребят весьма способствовал тот факт, что вблизи их домов, на 1-ой Гражданской улице, находился стадион «Зенит», который в довоенные годы был центром притяжения для многих мальчишек. На полях и многочисленных площадках стадиона ребята могли пробовать свои силы в разных видах спорта. Атмосфера активной спортивной жизни, тренировки, соревнования, первые успехи открывали для подростков новые, до сих пор ими не виданные горизонты. И кто знает, сколько юношей, выросших на пыльных, не мощеных улицах бедной рабочей окраины Москвы, именно на стадионе нашли для себя спасение от «кривой дорожки» – пьянства, воровства, бандитизма и, в конечном счете, тюрьмы.

Ни Анечка, ни Саша Натчук в то время не догадывались, что через несколько лет, после войны и многих тяжелых испытаний, судьбе будет угодно соединить их узами любви. Прекрасным теплым октябрьским днем 1950 года они поженились и прожили вместе почти полвека. Мне очень повезло, я – их дочь.

Мои родители не раз с гордостью и удовольствием вспоминали некоторых своих школьных учителей. В те годы (30-годы 20-го века) в советских школах преподавали педагоги, которые сами учились до революции в гимназиях и университетах и практически были носителями старых русских культурных традиций. Благодаря этим прекрасным людям крупицы классической дореволюционной культуры передавались их ученикам – советским детям, родившимся в первые послереволюционные годы. В данном случае, когда я говорю слово «культура», я имею в виду культуру бытовую, повседневную – культуру поведения, культуру речи, культуру взаимоотношений между людьми – между старшими и младшими, учителями и учениками. И ребята, дети и подростки из бедных, простых пролетарских семей, с радостью и удовольствием воспринимали эту культуру. Потому что у детей было большое стремление к добру, свету, каким-то интересным знаниям, но жизнь за пределами школы давала не слишком много возможностей эти потребности удовлетворить. К учителям относились с огромным уважением, прекрасно понимали, что учитель знает неизмеримо больше, чем кто-либо другой из взрослого окружения. Кроме того, видимо, педагоги в большинстве своем действительно были людьми высоких моральных качеств, и дети прекрасно это чувствовали.

Например, учительница немецкого языка Софья Николаевна Садовская, по рассказам мамы, была для своих учениц образцом женственности и изящества. На одной из классных групповых фотографий, сохранившихся в нашей семье, Софья Николаевна снята вместе с учениками. На фото это обычная, худенькая, скромно одетая, не очень молодая женщина. Но что-то такое, видимо, было в этой учительнице, что производило на школьников впечатление необыкновенного очарования. Мама вспоминала: когда у ребят возникла мысль поздравить учительницу с праздником и что-нибудь ей подарить, она, услышав эти разговоры, решительно заявила им, что никогда никаких подарков от учеников не принимала и не примет, это ее принципиальная позиция. Ученики все же решились преподнести ей скромный букетик цветов, и от цветов она не смогла отказаться.

Учитель математики Василий Николаевич Тихомиров был уже очень немолодой человек, до конца 30-х годов ходил на работу в каком-то старом форменном сюртуке черного сукна, с двумя рядами металлических, некогда блестящих пуговиц. Вероятно, это была форма гимназического учителя, полученная им когда-то до революции, в начале его учительской «карьеры». Слово «сюртук» в то время уже вышло из употребления, старую форменную одежду называли «тужурка». Так вот, «тужурка» у учителя математики всегда была запачкана мелом, поскольку он много времени проводил в классе у доски, с куском мела в руках. Но это нисколько не умаляло уважения и любви, которые испытывали к нему его ученики.

Видимо, Василий Николаевич был замечательным учителем, потому что, как выяснилось в дальнейшем, он смог дать школьникам на уроках прекрасные базовые знания по математике. Многие его ученики впоследствии закончили технические вузы, занимались научной работой. Моя мама, например, сразу после школы поступила в институт, и прохождение математических дисциплин в институте для нее не составляло большого труда. Кроме того, до глубокой старости она готова была взяться помочь с математикой любому школьнику или юному студенту. Когда кто-то из племянников обращался за помощью, она садилась с незадачливым учеником за стол, брала в руки учебник и начинала вместе с ним разбирать тот вопрос, который вызывал затруднения. И все непонятное становилось понятным. Или, например, она брала лист бумаги и карандаш, записывала для себя исходное математическое выражение и уверенно начинала его преобразовывать. При этом почти всегда получала нужный результат. Если дело доходило до арифметических вычислений, она быстро считала «в столбик» и никогда не ошибалась.

Кроме того, несмотря на то, что многим ребятам в классе математика давалась очень нелегко, Василий Николаевич никогда не позволял себе обидеть ученика, наказать его унижением за незнание